- Миса... Такахиро! – одышка как после кросса. – Проходи.

- Рассказывай, что у вас случилось.

Акихико молча протянул смятую записку. Такахиро так же молча прочёл.

- Объясни.

- Что объяснить? Вчера вечером я узнал, что у Мисаки проблемы с экзаменами. Сегодня утром у него должна была состояться пересдача с комиссией. Он не смог подготовиться вчера, просто рухнул от усталости и уснул. Я не смог его добудиться, поэтому решил разобраться сам: раздобыл утром справку о его временной нетрудоспособности и вытряс у комиссии отсрочку для дополнительной подготовки. Когда я вернулся, Мисаки уже не было. Боюсь, он проснулся, понял, что опоздал и решил всё по-своему.

- Ты что, не мог предупредить его, идиот?! Ты же знаешь, учеба в университете была для него делом чести! – Такахаши перешел на повышенные тона.

- Послушай, Такахиро... Ты прав, Мисаки в вопросах чести готов превысить все возможные пределы... Но любил ли он то, чем занимался? Хотел ли на самом деле? Может и не стоит ему этим заниматься?

- О чем речь, чем еще Мисаки должен заниматься тогда? Окончить кулинарный колледж, может быть? Сколько помню Мисаки, он всегда мечтал об экономическом факультете в Мицухаши!

- Никогда не задумывался, почему?

- Зачем?! Я тоже всегда мечтал, и когда поступил, учился с удовольствием. Если бы только мне не пришлось забрать документы, у меня были бы совсем другие перспективы сейчас.

- Вот именно поэтому туда Мисаки и поступил. А вовсе не из любви к экономике и серьёзным вузам.

- Ты это только сейчас придумал, а?

- Нет, Такахиро. Я всегда это знал. В самый первый день репетиторства я его протестировал и сказал честно, что в Мицухаши ему делать нечего. Экономика вообще не входила в область его интересов и способностей. И тогда он сам мне рассказал, что его мечта – воплотить ТВОЮ мечту.

- Тебе следовало рассказать мне!

- Наверное. И я пытался, кстати. Но ты вряд ли обратил свое внимание. А я сам тогда я просто хотел исполнить его мечту точно так же сильно, как он – твою.

- Не понимаю, зачем?!

- И не поймёшь. В некоторых вопросах ты всегда остаешься немного слепцом, Такахиро.

- Тогда объясни мне на пальцах, убогому! Может, хватит и моего короткого умишка понять!!!

Неприкрытая издёвка Такахиро в один момент лишила Акихико всякого благоразумия.

- Потому что я влюбился в него, идиот!!! Я на всё был готов, лишь бы быть рядом с Мисаки!!!

Лицо Такахиро побелело, он непроизвольно попятился прочь от писателя.

- Что?! Что ты сказал?! Ты, извращенец! Ты хочешь сказать мне, что мой брат прожил в одном доме с извращенцем три года?! – Такахаши явно не хватало воздуха, чтобы продолжать разговор. Усами же, наоборот, собрался с духом, как будто высказанная тайна сняла с его плеч многотонный груз. Он спокойно дошел до кухни, налил в стакан воды и молча протянул своему гостю.

- Пей, – мужчина залпом выпил всё до капли и молча протянул стакан обратно. – Теперь молчи и слушай. Считать ли меня извращенцем – дело твоё. Отвечаю на вопрос, который ты боишься мне даже высказать. Да, мы были любовниками. Да, все эти три года. Да, это была моя инициатива.

- Ты сволочь!!! Ублюдок!!! Как ты посмел трогать моего братишку!!! Ты воспользовался его наивностью!!! – Такахиро набросился с кулаками на Акихико с такой яростью, что превратил бы его лицо в кровавое месиво, если бы только тот не защищался. Наконец, когда вместе с остатками сил мужчину покинули остатки эмоций, он был отброшен крепкими руками Акихико на диван.

- Я. Тебя. Не-на-ви-жу. Дай письмо.

Акихико снова протянул изрядно замызганную бумажку брату Мисаки. Тот читал ее раз за разом, словно пытаясь выудить новый смысл между строк.

- Зачем ты это сделал? Зачем совратил Мисаки?!

- Я его люблю.

- А он? ОН тебя любит?

- Любит.

- С чего ты взял? Он сам сказал тебе?

- Нет. Я просто это знаю.

- Господи!!! – Такахаши закрыл лицо руками, теперь он едва не плакал. – Почему я ничего не знал?..

- Мы боялись того, что только что здесь произошло. Будь Мисаки рядом, я ни за что бы не признался. Он такое не заслужил.

