Бабушка Аглая, у которой она жила с пятнадцати лет, умерла в прошлом году, завещав внучке крепкую избу в деревне и заросший сад. Жить в опустевшем доме Алене не хотелось, но и продавать наследство дачникам не лежала душа. Как-нибудь потом. А пока что у нее каникулы. И собственная сказка, от которой невозможно отказаться.

Алеша Попович обнаружился за заставе – за столом в обнимку с кувшином вина. Увидев Алену, он попытался подняться, но не сумел.

– Ну вот, Аленушка, совсем меня ноги не держат, – богатырь виновато улыбнулся. – И зачем-то я поехал к синю озеру? Жизнь моя теперь совсем пропащая…

– Что же так? – Алена присела рядом на лавку. – Поссорились?

Алеша глубоко вздохнул:

– Ты прости меня, милая Аленушка… Уж не думал я, что все так переменится. Словно пташка летал, с ветки на веточку… Только нынче все совсем по-настоящему. Я пропал, совсем пропал, Аленушка. Со мной раньше такого не случалося. Раньше все была лишь удаль молодецкая. Только нынче любовь настоящая. Настоящая, да только бестолковая, на погибель и мне и ей пришедшая, – и Алеша одним залпом опрокинул чарку. В его синих, отчаянных глазах стыла безнадежная тоска.

– Ну-ка, давай по порядку, – забеспокоилась Алена. – Она что, бросила тебя?

– Если бы, – Алеша кисло улыбнулся. – Обещала любить веки-вечные, обернулась белой лебедушкой да порхнула прочь, к морю синему.

– Ничего, коли любит – воротится, – Алена погладила Алешу по руке. – А не любит, так и нечего печалится.

– Любит, любит она меня, Аленушка!.. Да только она – лебедь белая. Человеком лишь на один день в году оборачивается! – богатырь стукнул кулаком по столу. – Раз в году! Ах ты горюшко горькое! – и он снова потянулся к кувшину с вином.

– И ты решил напиться с горя? – Алена убрала кувшин на другой конец стола.

– Ну решил, и что с того? – Алеша Попович привстал, пытаясь дотянуться до вина, но ноги подкосились, и он вновь плюхнулся на скамью. Горькая усмешка скривила его губы. – Только видно и напиться не получится… Пью который час, да все бес толку. Уж и ноги мои стали нехожалые. Только голова все не замутится. Горе горькое не забудется. Проще видно утопиться в синем омуте.

– Не топиться, а жениться тебе надо, – разозлилась Алена. – Я знаю, кто твоя лебедь. Она дочь морского царя и племянница Черномора. Коли любишь ее по-настоящему, так езжай и сватайся. Заодно узнаешь, как снять с нее заклятье. Добрыня с Ильей, кстати, тоже к Черномору поехали.

– А им-то зачем? – удивился Алеша.

Алена коротко пересказала ему все, что произошло в Киеве.

– Так что лучше нам попасть к Черномору раньше, чем к нему приедут разбираться Дунай, Илья и Добрыня. Или хотя бы одновременно с ними, иначе о сватовстве можно забыть, – Алена критически оглядела богатыря. Жаль, корзинки нет. – В состоянии ты ехать верхом?

– Легко! – Алеша, получивший надежду, просветлел лицом и вскочил со скамьи. Впрочем, ноги его моментально подкосились, и молодец рухнул грудью прямо на стол. Попытался приподняться, но безуспешно. Повернулся поудобнее на бок и огласил горницу богатырским храпом. Судя по умиротворенной, счастливой улыбке, во сне он видел свою любимую Лебедь.

– Буба!.. Бу-уба!!!

– Ну что там? Кто меня зовет? – зашевелилось и закряхтело поваленное бревно, на которое уже собралась присесть Алена. Из-под бревна вылез леший, стряхивая со своей коричневой куртки мох и древесную труху. – Только, понимаешь, решил себе новую нору обустроить… А, это ты, Алена? Так и осталась жить в дому у этих диких?! И не боязно тебе…

– Слушай, Буба, ты знаешь, где живет Черномор?

– Чур меня, чур! – вздрогнул леший. – Еще только Черномора нам в лесу не хватало. То русалок с собой в лес притащит, то зелена вина. А молнией он, знаешь, как может пригреть? Хуже только Ягая Бабушка со своей кочергой…

И тут до Бубы дошел смысл заданного Аленой вопроса. Леший словно стал меньше ростом и испуганно уставился на нее.

