И тут ее ноги накрыла особенно большая волна. Да поднялась не до щиколоток, а повыше, до середины лодыжек. И словно кто-то схватил холодными пальцами за ногу. Не сильно так схватил, и не поволок никуда, просто провел холодком поверх щиколотки. И тут же отпустил, откатившись с уходящей пенной волной. Алена даже не успела понять – то ли ей было страшно, то ли приятно. Но, на всякий случай, отошла от прибоя подальше. И тут же почувствовала, что из леса на нее по-прежнему смотрят.

– Ш-ш-ш… Шиш-шшечки… – зашипела у нее перед ногами очередная волна.

– Дай, дай, дай! – покрикивали вьющиеся над берегом чайки.

– Даи-ий, – скрипнуло чем-то из-за стоящих стеной елей.

Алена села на песок и задумалась. «Все говорящие. Странно, почему меня уже ничего не удивляет? И все таким родным кажется? Как будто домой вернулась…»

Она расстегнула верхнюю пуговицу рубашки, сняла косынку и утерла выступившие на лбу капельки пота. Заново переплела растрепавшуюся косу и встала. Ее неуемная натура уже требовала активных действий.

– Дай, дай! – вдруг прокричала прямо над ухом подлетевшая совсем близко чайка.

– Ш-шшиш-шечки, – вздохнул, качнув еловыми ветками, лес.

– Да забирайте, мне не жалко! – Алена вынула кроссовки и одним махом высыпала шишки прямо на пляж, где-то посередине между стеной леса и полосой прибоя. – Правда я обещала подарить их первому встречному, а вас тут много… Ну ладно, сами поделите.

Порыв ветра едва не сбил Алену с ног. Волны взметнулись.

«Кажется, я что-то не то натворила!»

Алена отступила от берега, потом отбежала подальше, подталкиваемая упругим ветром. Но даже сквозь скрип елей и шипение накатывающихся валов она отчетливо услышала:

– Мне, мое!

– Нет мое!

– Отдай!

– Я ее попросил! Я первый спросил!

– Моего леса шишечки! Она там их нашла!

Оглянувшись, Алена увидела, как кто-то непонятный, отдаленно напоминающий давешнюю корягу, бежит из леса к тому месту, где на песке поблескивали шишки. Вот он уже добежал, но накатившая на берег волна накрыла и шишки, и ноги лесного существа. Алена остановилась, не зная, как поступить. Драк она не любила, но вмешиваться и разнимать непонятно кого, было страшновато.

«Сама же отдала, да еще сказала – делите… Вот они и делят».

Лесовик бултыхался в пене неестественно высокого прибоя, что-то быстро и опасливо выхватывая из воды, словно горячие угольки из костра.

– Мне…

– Мое…

– Ш-шишечки…

Убедившись, что соперники не причиняют друг другу особого вреда, Алена немного успокоилась.

"Опять я поторопилась. Надо было себе парочку шишек оставить. А теперь не отбирать же обратно… Да и не отдадут, вон как дерутся. Только зачем нужны шишки лесному? Ведь у него их полный лес, только собирай".

Алена заколебалась, ей одновременно хотелось продолжить путь и задержаться, чтобы познакомиться. Девушка привстала на цыпочки и огляделась. Вдалеке виднелось что-то особенное. Лес отступал от морского берега, и там, на образовавшейся опушке, стоял высокий забор из вертикально вкопанных в землю бревен, заостренных наверху.

«Это я что же, в древнюю Русь попала?»

Разом забыв о странных существах, Алена побежала к частоколу. Из-за него выглядывала высокая двускатная крыша, покрытая тесом. Виден был только второй этаж с маленькими окошками в узорчатых наличниках. Ставни были закрыты.

– Кто-кто в теремочке живет? – Алена подошла вплотную к частоколу. Он был высокий – почти в два ее роста.

На стороне, обращенной к лесу, обнаружились большие двухстворчатые ворота, и рядом маленькая, в рост человека, калитка. От ворот, прямо в лес, широкой просекой уходила дорога. Отчетливо были видны отпечатки огромных, неподкованных лошадиных копыт. Алена постучалась в калитку. Изнутри в ответ кто-то заливисто залаял. Она подождала немного и постучалась еще раз. В ответ опять послышался лай с переходом в рычанье.

– Понятно, хозяева в отлучке.

Ей вдруг нестерпимо захотелось посмотреть, что же там внутри. Опираясь о висящее вместо ручки железное кольцо и воротные петли, вполне можно было забраться наверх. Алена завязала косынку, очистила ступни от налипшего песка и обулась. Словно почуяв преступные намерения, изнутри сурово зарычали, переходя временами на истеричный лай. Алена кинула, в сердцах, через забор корзинку. За стеной испуганно взвизгнули и замолчали.

