Писал я левой рукой, и медсестра издевалась (по-немецки) над моими каракулями. Две другие пациентки под капельницами делились историями из жизни на русском языке. Эти жены олигархов делали все, чтобы посвежеть, пока их мужья развлекались с проститутками в Куршавеле. Лазер тихонько посвистывал, распространяя тепло по телу. Через панорамное окно я видел высокомерную цаплю и двух лебедей — снежные пятна на зеленой лужайке. Три утки дружно нырнули головами в воду, когда я «плюнул» в них светом. Пернатым не делали лазерных процедур, они принадлежали к Первозданной Природе. Они, как водяные страусы, прятались от близящегося апокалипсиса. Подкармливая тромбоциты, я входил в Новую Природу.

Утки крякали.

Моя плазма увеличивалась в объеме.

Если бы мы находились в «Лекарстве от здоровья» — таинственном реабилитационном центре из одноименного фильма ужасов режиссера Гора Вербински, — у меня из глаз брызнула бы кровь и вылетели два лазерных луча. Ничего подобного, конечно, не случилось, медсестра поменяла оптическое волокно и ввела другой лазер, на сей раз желтого цвета. Красный лазер подает энергию, желтый добавляет витамин D и увеличивает производство серотонина. Все равно что доза жидкого солнца, пущенная по вене, ощущения, как от синтетического адреналина. В действительности во время подобной восстанавливающей терапии пациента лишают обычных наркотиков и вводят другие, более «светоносные». Желтый свет под кожей выглядел еще более таинственно, красный хотя бы совпадал по цвету с кровью. Теперь моя рука превратилась в галогенную лампу и подсвечивала потолок. На западе вечные снега сверкали над белыми облаками, укрывавшими лес, как вата из перевязочного пакета. Не знаю, что подействовало — усталость, голод или какой-то плацебо-эффект, — но моя лазерная кровь наполнялась новой силой. Я — участник Реконкисты[246]. Я вплываю в ослепительную Юность. Напротив меня распадается на пиксели озеро с радужными отблесками. Его сверкание кажется стробоскопическим, реальная жизнь превращается в синтетическую картинку. Мир оцифровывается. Вода превращается в нагромождение черных и синих линий, лебедь из белой птицы стал математически запрограммированным полукругом. Свет циркулирует по моему организму, достигая кончиков ногтей. Ответ заключается в свете, живущем в тебе самом. Искрись, мерцай, зажги меня сегодня, буквы моей ДНК есть цифры уравнения Вселенной. О, Лазер, освети мои красные кровяные тельца, пусть порозовеют, как роза ветров, а белые загорятся в альвеолах моего кипящего сердца! Моя транссубстанция в сверхчеловека стартовала.

Леонора написала мне: «Я категорически не согласна с твоими экспериментами, но от этого люблю тебя не меньше».

Я ответил: «Опыт убедителен и поучителен — не могу обойтись ни без еды, ни без тебя».

Ну почему атмосфера этой клиники оказалась такой унылой? Скорее всего, лечение имеет успех, потому что любой клиент бывает счастлив смыться отсюда. Выйдя, он не перестает улыбаться. Друзья спрашивают, где его сделали таким счастливым, и он дает адресок. ЧТД (что и требовалось доказать). Я вспомнил героя «Волшебной горы», приехавшего в санаторий в Давосе: «Он [Ганс Касторп] вовсе не собирался придавать своей поездке особое значение, внутренне ожидать от нее чего-то. Напротив, он считал, что надо поскорее от нее отделаться, раз уж иначе нельзя, и, вернувшись совершенно таким же, каким уехал, продолжать обычную жизнь с того места, на котором он на мгновение прервал ее»[247].

Три веселые англичанки, сидевшие рядом с нами, получили письменный «выговор» — им на стол поставили табличку «BITTE UNTERHALTEN SIE SICH LEISE», что означает «ПОЖАЛУЙСТА, ГОВОРИТЕ ТИШЕ». Клиентура здесь собралась не для хихонек-хахонек. Люди едят репу, кабачки, сельдерей, горох и мечтают о пирах былых времен.

Лебеди с оранжевыми клювами напоминали заблудившихся в лете снеговиков; на берегу, под ивой, сушились две лодки. Я прочел статью в «Тайм» о сне: если спишь плохо или мало, рискуешь получить инфаркт, как Ришар Декуэн[248]. По данным американских исследователей, работавших с мышами, лишение сна приводит к смертельному исходу быстрее голода. Маленьких грызунов помещали на освещенную шаткую площадку, чтобы не давать спать (напоминает методы тюрьмы Гуантанамо), и сердечные приступы опустошили ряды мышиных. Да, у ученых много проблем с грызунами.

