«И серебристое журчанье…» И серебристое журчанье И шелковистость вод под ивой, И отзвучавшее признанье, И тихим шелестом: «мой милый». Затем стрекозы на малине И первый гриб, уткнувшись в ёлку. И марево, и тень осины, И сень лесистого пригорка. «Где я нашёл тебя такую?..» Где я нашёл тебя такую? Стою один в преддверье сентября. Я без тебя печалюсь и тоскую. Мне плохо без тебя! «Всё исполнится…» Всё исполнится. Не во снах твоих, нет, Всё исполнится. Отражением яркий свет В окна ломится. И ручьи твоих Слёз не пролитых Вновь растают. Переливами облаков золотых Светает. «Самые светлые дни…» Самые светлые дни – Небо всю ночь в закате. Лесом с полей гоним, Воздух меня подхватит. Самые жаркие дни – Марево над полями. Лечь бы в траву в тени, Глядя в лазурь над нами. Самые длинные дни. Жаль, не веками длятся. Жаль. Улетят они, Птицами растворятся. Самые лучшие дни. Ночь нас от глаз укроет. Господи, благослови Ту, что была со мною. «Мне б лицом своим в ладонь твою…» Мне б лицом своим в ладонь твою, Чтобы пальцы – у самых губ. Я об этом лишь песни сейчас пою, До того от любви глуп. Мне бы видеть лицо твоё возле себя, Мне б дыханье твоё ощущать. Но на сколько весома у нас родня, Мне настолько тебя не видать. «Почему ты смотришь виновато?..» Почему ты смотришь виновато? Лучше к празднику себя готовь. Ты моя осенняя соната, Может быть последняя любовь. «Принцесса, нимфа, ворожея…» Принцесса, нимфа, ворожея, Смеялась ты, в меня глядя. А я в два раза был пьянее, Пьянея от тебя. Так дай же руку мне скорее. В бреду ночном её ловлю И просыпаюсь…Голубеет. И тихо реет – я люблю! «Я открою окошко…» Я открою окошко, Чтоб цикады звучали, Чтобы звёзды немножко Лицо освещали. Зашумит, заколышет В занавесках блуждая. Нас никто не услышит. Ты – моя дорогая! «Звёзды заклинаю…» Звёзды заклинаю, Чтобы явь лишь снилась. Та, по ком вздыхаю, Чтоб в меня влюбилась. «Пускай бушует листопад…» Пускай бушует листопад И над землёй, и над судьбою. Но нас с тобой не разлучат, И ты останешься со мною. Я прочитал в кружении птиц, К осеннему летящих полю, И в выраженьях встречных лиц, И в очертанье гор у моря. И в строчках будущих страниц, В смешенье радостей и горя, И в пении лесных синиц, И в ощущении покоя. И в неподвижной тишине Покинутого всеми леса, И в отраженьях на воде. Но в остальном – туман, завеса. «Когда по окнам барабанит дождь…» Когда по окнам барабанит дождь И улицу дождинки закрывают, Я знаю, что однажды ты придёшь И предо мной как светлый ангел встанешь. И никуда отсюда не уйдёшь. Василий Фролов Пос. Лесной, Пушкинского р-на, Моск. обл. Признание Ты грешница и ты моя святая! Я радуюсь, судьбу благодаря, Что у меня есть ты, есть ты такая, Сойди же с эшафота-алтаря. Благословит Всевышний нас с тобою, Развеем мы молитвою мираж, Тебе отдам любовь пред аналоем, Ты у распятья мне свою отдашь. Ты женщина и хочешь быть любимой. И даже всем невзгодам вопреки! Ты мне нужна, ты мне необходима, И я всё жду протянутой руки. Нам вместе легче пережить сомненья, Ты – луч надежды на моём пути. Погибель ты и ты моё спасенье! Нам друг от друга в жизни не уйти! Ты грешница и ты моя святая, Ты женщина, моя благая весть! Благодарю судьбу, что ты такая! И только у меня такая есть! Деревенская баня Открылась дверь – вошла ты без одежд. Стою растерянно пред красотою. Ты без одежд, а мой полёт надежд На теле выступает краснотою. Малиново томится жаром печь, Что лучше в мире деревенской бани? Горячий воздух начинает жечь, Полóк нас манит жарким «полем брани». В тазу запарен веник для меня, У нас с тобою – общая харизма. И мы, как тесто растеклись, скамья Скрипела под напором оптимизма. От розовых ланит мне горячо. Я таю, приближаясь слишком близко, Сошла с листком, прилипшим на плечо, С картины Энгра ты, как одалиска. От трех стихий: любви, воды, огня Мы разомлели и слегка устали. И, если банного не хватит дня, То ночью прикоснемся вновь устами. И не погаснет в душах наших печь, Пускай горит, как в деревенской бане! Горячий воздух снова будет жечь, Любовью, проливаясь в «поле брани». |
