— Но это дом Господина Томоэ?
— А то я не знаю, — Акура щурит свои раскосые глаза. Движением плеч поправляет плащ черный одергивая его на себе, и достает из-за спины сформировавшуюся позади него резную темную дубину из неизвестной породы дерева. Оружие тяжелое — сразу тянет руку мужчины к земле в самый низ. — И даже не думай самовольничать. Усек? Я с тебя шкуру живьем спущу, если с ней хоть что-то случится. Хоть одна царапина. — острый, темный коготь за секунду предупредительно оказывается прямо перед самым носом крысиного ёкая и тот замирает, словно каменея.
Вот так вот. Без церемоний и грубо, на самом простом языке, который будет понятен любому. Рот пришедшего напарника так и остается открытым, с неровным ряд зубов и коричневой массой между ними. Он сплевывает вместе со сгустком слюны себе под ноги и просто молча кивает. Зная, что шутки с Кровавым Акурой-оу плохи и всегда выходят боком тому, кто пытается играть не по правилам этого высшего демона из самой преисподней.
— А как мне сделать это, если девушка так носу и не покажет?
Огненный дьявол в ответ лишь пялится на него в упор, одаривая того взглядом, словно как тупое насекомое, раздражающее, недалекое. И тот в момент начинает сдуваться под этими золотыми и смертоносными глазами. Вбирает голову в плечи, горбится, на мокрой земле будто ищя что-то.
— Ну дак вымани тогда ее от туда. Разве мне учить тебя, как девок воровать из деревни без лишнего шороха.— Вдруг неожиданно спокойно произносит Акура, отводя все же свой взгляд. Он двигает шеей и садится на корточки, вбирает в руку мелкую гальку под ногами, перекатывает крупицы земли меж пальцев, пока тот второй так и не двигается, просто стоит рядом. — Рей. Обернись его служкой.
Темные губы Акуры-оу растягиваются в подобии косой улыбки и крысиный екай вновь сдавленно кивает, чешет нос крючковатым пальцем и делает шаг по направлению к своей поставленной цели. Ступая абсолютно тихо. Ведь тут как не крути, но словно есть некое негласное правило — лучше не задавать никаких лишних вопросов, сделать все следуя указаниям Кровавого Короля и продолжить жить себе дальше. Все очень просто, как два пальца в рот. И заморачиваться тут нечем. Тем более, что и тайны в том, для чего служат демонам людские девки никакой нет.
— И ты не жалеешь? — тихие слова Лиса вылетают сквозь сгустки клубящегося дыма от кисеру из его рта, он обнимает Нобару одной рукой, сидящую под теплым одеялом котацу возле догорающего очага на кухне. И она так покорно сразу прижимается к нему, льнет к его теплому телу, чуть опуская голову на плечо.
— Томоэ, я ведь еще просто не понимала тогда, насколько все это было отвратительно, когда меня постоянно водили к свахе. Продавая точно, как скот на рынке. — В руках девушки порхает игла с цветной нитью по вышивке пестрого узора. И волосы ее длинные словно все рассыпаны по плечам. Светлые точно спелое золото, густые, пушистые. — Я ведь словно была товаром на прилавке. Понимаешь? — Нобару откладывает вышивку на колени и вытягивает руки над головой. Щелкает костями пальцев, тянется, как кошка опираясь спиной на плечо мужчины, елозит лопатками, и запрокидывает голову, тут же ловя этот его острый взгляд глаза в глаза. — Ну что ты улыбаешься? Тебе смешно, да?
Наверное можно было бы подумать, что она пытается соблазнить его, но только Томоэ словно для себя от чего-то знает, что для коварства Нобару будет даже слишком бесхитростна и проста. У нее действительно просто затекло все тело, но гнется она соблазнительно. И кажется, этого ему вполне хватает.
— Ты очаровательна, — говорит Лис мягко, костяшки мужской руки касаются женского лица и девушка прикрывает на мгновение глаза, наслаждаясь моментом легкой ласки и желанной близости, чувствуя тепло ее влажного рта на губах своих. И как только Томоэ от нее отрывается чуть отстраняясь, лицо Нобару уже красит хитрая, совершенно точно лисья улыбка весталки. Горячая, юная и порывистая. И именно так она вновь и припадает к мужскому рту, ощущая, как его губы ей подчиняются.
