Однако сейчас было не до праздных размышлений, работа с Ивейн требовала всей полноты внимания. Да он и сам настаивал, чтобы они поскорее тронулись в путь. Закрыв глаза, он опустил свои барьеры и открылся перед ней, уравновешивая все сторонние влияния и внутренние порывы. В следующее мгновение — они оказались уже в совсем другом месте.

Большая восьмиугольная зала Совета практически не изменилась с той поры, как Кверон был здесь в последний раз, в качестве неофициального наблюдателя, зато изменились люди, даже те, кого он хорошо знал. Когда они с Ивейн прошли в большие, окованные бронзой двери, навстречу поднялся Джорем, сидевший во главе стола из слоновой кости; но это был теперь совсем другой человек, притихший, постаревший, выглядевший на все свои тридцать девять лет. Отчасти виной тому было черное монашеское одеяние, которое он носил теперь вместо синей михайлинской рясы, но морщины на красивом лице проступили отнюдь не из-за смены одежды. Да и седины на висках у Джорема Кверон прежде не замечал.

Грегори, стоявшему слева от Джорема, прошедшие месяцы, судя по всему, дались еще тяжелее. Хотя Кверону было известно, что бывший граф Эборский еще в октябре прошлого года бежал из своих владений и укрыл семью на западе, в Коннаите, так что физически он никак не пострадал от преследований, однако этот сорокадвухлетний мужчина сейчас казался почти стариком. От опытного взгляда Целителя не укрылась неестественная худоба Грегори. Он и прежде никогда не был толстяком, но теперь и вовсе сделался похож на призрак; жидкие волосы поредели еще больше и из рыжеватых стали почти бесцветными, а прозрачные голубые глаза горели лихорадочным блеском. Кверон взял себе на заметку не забыть позже осмотреть Грегори: тот явно был нездоров.

Джесс, сын Грегори, склонившийся над аукающей корзиной на другом краю стола, поднял голову при появлении Кверона и Ивейн. Из бойкого паренька Джесс превратился в закаленного воина, хотя ему было лет семнадцать, не больше, насколько помнил Целитель. Руки, придерживавшие корзину, были все в мозолях, дочерна загорелые после летнего военного похода; лицо утратило юношескую округлость.

Кверон помнил его угловатым и неловким, но молодой человек, стоявший сейчас перед ним, был стройным и крепким, грациозным, как хищник, уверенным в себе опытным бойцом. Он уважительно поклонился Целителю, а затем отступил на шаг и встал у незанятого кресла… где в былые времена восседал Элистер Келлен.

— Добро пожаловать, отец Кверон, — произнес Джорем, указывая на стул рядом с пустующим местом Райса. — Не желаете ли присоединиться к нам?

Лишь теперь Кверон заметил Анселя Мак-Рори, племянника Джорема и Ивейн, который держался в тени, у дверей, и молча наблюдал за ними. Светлые волосы сверкали в пламени закрепленного на стене светильника — когда Кверон виделся с ним последний раз, они были выкрашены темной краской; но в остальном он почти не изменился, все так же носил коричневый дорожный наряд и меч на боку. Поймав взгляд Кверона, Ансель кивнул ему и, по знаку Ивейн, запер за ними бронзовые двери, а затем также занял место за столом.

— В обители святой Марии все в порядке? — спросил Джорем, когда все наконец расселись.

Ивейн кивнула, подтягивая поближе корзину, в которой спал младенец.

— Да. Однако у отца Кверона есть новости, которые он хотел бы сообщить всем присутствующим — с тем, чтобы ему пришлось бы сделать это один-единственный раз. Это не касается Ревана, — добавила она с трудом, — однако больше мне ничего не известно.

Кверон, не сводя взора со сцепленных перед собой рук, проронил коротко:

— Долбан.

— Долбан? — шепотом переспросил Джорем.

— Господи Иисусе! — выдохнул Грегори. — Слуги святого Камбера!

У Кверона вновь помутилось в глазах, и он повел плечами, уставившись в потолок. Благословенная тьма… Ему необходимо было вообразить себя сторонним наблюдателем, иначе он никогда не сможет поведать о происшедшем…

— Увы, да, — с деланным спокойствием проронил он. — О, сами здания не пострадали… Полагаю, вы еще не слышали об этом, но несколько недель назад в Рамосе была отменена канонизация святого Камбера. Более того, они объявили его еретиком и предателем. Прежде всего, это означает, что титул и все его владения отходят Короне… что едва ли имеет теперь значение, поскольку регенты уже захватили все, что можно, когда отправили в изгнание Анселя и лишили его законного наследства. В более широком смысле, регенты вознамерились расправиться также со всеми, кто поддерживал Камбера, завладев их имуществом. Так что строения и поля остались в неприкосновенности — в ожидании новых владельцев.

