- Чем он тебя так пугал – ну тот, который страшный? – спросила Трисс.
- Будто ты не знаешь, - проговорил ведьмак, - чем скоя’таэли пугают bloede d’hoine…
- Да нет, ничего такого, - сказала Алиса. – Он мне не угрожал. Пальцем не тронул. Даже не говорил со мной. Просто смотрел так… - Алиса поежилась. – А потом, в одну из ночевок, Иорвет мне сказал: он, мол, хочет тебя убить. Я ему говорю: спасибо, конечно, за такое известие – но для чего оно мне-то? А он: всегда, мол, лучше знать, что на уме у того, кто у тебя за спиной. Я в ответ: и что, дескать? Можно подумать, я что-то успею или смогу сделать, если он и вправду станет меня убивать?.. А Иорвет посмотрел на меня этим взглядом своим; знаете, наверное - когда он сам как статуя деревянная, а глядит так, будто наизнанку тебя выворачивает… Посмотрел, вывернул и говорит: пока я не прикажу, никто тебя не тронет. «Знаешь, - говорит, - beanna, что такое дисциплина?» Мне, честно сказать, от этих его слов еще страшнее тогда стало, чем от взгляда того эльфа… Риордаин его звали, кажется.
Ведьмак что-то буркнул в пиво; Трисс показалось - «и этот ублюдок жив, надо же».
- В общем, еще через полдня, уже пешком, пришли мы в какой-то очередной лес. А в лесу оказался вход не то в пещеры, не то в катакомбы. Тут Иорвет мне инструктаж устроил. Как войдем, говорит, ничего не бойся и держись все время так, чтобы я тебя видел. Идти под землей, говорит, придется долго; может стать страшно, может показаться, что мы заблудились и никогда отсюда не выйдем. Не верь этому чувству, говорит, и вообще ничему и никому не верь, только мне; я, говорит, знаю, что делаю, и вообще – осталось совсем чуть-чуть и всё будет хорошо. Ну что делать. Полезли мы в эти катакомбы. Местечко, конечно - мерзее не придумаешь, но кто бы сомневался. Зато, знаете ли, хотя бы не под дождем. В общем, чтобы не рассусоливать лишнее: пришли мы на место. Место как место. Коридор, а в нем – дверь. В стене коридора. Не тупик, а, знаете, как в гостевую комнату корчмы. Деревянная. Просто дверь. Стоим. И тут Иорвет спрашивает меня: что ты видишь, мол? Я плечами пожала: дверь вижу, говорю. – Какую? – Обыкновенную такую дверь…. Смотрю – а они все озираются, факелами светят. Стены щупают. В эту дверь чуть ли не носом, все шестеро… Я показываю пальцем: так вот же она, вы чего, мол? А они стены щупают, и дверь щупают, и по-своему переговариваются, не то раздраженно, не то с каким-то то ли уважением непонятным, то ли удивлением… И тут я понимаю, что они дверь эту не видят! Понимаете? Нету для них двери, и все тут! – голос Алисы взволнованно задрожал.
- Понимаем, - сказала Трисс, глядя на Алису с каким-то новым выражением в глазах. – Иллюзия… Мастерски, скорее всего, наложенная, раз они ее даже наощупь обнаружить не смогли.
- Воот! – сказала Алиса. – Но я-то до этого магию видела только один раз, порталы эти ваши… А тогда, возле той двери, я, наконец, начала понимать, что порталы, видать – это еще цветочки. И тут уже я понимать начала потихоньку, кто же, точнее, что же я могу быть здесь такое, если для меня вся эта магия – нет ее попросту… - Алиса сглотнула, посмотрела сначала на Трисс, потом на ведьмака. – Не по себе мне стало, в общем. Отойдите, говорю. А то мало ли что… Мне-то, судя по всему, ничего – а вам хрен его знает… Иорвет скомандовал своим, они к углу отошли; а Риордаину этому что-то буркнул – и тот чуть ли не рысью дальше по коридору поскакал. Я еще подумала, помню – на разведку, наверное… Ну так вот. Берусь я за кольцо двери – и тут мне так страшно стало, что разом вспотела вся, как мышь, и ноги отнялись. Думаю: иллюзия-то ладно, не действует на меня. Но пес его знает, что там еще припасено? А вдруг как треснет меня сейчас молнией, и всё: помер Клим, да и хер с ним!
Геральт мрачно хохотнул. Трисс промолчала.