– Надо же, – огорчилась Алена. – Неужели я в него попала? Ну ничего, зато теперь сидеть будет смирно, – и она снова подступилась к калитке.

– Не ходи к ним, красна девица, – проскрипело у нее за спиной.

Алена подскочила от неожиданности и резко обернулась. Напротив калитки, у самой опушки леса стояла насквозь промокшая и взъерошенная коряга.

– Ты кто?

– Да я это, я… лешак, – коряга отвесила что-то вроде поклона. – Исполать тебе, красна девица. Вот, надысь не поздоровался.

Лешак говорил дуплом-ртом, заросшим моховой бородой. Впрочем, если присмотреться, рот у него начинал казаться вполне нормальным. И борода тоже человеческая, только очень похожая на мох. Да и сам он походил на корягу, только когда стоял неподвижно. А так – вполне милый старичок, просто в одежке из древесной коры и с кожей древесного, местами заплесневелого цвета.

– Здравствуй, дедушка, – неумело поклонилась Алена.

– Ты к ним не ходи, красна девица, – продолжал лешак. – Злые они.

– А кто они?

– Да богатыри эти всякие… Живут тут которые. Они лесных жителей обижают… А тебя, стало быть, за шишки, спаси Род. Ты иди со мной, красна девица. Накормлю, напою… эта… Да, спать-то тебе в лесу будет не любо… Ну так мы к Бабке пойдем. Она добрая, ты не гляди, что хромая. Все тебе покажет, расскажет. Да и спать уложит. Ты только вещей ейных не трожь, – и он, охнув, потер поясницу. – Не трожь вещей ейных, да зверей не пугай. Да поклониться ей не забудь. Поклонись и скажи – здравствуй, Бабушка.

– Это какая же бабушка?

– Как какая? Ягая наша бабушка. Всему заповедному лесу начальница. Да и не только лесу. Ну, это долгий рассказ. Пойдем-ка лучше отсюда, нечего тут ошиваться! А то эти, спаси Род, из леса вернуться… Они ить, совсем дикие. Глянь, какую срамотищу через весь лес протоптали, – леший махнул рукой на широкую просеку и в сердцах сплюнул. – В лес ходят, слышь-ка, на охоту. Какая такая охота – зверей по лесу пугать? Их не только Ведмедь, Соловей-разбойник и тот боится. Кому охота связываться с такими дикими? Как увидят кого, сразу стрелами стреляют, хватают, да в мешок… Силушки богатырской немеряно, а ума-то Род не дал. У собаки ихней и то ума больше.

– Да чем же они тебя, дедушка, так обидели? – Алена, присев на корточки, слушала, приоткрыв рот и округлив от восторга глаза.

– Как это чем?! А давеча что учудили, лиходеи? Морские богатыри в гости к ним наладились. Меду да зелена вина они напились-накушались, да как пошли в лес – гулять, песни орать. Ох, до сих пор в ушах свербит. Дубов да елочек наломали несчитано. Куды ж девать-то, с дуру, силу богатырскую? И не одни гуляли. Русалок морских с собой притащили, изверги. Русалкам воды надобно, а они зеленым вином их поют. А потом петь стали, в пляс пошли. И давай русалок-то кидать, подбрасывать. Шесть раз подбросят, ан пять раз поймают. А на шестой, хоть за ветки цепляйся, чтоб не разбиться. Им что, злодеям? Нагулялись, и пошли в терем свой почивать. А русалок, каких морские богатыри с собой в море забрали, а каких и забыли. Целый день уже они на деревьях висят, плачут. Росой, да дождевой водой, болезные, питаются. А слезть не могут. Ног-то нету – хвост один. Как с этаким хвостом с дерева слезешь? А и мне каково? Русалки морские чуть не на кажном дереве! Срамотища!

– Так ты бы помог им, дедушка. Они и сами рады будут в море вернуться.

– Ну да, – закивал старичок. – Сами-то они рады, да не могут. А вот кто бы их снял…

– Да сам и сними! Что тут сложного?

– Я?!! – всполошился старичок. – Да они же морские, а я-то лесной! Стихия, туды ей в дупло. Мне и прикасаться-то к ним грех. Уж и без того я нынче весь промок! Как же я еще и русалок-то… А? – от возмущения он мотал во все стороны сучковатыми руками и шевелил рыжей с проседью, моховой бородой.