— Но люди? — перебила его Ивейн. — Говорите же. Это не могло быть хуже, чем в Трурилле.

— Но и не лучше. — Кверон на миг прикрыл глаза. — Так, с чего же начать… Полагаю, нет смысла вдаваться в подробности. Даже не принимая во внимание то, что я скажу дальше, к этому моменты я уже трижды помянул святого Камбера. Согласно новому закону, принятому регентами, за первый раз я заслуживаю публичного бичевания. Платой за второй будет мой язык. Если я напишу его имя, то поплачусь рукой… Более серьезное нарушение закона — а вы можете представить, сколько раз его имя было упомянуто, изустно и на письме, в нашем ордене, — ставит преступника на одну доску с худшими из еретиков и с самим бывшим святым, которого несомненно сожгли бы на костре, если бы только смогли заполучить его тело. По счастью, Господь лишил их такой возможности, ибо телесно взял его на небеса. Однако добрым людям в обители святого Долбана не настолько повезло…

— Так значит… они сожгли их всех, — пробормотал Грегори. — Господи, упокой их души!

Кверон нахмурился.

— Аминь. Но я молюсь также, чтобы правосудие Его настигло тех, кто совершил это злодейство. За погибших я не страшусь, ибо ведаю, что ныне они обрели успокоение во славе Его, но тем, кто исполнил волю регентов, в моих глазах нет прощения! Кстати, это были епископские войска, а не только королевские. И Хьюберт Мак-Иннис лично за это в ответе.

— Да сгорит он в аду! — в ярости прошептал Ансель.

— Воистину так, — отозвался Кверон. — Но и это еще не все.

— Что еще? — изумленно выдохнул Грегори. — Что может быть ужаснее?

— Они не просто сожгли их, — выдавил Целитель, прикрыв глаза, чтобы отогнать встающие перед внутренним взором картины. — Людям Хьюберта этого показалось недостаточно. Перед тем как покарать несчастных за ересь, они… применили и первые два наказания тоже.

Юный Джесс побледнел под оливковым загаром.

— Вы хотите сказать… они сперва избили их… отрезали языки… и только потом сожгли?

— Это невозможно, — ровным голосом промолвил Ансель. — Это слишком чудовищно.

— Но не для них, — прошептал Кверон, дрожащими руками прикрывая лицо. И меня ждала та же участь, если бы не Реван. — Он посмотрел на Ивейн. — Ваш друг — отважный юноша, это я могу вам сказать точно. Он оглушил меня, а затем опоил моими же собственными снадобьями — чтобы не дать мне кинуться туда и попытаться остановить их… как будто я мог что-то изменить… Разве что доказал бы, что Дерини, и впрямь, способны использовать магию против людей, как нас в том обвиняют, — пусть даже люди этого и заслуживали. По-моему, никогда прежде я не чувствовал себя таким беспомощным!

Ансель с Джессом, разделенные пустующим креслом святого Камбера, принялись перешептываться, многозначительно переглядываясь при этом; Джорем по-прежнему хранил молчание, а Грегори зарылся лицом в трясущиеся ладони. Ивейн побледнела и, поджав губы, устремила взор на брата, не опуская глаз, пока он не обернулся к ней и не прочел безмолвное послание в ее взгляде.

Джорем кивнул и с глубоким вздохом откинулся в кресле.

— Спасибо вам за рассказ, Кверон, — поговорил он вполголоса. — Мы все понимаем, как нелегко вам пришлось. Однако нет никакого смысла и дальше обсуждать случившееся: это нам ничего не даст. Рано или поздно, когда появится возможность, мы непременно сделаем все, что сумеем… Однако в настоящий момент нашей первейшей задачей остается простое выживание… В этой связи я вынужден отметить, что из всех присутствующих лишь четверо являются членами нашего Совета. Это необходимо изменить. Ивейн, Грегори, Ансель, вы все согласны со мной? — Они закивали, и Джорем продолжил. — Отлично. Тогда у нас будет двое новичков. Джесс, отец уже, должно быть, объяснял тебе, о чем идет речь. Что же до вас, Кверон, то у нас еще будет возможность побеседовать наедине, но, полагаю, как в свое время и Джеффраю, вам понадобится время для дополнительной подготовки, чтобы клятва Совету не вошла в противоречие с гавриилитскими обетами. Впрочем, соблюдаете ли вы их до сих пор? Насколько я знаю, вы уже несколько лет как не считаетесь активным членом Ордена, но теперь, я вижу, вы также обрезали и косу…