- Но тут меня словно осенило. Сняла я плащ, что мне Иорвет дал, и куртку эльфскую стеганую, еще из лагеря которая. Осталась в своем, в чем из своего мира, так сказать, явилась, - здесь Трисс одобрительно закивала, - чтобы, значит, ничего на мне не было здешнего, а то мало ли что, какая сигналка на что срабатывает? Открыла я дверь эту. Захожу. А там… Ну, в общем, было там чем поживиться. Комната размером со всю эту корчму, я так думаю. И лежит там столько всего всякого, что до этого я думала – такое только в кино бывает. В смысле, на картинках… Слышу – Иорвет мне снаружи: что видишь, beanna? А я стою и не знаю, как бы ему описать без мата, что я вижу, - Алиса усмехнулась. – Ты лучше , кричу ему, прямо скажи: тебе что нужно-то отсюда? Что мне искать надо? Потому что тут столько всего, что я боюсь, неделю тут рыться… А он мне: вытаскивай все, что поднять сможешь, мы тут разберемся! И слышу – голос сразу веселый такой, по-нехорошему веселый. Тут-то мне все ясно и стало… Что втравили меня в самый обычный грабеж. Что командир наш беличий пошумел-пошумел насчет идей, а потом прикинул хрен к носу и понял, что ни черта у него не выйдет, что затея эта гиблая, и что, пожалуй, хватит – набегался по лесам и болотам, пора и на покой. А с такими деньгами, что мы сейчас из этого тайника вытащим, на покой можно хоть где, хоть при дворе в Нильфгаарде… Грустно мне стало отчего-то, точнее, даже не так – горько. Везде, думаю, одно и то же. И Иорвета можно понять, думаю. Я на его месте давно бы уже сказала – да провалитесь вы все; дела мне до вас больше никакого нет… А уж после того, как его второй раз продали – и подавно. Правильно, думаю, всё он сделал: собрал самых верных парней своих, с кем прошел бок о бок столько, что они ему поближе, чем любая семья будут… Наберут сейчас деньжищ – и поминай, как звали; куда-нибудь в теплые страны, вино пить и на боку лежать до конца своих дней.
Кривая ухмылка поползла по щеке ведьмака. Кривая – но какая-то понимающая.. Трисс незаметно сжала его руку под столом, внимательно и даже сочувственно глядя на Алису. Та допила вино, отставила бокал, почему-то уставившись на него с сомнением во взгляде.
- Так думаю я, - продолжала она, не дождавшись от ведьмака и чародейки никакого ответа, - а самой так горько почему-то. Будто он меня, знаете, в чем-то обманул. Что за глупость, тут же сама себе говорю, тоже мне – нашла рыцаря в сияющих доспехах. Да и на кой черт мне-то они, его доспехи и белое пальто? И тут меня как молотком по башке тюк – мыслью: вот, мол, о чем беспокоиться нужно, так это о том, куда он меня теперь денет. Вправду назад отправит, как обещал? Или – именно что по затылку тюк, да и бросит, например, вот прямо здесь, в этих катакомбах? А может, до конца дней моих за собой таскать будет, как живой ключик к таким вот шкатулочкам?.. Руки у меня тогда дрожали так, что я аж испугалась: сейчас пороняю горшков каких-нибудь золотых, звону и грохоту будет – сбегутся те, кто не очень-то хорошо, смотрю, этот схрон стережет… И тут Иорвет мне из-за двери: хватит мямлить, Алиса, хватай, сколько унесешь, и выходи! Меня аж как током ударило; он ведь меня по имени звал, только когда… - она вдруг смутилась и покраснела, совсем по-детски, так непохоже на нее саму, только недавно стоявшую на сцене и царившую над столькими людьми.
– Ну, в общем, тогда, - сказала она, опустив глаза.
Трисс понимающе и почему-то очень печально на нее посмотрела. Ведьмак выпил водки.
Алиса кашлянула. Налила себе в бокал еще вина из бутылки, принесенной бесшумной подавальщицей.
- Ну так вот. Выхожу я, волоку, что называется, в трех руках. А эти, - тут она рассмеялась в голос, но как-то невесело, - представляете, они уже с мешками стоят!
- Да уж… Подготовились, сукины дети, - проворчал ведьмак.
- Ну да, - сказала Алиса. – Честно говоря, тогда было грустно – а теперь смешно. Правда ведь смешно… Да, - тут она вновь посерьезнела и погрустнела.
- Много вы оттуда вынесли? – спросила Трисс, и по лицу ее ведьмак уже видел, что чародейка поняла что-то важное; нашла, наконец, в Алисином рассказе кусочек мозаики, долго не дававший ей покоя.
- Да уж немало, - сказала Алиса. – Иорвет сказал – артефакт этот Вильгефорцев похож на чашу, ну такую, с ручками… Видимо, так, из вежливости сказал – потому что, конечно, сразу увидел – отлично я понимаю, что никакого артефакта там нет и не было. Напирай, говорит, на камни, чем больше, тем лучше. Изумруды, сапфиры, алмазы и всякие кольца-подвески с ними. Золота, говорит, много не бери – вшестером все равно не унесем всего, и так дотащить бы…Уж не помню, сколько раз я туда-сюда ходила, выносила и выносила. В итоге набили мы мешки. И тут, смотрю, Риордаин этот возвращается. Тоже с мешком, и тоже полным. И не один, - тут Алиса сглотнула. – На веревке ведет каких-то двоих полуголых, в татуировках – как теперь понимаю – бандитских. Избитые, но в целом живые-здоровые. Я еще тогда подивилась и содрогнулась внутренне: если он один двоих таких здоровенных мужиков сумел скрутить, что ж со мной было бы? Прихлопнут ведь, как комара, и «мяу» сказать не успею.