– А зачем тебе Черномор?

– В гости к нему хочу съездить.

Леший закашлялся.

– Ой, девка… Пропадешь ты. Сперва богатыри эти дикие. Потом Черномор. А завтра ты, небось, к Морскому Царю в гости захочешь, или того хуже – к Кощею.

– Так ты знаешь дорогу? – грозно нахмурилась Алена. – Отвечай! Ведь ты же обещал мне помогать!

– Оно да. Конечно… Коли у тебя ума совсем нет, то ладно. Уж лучше я тебе тогда дорожку укажу, чем лиходей какой. А Черноморово царство как раз на том берегу моря, который отсюдова не виден. Ходили оттуда, знаю, корабли заморские. Прямо из царства шли Черноморова. Три дни плыть, а то и четыре, коли ветер попутный будет, да ладья справная. А коли не будет, так то прямая дорога на дно морское. Да и купцы те все – обманщики. А иные и вовсе разбойники. Сухопутный-то путь выйдет поудобнее.

– И каков же он, сухопутный путь?

– А простой – налево по берегу. Как пойдут сперва степи широкие, а потом болота глубокие, да леса дремучие, да высокие горы оловянные, за ними будет и земля заморская. Там на берегу Новый град стоит, город каменный. А над ним на горе замок Черноморов. Да ведет к нему тропинка узкая, упирается в ворота железные. В Черноморе том силушка великая, колдовство да коварство злодейское. Как взлетит он прямо в небо высокое, да как прянет с небес стрелой огненной, булавой разобьет врагам головушки. Черномору вороны служат черные, да недобрые людишки, все разбойнички. Да в родной земле его боятся все, а в соседних землях опасаются. Не ходила бы ты душечка, Аленушка, в дальнее царство Черноморово. Уж поверь мне, это дело не женское. Богатырь и тот там сложит голову.

– Нет уж. Без меня Алеша точно пропадет. Придется вместе с ним ехать сватать Лебедь. Ты точно уверен, что она племянница Черномора?

– Угу, – Буба почесал голову. – Так ведь она и морским богатырям сестра. Может проще с ними договориться?

Алена упрямо наклонила голову.

– Нет, если они Лебеди до сих пор не помогли, значит ничего поделать не могут. Чую, дело в Черноморе. Спасибо тебе, Буба, за науку. Пойду я. Завтра Алеша проспится, и мы поедем. Сухопутным путем оно, наверное, надежнее. А с нашими лошадьми так даже быстрее получится.

– Подожди, постой, красна девица, – Буба полез под бревно и чем-то там зашуршал. Из норы последовательно появились дырявый сапог, деревянная миска, огниво, какие-то тряпки… Следом выбрался сам Буба, прижимая к себе небольшой берестяной короб. Аккуратно поставил его наземь, снял крышечку и одну за другой вынул пять шишек. Посмотрел на них, три, что побольше, положил обратно, а две шишки протянул Алене.

– Вот. Держи.

– Зачем они мне?

– В этих шишечках сила великая. Коль какой супостат появится, коли он на тебя накинется, так ты кинь прямо в лоб ему шишечкой: искры у него из глаз посыплются, кувырком болезный опрокинется… Или сменяешь на что полезное. Пригодиться они могут ко многому, – и Буба аккуратно положил шишечки в подставленные Аленой ладони.

Алеша проспался только к середине следующего дня. И еще три часа наряжался, да прихорашивался.

– Ну что ты копаешься? – нервничала Алена. – Нам нужно успеть раньше Ильи с Добрыней. А то нехорошо получится – одни едут свататься, а другие – у самого Черномора отнимать невесту.

– Не бойся, Алена. Если с братцами мы разминемся, так я и один Черномору шею сверну, пусть только попробует мне Лебедушку мою не расколдовать, – в глазах Алеши блеснул такой бесшабашный задор, что Алена невольно вспомнила все предостережения Бубы.

Заявив, что знает короткую дорогу в заморский Ново-град, Алеша направил коней в сторону от моря. Дремучий лес не кончался довольно долго. Потом, почему-то, вместо оловянных гор появились ровные квадратики полей и аккуратные домики с островерхими черепичными крышами.

– Что-то мы, Аленушка, промазали, – нахмурился Алеша. – Надобно левее заворачивать.

Они завернули левее, и, через некоторое время под копытами коней замелькали мазанки с соломенными крышами среди широких полей и цветущих садов. Потом кончились поля и сады и потянулась пустынная местность.