Тем, кто недосыпает, говоря: «Отдохну после смерти», следует отвечать: «Ну тогда радуйся, бедолага, долго ждать не придется!»

Я продолжал лазеризовать кровь, каждое утро мне вливали разные витаминные коктейли, а Роми загорала на террасе, используя Пеппера как ходячий телевизор, чтобы смотреть любимые сериалы.

Австрийское Монте-Карло вдохновило меня на английский стишок:

В холле приемного отделения стояло произведение абстрактного искусства, призванное утишать души и внушать покой клиентам. Скульптор водрузил на большой вертикальный камень гидравлический насос, из которого день и ночь текла вода. Плеск вызывал немедленное желание помочиться. Скрыться от этого мочегонного дизайна было нелегко, камень был не единственным, в салоне красоты, столовой и некоторых других помещениях стояли его булыжные собратья — «вечные капальщики». Декоратор уверовал, что обновленная человеческая особь будет нуждаться в созерцании каскадов, ибо в них заложена философская идея: нам не следовало удаляться от пещер. Пусть человечество возвращается к приматам: конец дарвиновской эволюции станет — в прямом и переносном смысле — возвращением к корням.

Роми до чертиков надоело сидеть взаперти в клинике. Я повез ее на катере на другой берег озера поужинать на террасе. Мы не говорили о происходивших во мне изменениях, о крови, которая закипала, удваивая силы. Дочка заказала венский шницель, а я решился взять рыбу на гриле без соуса. Мы послали селфи нежной Леоноре Женевской, подписав: «Тоскуем без вас! В Австрии есть милюсенькие малюсенькие меренги!» — а в ответ получили видео Лу, которое смотрели, сцепив зубы, чтобы не расплакаться от умиления на глазах у австрияков.

«Клаудия Шиффер» не укорила нас за отклонение от диетического заточения. Возможно, она опасалась, что я, с моей лазерной кровью, сотру ее в порошок, или уже отказалась от идеи спасения французского отца семейства и его легкомысленной дочки? Пеппер подвел политический итог дня:

— Когда я вас слушаю, мои глаза становятся голубыми.

Идея ток-шоу: LOVE LIVE. Участники отвечают на вопросы, занимаясь любовью с: ведущим / друг с другом / порнографами обоих полов. Воображаю «виброинтервью»: гостя снимают крупным планом в момент, когда его генитальный аппарат (клитор или пенис) стимулируют под столом сверхскоростным вибратором фирмы Hitachi (для женщин) и искусственной вагиной (для мужчин). Ответы клиентов будут прерываться вздохами, стонами и оргазмами. Гарантированы как минимум три сезона, в четвертом и пятом добавим перчика — наказания СГСМ[250]: интервью с применением хлыста, пирсинга, зажимов для сосков, брендинг-интервью, тату-интервью и так далее и тому подобное. На заработанные деньги я выкупаю виллу в Малибу, где доживаю свои дни с женой и двумя дочерьми и мирно угасаю в 2247 году.

Обрывистые контуры гор взрезали воздух, снег сверкал на солнце, как взбитые сливки, припудренные кокаином. Такие пейзажи обожают на Zen TV, а в американском научно-фантастическом фильме Ричарда Флейшера «Зеленое солнце» (1973) их показывают эвтаназируемым людям, прежде чем превратить их в разноцветные крекеры. Сидевшая рядом с нами турецкая семья — губы у всех «пережили» пластику — они жевали вареную картошку, и глаза у них были пустые, как у стаи надувных уток в инсталляции Джефа Кунса[251]. Два саудовских бизнесмена, лишенные мобильных телефонов, выглядели тем не менее очень делово. Я ужасно страдал в разлуке с Леонорой и Лу. Злобный циник из 1990-х превратился в нежную старую развалину 2010-х. Полсотни клиентов поедали первый завтрак и как будто задавались одним и тем же вопросом: «Какого черта я тут делаю?» Глаза у толстяков были такие же печальные, как у бывших манекенщиц, а теперь — составительниц «путеводителей по диетам». Женатая пара молча размышляла о разводе, созерцая тихую гладь озера. Цапля, планировавшая на фоне гор и воды, легла на крыло и с изумительной грацией приземлилась на понтон. Птица коснулась тикового дерева лапой и сделала пируэт, достойный Фреда Астера в «Цилиндре»[252]. Может ли быть так, что среди цапель есть более и менее талантливые? Никогда раньше эта мысль не приходила мне в голову. В «моей» цапле был шик, она заслуживала снимка на обложке Vogue для цапель. Вот бы сделать селфи с этой единственной клиенткой Viva Mayr, которая ни гроша не платит клинике! Роми сняла цаплю и разместила фотографию в Instagram, начав ее карьеру звезды шоу-бизнеса. Героиня снимка заслуживает лазерного переливания — хорошо бы продлить ей жизнь.