- Акихико, а какое он заслужил? То, что было между вами все эти три года, все равно останется только между вами. Мисаки нет рядом, и он не скажет мне, что переживал и что чувствовал. Но ты сам как считаешь, был он счастлив?!. Я как-то просматривал твои романы, но решил, что все эти истории – твое очередное баловство. Ты ведь и про меня раньше сочинял, я только смеялся. Но я точно знал, что бы ты ни сочинил про Акихико и Такахиро – это только фантазии. Я и подумать не мог, что с Мисаки все иначе.

Такахиро затих. Акихико закурил, наконец, сигарету и продолжил.

- Я верил всё это время, что Мисаки счастлив со мной, но получив сегодня это письмо, я уже не чувствую себя уверенным. Я готов винить себя во многом сейчас. Точно знаю одно – я по-прежнему его люблю. Я всегда буду любить только его, и готов ради него на всё. Я готов отпустить его и не искать, если он просит. Что угодно, лишь бы он был счастлив... и жив.

Такахиро поднял голову и внимательно посмотрел в глаза Акихико.

- Что ты мне не договариваешь? Рассказывай до конца.

“Пока Такахиро не знает про таблетки, то может пребывать еще в относительном спокойствии. Мне не хочется добивать его. Но если его неведение помешает вовремя помочь Мисаки, то будет еще хуже. Про вчерашний мой разговор с отцом – вероятную причину ухода Мисаки – лучше не знать никому. Ни ему, ни мне легче не станет”.

- Ладно, расскажу. Вчера вечером Мисаки не просто так уснул и не просто так у меня не получилось его разбудить. Он принял моё успокоительное и немного превысил дозу.

- “Немного”?!

- Не криминал, но вырубает моментально. Он успел только сказать, что хотел успокоиться из-за университета. Больше я ничего не успел выудить. А сегодня... сегодня банка с этими таблетками исчезла вместе с Мисаки.

- Ты урод, Акихико! Знаешь об этом? – устало проговорил наконец Такахиро. – Если бы ты знал, как я жалею, что связался с тобой! И не надо втирать мне, что вся проблема в моих неисполненных мечтах. Я этого мальчика еще младенцем нянчил. Я в него всю душу вложил, так в собственных детей не вкладывают. Моя вина только в том, что не разглядел тебя. Я считаю, что виноват во всём именно ТЫ, Усами. К несчастью, разницы теперь нет. Сейчас я позвоню жене, чтобы ждала Мисаки в Осаке на всякий случай, а сам пойду в полицию писать заявление о пропаже брата. Я заночую в гостинице до завтра, а ты теперь делай что хочешь. Хочешь – сиди дома, пиши свои грошовые книжонки; хочешь – иди прочесывай многомиллионный город в поисках сбежавшего ребенка; хочешь – руки на себя наложи. И запомни, ты мне больше не друг.

Такахиро молча вышел, и даже оглушительный хлопок входной двери не заставил Акихико поднять опущенную голову.

“...Can you help me remember how to smile

Make it somehow all seem worthwhile How on earth did I get so jaded Life’s mystery seems so faded…”*

© Soul Asylum

*”...Можешь ли напомнить мне, как улыбаться?

Когда улыбаешься, все по какой-то причине кажется стоящим Как, черт побери, я стал таким изнуренным?! Таинство жизни кажется таким бесцветным...”

Оригинал: http://en.lyrsense.com/soul_asylum/runaway_train

Copyright: http://lyrsense.com ©

====== Глава 10 ======

Акихико стоял посреди комнаты до глубокой ночи. Стоял – абсолютно неподвижный – пока физическая усталость не стала валить с ног. Он лег на диван как был, прямо в костюме с галстуком, поверх выводка некогда дорогих сердцу плюшевых медвежат. При каждом движении Усами кто-нибудь из его маленьких пушистых друзей издавал жалобное верещание, но мужчине было все равно. Впрочем, шевелился он редко, только курил ночь напролет, притушивая окурки прямо об обивку дивана. «Кому важна обивка дивана? Мисаки больше нет, а я без него меня тоже нет». Акихико слышал, некоторые люди засыпают с зажженной сигаретой. Он думал, может, это и не самая плохая участь? Уснуть, спалить всю квартиру дотла, и себя впридачу. Большой, красивый погребальный костер для Великого и Божественного Усами Акихико. Чем не выход? Надо же куда-то деть это мертвое тело, пока оно еще не потеряло человеческий облик. Идея казалась более чем подходящей, писатель даже засмеялся, когда представил картину в красках. Все было правильно, ведь он ощущал себя именно мертвым телом – опустошенным, без души, без мыслей, без движения, без смысла существования. С точки зрения природы, конечно же, Акихико продолжал жить, но думал о себе в третьем лице и как будто даже смотреть на себя научился со стороны, словно сам себе снился.