- Нет. К сожалению, самую главную тайну этого дома я так и не смог разгадать. А времени все меньше.

- Почему «все меньше»? – насторожилась Одри.

- Да так… Не обращай внимания! Пойдем лучше, я покажу тебе второй этаж!

И они поднялись наверх оранжереи, и Одри на какое-то время забыла об этом странном разговоре. Они снова вернулись к нему уже вечером. Погода окончательно испортилась, Стоун-холл поливался нещадно дождем и продувался ветром. Дядя растопил камин и принес Одри стакан молока с печеньем. Дядя оказался заботливым, и Одри уже не чувствовала к нему былой неприязни. Да, пусть он человек со странностями, но у кого их нет? Некоторые одноклассники Одри тоже вызывали сомнения, и над ними все смеялись, но Одри это никогда не нравилось. Она думала, что люди просто разные, и то, что одним кажется странным, для других вполне нормально. Также и с ее дядей. Должно быть, он просто живет в своем мире.

- Знаешь, Одри, а мы с тобой похожи, - сказал дядя, внимательно глядя на нее. – Похожи больше, чем я думал. Похожи больше, чем кто бы то ни было.

И вот это уже насторожило Одри. Что он хочет этим сказать? Что у нее тоже есть странности? Такой поворот Одри совсем не нравился.

- Что значит «похожи»? – спросила она.

- Ты потом сама в этом убедишься. Поймешь, когда вырастешь. Уверен, что ты еще вернешься сюда. Потому что Стоун-холл – это твое место. Даже больше, чем мое. Ты будешь жить здесь после меня.

Одри окончательно перестала понимать, о чем говорит ее дядя. Она решила не спорить и ничего не спрашивать и медленно жевала печенье.

- Ты мне не веришь, - улыбнулся Уинстон Карц. – Но ничего. Пока еще рано. Завтра я покажу тебе кое-что. Уверен, тебе это понравится. И тогда мы сможем лучше понимать друг друга.

На следующий день Одри уже забыла об этом разговоре. Погода была солнечная, и девочка хотела посвятить утро прогулкам по саду, который она не успела вчера как следует осмотреть. Однако дядя вмешался в ее планы и, когда они закончили завтракать, спросил:

- Ну что, Одри, ты готова увидеть нечто, что изменит твою жизнь?

Такие громкие слова были Одри совсем не по душе, но она напомнила себе, что ее дядя писатель, в конце концов. Наверняка, он любит приукрашивать действительность.

- Знаю, многие считают меня чокнутым, и ты в том числе. Но после того как ты увидишь это, ты все поймешь и изменишь свое мнение. Да и мне тоже не помешает убедиться, что все это вижу не я один.

- Ладно, - вздохнула Одри. Она надеялась, что «изменение ее жизни» не займет много времени, и она успеет погулять по саду, пока погода снова не испортилась. – Показывай, дядя.

Пока они поднимались на второй этаж Стоун-холла, дядя успел рассказать Одри еще много странных вещей. Непонятных вещей.

- Я открыл это место совершенно случайно, и до сих пор не понимаю, возникло ли оно там внезапно, или же всегда существовало. В любом случае когда-то это место было моим рабочим кабинетом. Я писал там долгие годы. Возможно, мое воображение, постоянно концентрирующееся в одной точке, активизировало эти затаенные силы. Я больше не пишу в той комнате, но все равно чувствую, что она набирает силу, не знаю, каким образом. Она словно стала самостоятельным организмом, обрела свой разум. Она вышла из-под контроля. Она… – Уинстон Карц запнулся и глубоко вздохнул. – Я очень надеюсь, что сейчас она на своем месте.

К тому моменту, как они поднялись на второй этаж, Одри уже не сомневалась – ее дядя самый настоящий псих. И если вчера он еще показался ей нормальным, то сегодня все стало ясно окончательно. То, что он говорил, было совершенно немыслимо. Как комната может оказаться не на своем месте? Даже в десять лет Одри понимала, что это бред.

- Здесь, - сказал дядя, останавливаясь перед дверью комнаты, соседней с библиотекой. – Но прежде чем ты войдешь туда, Одри… – дядя взял девочку за плечи и развернул лицом к себе. – Я хочу, чтобы ты пообещала мне, пообещала, что войдя туда, не станешь воображать ничего плохого, ничего пугающего, понятно? Ты должна представить что-то, чего тебе хочется, лучше, если это будет вещь. Просто представь что-то хорошее, ладно?

Одри ничего не понимала, но на всякий случай кивнула. С сумасшедшими лучше не спорить.

- А теперь открой дверь и зайди внутрь, - попросил Карц. – Ты сама должна открыть дверь, это установит контакт с комнатой.

На лице Одри был написан явный скепсис, но она все же повернула ручку и открыла дверь. В комнате ничего не было, абсолютно ничего. Только четыре стены и потолок. Не было даже окон. Что за странное место?

Одри обернулась на дядю, но он ответил ободряющим кивком на ее немой вопрос. Одри переступила порог, и в комнате загорелся свет. Она подумала, что это дядя включил, но обернувшись снова, уже не увидела никакого дядю. Дверь была закрыта.

Одри стояла одна посреди совершенно пустой комнаты и терялась в догадках. Но потом она вспомнила просьбу дяди и решила вообразить что-нибудь приятное. Да, конечно, она не верила ему, но все же, почему бы не попробовать?

Одри закрыла глаза и подумала о вазочке шоколадного мороженого со взбитыми сливками и свежей клубникой на верхушке. Она так живо вообразила себе десерт, что, казалось, уловила запах клубники.

Когда Одри открыла глаза, она едва удержалась от крика. Перед ней стоял круглый столик с покрытыми позолотой ножками, а на столике – вазочка шоколадного мороженого. Со взбитыми сливками. И свежей клубникой.

Мороженое выглядело очень аппетитно, но у Одри не возникало ни малейшего желания его есть. Ее руки и ноги сами стали такими же холодными, как мороженое.

Одри пыталась понять, как такое возможно, но ее логика ломалась о бесконечные «этого не бывает». Допустим, все это подстроил ее дядя. Допустим, он положил сюда это мороженое, пока она стояла с закрытыми глазами. Но как он мог сделать это настолько быстро и незаметно? Как он мог узнать, что она подумала именно о шоколадном пломбире со сливками и клубникой?

Тогда Одри решила еще раз испытать пустую комнату. Она рассудила, что если фокус с мороженым не так уж сложен, и ему можно найти объяснение, то с ее собакой, попавшей под машину в прошлом году, такой фокус не пройдет.

Но дядя ведь не говорил ни про какие ограничения, не так ли? Он сказал только, что нельзя воображать плохое. А ее пес Марти был совсем не плохим. Он был замечательным. Марти прожил с Одри всю ее жизнь – родители купили его еще до ее рождения. Он был ее лучшим другом, он был самым добрым и милым псом, которые когда-либо рождались, Одри была в этом уверена. Но в прошлом году какой-то лихач сбил Марти, который был уже слишком стар, чтобы быстро перебегать дорогу.

Одри скучала по нему. Она знала, что его уже не вернуть. Но дядя ничего не говорил про ограничения, ничего.

На этот раз она решила не закрывать глаза. Она пожелала: «Пусть мороженое исчезнет, и появится мой пес Марти».

Ровно секунду, одну долгую секунду ничего не происходило, словно комната обдумывала ее желание, принимала заказ. А потом мороженое вместе со столиком растворилось у девочки на глазах, и она услышала собачий лай. Звук возник раньше, чем появился сам Марти, звук опередил его, словно пес предупреждал, что он уже в пути.