Однако его сестра была больше похожа на каменное изваяние, нежели на человека. Медленно она крутанулась на стуле и повернулась к брату, у которого от одного ее взгляда на какое-то время вышибло дух. Господи, что это был за взгляд! Джошуа подумал, что вот так Вивиан могла бы посмотреть на копошащегося в грязи червя. Ни любви, ни жалости, ни даже ненависти. Только отвращение, равнодушное, переполняющее всю ее суть отвращение.
Джошуа испугался. Он представить не мог, что когда-нибудь любимая Вивиан посмотрит на него вот так.
- Послушай, все наладится! Вот увидишь! Тебя не станут исключать из школы, родители оплатят Дэксу расходы на лечение, и все снова будет хорошо, - залепетал Джошуа.
Вивиан молчала. В ее взгляде любви по-прежнему было не больше, чем если бы она смотрела на навозного жука.
Джошуа растерялся.
- Вив, ну прости меня, пожалуйста! – снова повторил он беспомощно. – Ну неужели тебе так важна поездка в этот лагерь? Неужели тот парень так много значит для тебя, что ты даже не можешь простить меня?!
И вот тут в лице Вивиан что-то изменилось. Она нахмурилась, глаза сузились. Вивиан сказала:
- Неужели тебе не понятно, придурок?! – ее голос почти срывался на крик. – Неужели не понятно, что мне срать на этот гребаный лагерь, на этого парня, на наказание?! Куда больше меня волнует то, что ты предал меня! С неожиданной легкостью повесил на меня то, что совершил сам! Мне не страшно вытерпеть наказание за тебя. Мне страшно то, что человек, которого я любила и которому доверяла, оказался двуличным трусом.
Вивиан произнесла это на одном дыхании, и взгляд ее снова потух. А потом она вновь развернулась на стуле, повернувшись к брату спиной. С тех пор она всегда была к нему спиной – во всех смыслах.
Джошуа оставалось только молча выйти из комнаты и закрыть за собой дверь.
Не зная, как убежать от навязчивых воспоминаний, Джошуа решил спуститься и приготовить кофе для Мэтта. Его воспаленный ум посетила довольно глупая мысль: «Возможно, память о том, как я заботился о нем, и как хорошо готовил, поможет Мэтью простить меня». В ответ на эту мысль Джошуа горько усмехнулся.
«Никакой кофе никогда не поможет тебе загладить свою вину».
В глазах защипали жгучей солью подступившие слезы, и Джошуа смахнул их яростным движением, вдавив до боли глазные яблоки.
Уже на лестнице он услышал голоса Вивиан и Одри. Они то громко переговаривались, то переходили на шепот.
«Обо мне. Наверняка, Вивиан уже рассказала о моем проступке».
Сгорая от стыда и вместе с тем холодея от ужаса, Джошуа переступил порог. Вивиан и Одри улыбались друг другу и вели оживленную дружескую (Господи, дружескую!) беседу. Но потом заметили Джошуа, и разговор их внезапно оборвался.
«Еще одно подтверждение, что они говорили обо мне».
«Она не успокоится. Никогда не простит меня. Она хочет мести. Она хочет отобрать у меня Одри, настроить ее против меня. Представляю, каким монстром я буду выглядеть в ее версии этой истории. Впрочем, довольно уже оправдывать себя. Я ведь и был монстром. Подлейшим из предателей».
Эта мысль стала последней связной в бушующем водопаде мыслей в измученной голове Джошуа. Его «Преступление и наказание» уже вовсю разыгрывалось на сцене его души.
Не сказав ни слова, Джошуа поспешил исчезнуть с кухни.
10:16
Одри с Вивиан снова наведались в потайную комнату, на этот раз пообещав друг другу не разделяться ни при каких условиях.
«Даже если мой брат вдруг заорет и позовет тебя на помощь, а я не смогу пойти с тобой, потому что мне ногу прищемит дверью?» - спросила Вивиан.
«Даже так», - с улыбкой кивнула Одри.