Нобару елозит на месте, тянется в своему мужчине ближе, опираясь одной рукой на его колени, второй взмахивая выше, намереваясь ухватиться за плечо. И тут же шикает тихо, отрываясь, кривя лицо в болезненной гримасе. Заставляя Лиса смотреть на нее взволнованным, озадаченным взглядом, следя за тем, как девушка разом вскакивает со своего насиженного места, роняя вышивку на пол. У нее ладонь пульсирует жаром ожога от случайного касания об котелок висящий над очагом еще тлеющего огня, когда Нобару опускает руку в чан с леденящей ключевой водой, задирая рукав кимоно до локтя и выше.
— Сильно болит? — он уже было почти поднялся следом, как она вдруг так живо закачала головой в ответ.
— Нет-нет, — лукавит Нобару, стараясь натянуть на лицо улыбку. Бросая быстрые слова через плечо, стараясь успокоить Лиса. Зная, что сейчас у него и без того нервы, словно тетива натянутые. — Сейчас пройдет, уже почти не больно. — девушка дарит ему свою улыбку, и аккуратно отводит взгляд в сторону опуская голову, закусывает губу. Стоит вглядываясь сквозь гладь воды на покрасневшую руку, едва двигая пальцами.
— Дурочка, — шепчет Томоэ, уже обнимая ее со спины и прикасаясь теплыми губами к основанию шеи. — Я принесу тебе мятное масло.
Нобару чуть задирает подбородок, слушая его удаляющиеся шаги из комнаты, она устремляет свой взгляд в пересечение потолка и стены, в эту ровную линию. Задумывается на мгновение и толкает второй рукой прикрытые ставни окна перед собой, впуская ночную свежесть и прохладу в комнату. Вдыхая ее полной грудью. Смотрит туда, вперед, да так и замирает тонкой скульптурой, белой, словно из слоновой кости. Там будто человек стоит. Одетый в плохо подвязанное кимоно из зеленого сукна, на голове его широкополая плетеная шляпа, закрывающая даже больше половины лица. Нобару хмурится, смаргивает разгоняя свое наваждение, и чувствует, как неясное, странное, пришедшее из ниоткуда, словно из небытия, чувство вдруг сжимает все внутри нее в стальной кулак, разгоняя сердце.
А может, это все Дети Леса, о которых с придыханием шепчет простой люд в деревнях и селах? Существа радушные и добрые. Девушка смотрит внимательно, пристально, вся напрягаясь и её красивые, выразительные глаза отливают в лунном свете ночи. Но вот, незнакомец чуть приподнимает рукой края шляпы и Нобару ловит глазами знакомые черты лица, и внутри нее будто все подвисает словно, как в невесомости. Рей. Девушка соображает лихорадочно. Смуглянка чуть улыбается ей — своей подруге. Манит рукой, прижимая палец ко рту. Может, тогда в догадках своих Нобару и права была? Когда вспоминая, прокручивала у в голове у себя причины, что могли заставить прислужницу покинуть это место? Ведь вдруг Томоэ и правда выгнал за какой проступок её? И вот теперь она все же решилась придти проститься?
Судьба, проведение или собственное желание — что-то направляет девушку, подталкивает изнутри ее к тому, чего она так хочет, во что так стремится верить. Нобару выдыхает. Громко и шумно, опускает голову и все же решается. Хотя, ведь и девочка вроде бы совсем не глупая. Она выскакивает на крыльцо быстро и юрко, опасливо смотрит по сторонам. Озирается, щурится. Уже даже совершенно и не сомневаясь, что это именно её подруга. Ведь вон какой не высой рост, и лицо, она же видела, и узнала это знакомое и родное лицо. Нобару решает, что отлучится всего лишь на короткую минуту, а если сможет, то даже и вновь вернет ту в дом. И непременно, просто обязательно найдет способ примирить Рей снова с Лисом. Но видение её подруги, словно специально лишь петляет меж темноты леса, все ускоряя шаг. Вынуждая девушку и дальше удаляться с надеждой нагнать.
— Рей, подожди же, — в который раз уже шепчет Нобару.
И вдруг наконец прислужница останавливается поворачивая голову. Скользит взглядом по фигурке светловолосой девушки позади себя. Словно желая в последний раз осмотреть эту безымянную, которую он и не знает вовсе, которая видимо просто натворила что-то неугодное Кровавому Королю или могла натворить. Худая, тонкая, невысокая. Вполне красивая. А Нобару стоит, замерла, не шевелится, и крысиный ёкай видит, как по глазам её точно бьет напряжение осознания своей ошибки, по каждой клетки человеческого тела. Это тревога. Необъяснимая и мутная тревога. И только тогда, когда она оказывается достаточно близко, девушка понимает, что происходит что-то не то.