А Вивиан в который раз ощутила это приятное чувство безопасности. Она пыталась вспомнить, когда в последний раз испытывала его и с кем, но на ум так и не пришло ничего стоящего. Вивиан скорее сама была защитницей. По натуре. Так уж вышло, что с самого детства родители не могли дать ей необходимое чувство защищенности, оставляя девочку с чокнутой бабкой и странноватой куклой. Уже тогда Вивиан осознала, что родители не могут ей помочь и защитить от всего, что готовит мир. Потом появился Джошуа. Маленький, смешной, идиотский и любимый до невозможности. Младший брат. И снова Вивиан брала на себя роль защитницы, старшей подруги, помощницы и советчицы. Потом… Повзрослевшая Вивиан начала заботиться о своих пациентах. Пусть уже не так искренне, но все же заботиться. Она жила с постоянным чувством, что окружающие люди слабее ее и нуждаются в поддержке, понимании, одобрении. Что касается мужчин… То когда Вивиан начинала ждать от них поддержки, они начинали вести себя, словно дети. Так же вышло и с Мэтью. Но сейчас Вивиан осознала, что впервые встретила человека по-настоящему сильного. Не менее сильного, чем она сама. Одри.
Найти равную себе было безумно приятно. И в то же время страшно. Ведь часто Вивиан не знала, как вести себя в этой новой роли и взбрыкивала, а потом жалела.
И сегодня Одри снова пообещала ей свою защиту. Вивиан не знала, что полагаться на кого-то может быть так приятно.
Включив свет, они обследовали всю потайную комнату. Сняли по одной все маски со стен, проверили все крепления, на которых эти самые маски висели, на случай, если под ними спрятан тайный рычаг. И вот груда бесполезных пустоглазых масок лежала на полу, а таинственной рукописи нигде не было.
- Что ж, - Вивиан почесала в затылке. – Твой дядя оказался хитрее, чем я думала.
- Может, он все-таки сжег рукопись? – предположила Одри, которой почти хотелось, чтобы это оказалось правдой.
- Не думаю. Я больше склоняюсь к тому, что мы где-то не там смотрим. Или же Дом в очередной раз перехитрил нас, и показывает нам то, что хочет сам.
- Уйдем отсюда?
- Да, конечно.
В очередной раз они покинули потайную комнату с пустыми руками, но, по крайней мере, не повстречались с подозрительными двойниками или еще с кем бы то ни было, чьей работой являлось – напугать их до полусмерти.
- Ну, и когда ты в последний раз отмечала Хэллоуин? – спросила Вивиан, когда они снова спускались в гостиную.
- Когда? – растерянно переспросила Одри, пытаясь вспомнить все, что в ее жизни было связано с этим праздником. Воспоминания оказались, мягко говоря, скудными.
- Кажется, это было еще в младшей школе. И то отмечала не я, а одноклассница, пригласившая всех нас к себе домой. Это был мрачный викторианский особняк, помню, мне даже понравилось. Но дома у нас Хэллоуин был не в почете. Моей матери хватило странноватого братца, помешанного на всякой страшноте. Поэтому частенько я вспоминала про этот праздник лишь когда переодетые попрошайки стучались в дверь и требовали сладости. А что насчет тебя?
Вивиан немного смутилась, хотя и ожидала этого вопроса.
- В нашем доме тоже не очень-то любили День Всех Святых. Взять хотя бы моего трусливого братца! Он мог бы и в обморок грохнуться, если бы перед ним пролетело бумажное привидение!
Одри невольно усмехнулась, вообразив себе эту картину, которая показалась ей вполне реалистичной и возможной, и тут же ощутила слабый укол совести. Как-то нехорошо было посмеиваться над лучшим другом в его отсутствие. Одно дело – беззлобно поддеть Джошуа, когда он рядом, и совсем другое – смеяться за его спиной, да еще и на пару с Вивиан. Но совесть возмущалась недолго, потому что Вивиан продолжила:
