На лице её от услышанного застыл немой ужас. Она вздрогнула, захлебываясь в собственных соленых, нескончаемых слезах, все так же не решаясь отвести от кровавого ёкая взгляд.

— Как твое имя? — тянет Акура обезумевшим голосом.

А девушка и ответить не может. Язык, будто онемевший, прилип к самому небу. Не оторвать, не отодрать. По рукам и ногам растекается дрожь, её колотит, трясет. Зрачки огроменные, по лицу огненного демона хаотично скользят, то замирая на ярких, янтарных глаза, то спускаясь к темным губам, кривящимся в какой-то мерзкой полуулыбке.

Она могла бы даже назвать его красивым, если бы не видела, с какой ожесточенной, остервенелой легкостью еще пару минут назад он забирал людские жизни.

Раскосые, яркого золотого окраса глаза, дьявольски притягательные. В них так много пугающей жестокости, некого азарта, дикого, чумного блеска. Волевой острый подбородок, высоко очерченные скулы. Копна ярко-алых волос. Взгляд у него хищный, устрашающий, пробирает до глубины души, будто видит на сквозь. Темные губы аккуратные, идеальной формы. Он высокий, с рельефным телом. Идеал мужчины внешне… Изнутри же истинный дьявол. Страшный. Безжалостный. Жестокий убийца.

— Молчишь… — и когтистые пальцы снова давят на женскую челюсть, причиняя сильную боль, отчего против воли все же приоткрываются губы. Наверное, это даже какая-то доля ласки с его стороны. Нежность в ином воплощении человеческого понятия. Да и что еще можно ожидать от кровавого демона.

Она боится его. До дикости. До сжатой паники внутри. Горло пересыхает, дыхание рваное. Лишь глухие хрипы исторгаются из горла, и глаза загнанные, отчаявшиеся, все бегают по чужому лицу, изучая черты.

И темные губы с жаром ложатся на приоткрытый рот, лишая её возможности не поддаться, ведь если будет сопротивление, он подавит его за секунду. А она и так уже измучена, поломана. Акура снова причиняет боль, он ждет ответа, жестко кусает, не без удовольствия чувствуя вкус её крови. И девушка отвечает, впуская его язык.

— А ты сладкая даже на вкус, — усмехается мужчина, отстраняясь, облизывает языком по своим губам, собирая остатки крови.

— Почему ты причиняешь только боль? — почти шепотом, с запинками она все же спрашивает его, то ли искренне пытаясь узнать, что превратило этого ёкая в чудовище, то ли время тянет с пустой надеждой на спасение откуда-то из вне.

— Боль и ненависть — только это настоящее. Все прочее — обман и лицемерие.

Удар. Небрежный, сильный и она падает на землю. Больно… снова боль. Колени содраны в кровь за секунду, как и локти, боль растекается по телу, сковывая каждое движение. Но она, вопреки всему вокруг, пытается подняться. Новый удар последовал незамедлительно, но уже по ребрам. Акура знает, что это больно, слишком больно, чтобы она попыталась подняться снова. Слезы подступают к зеленым глазам. Ком в горле встал, не продохнуть. Он унижает, оскорбляет, показывая, полную и неоспоримую власть ней.

Лицо Серебристого Лиса искажено эмоциями, не добрыми, скорее злыми. Открытый лоб очертили глубокие морщины. Рука ложится на рукоять катаны. Успели ли их взгляды соприкоснуться? Успел ли он заглянуть в остекленевшие от соленых слез глаза за миг до того, как ее сознание сковала мгла тупой боли. Узнала ли она его?

Да.

Но взгляд её не был преисполнен мольбы, обращенной к нему. В нем не было и всепоглощающей ненависти, злости. Лишь вопрос. Единственный вопрос. Имевший значение для нее. Почему?

Её страх был так осязаем, что его можно было почувствовать, как дуновение ветра, что треплет белокипельные пряди. Его можно узнать, ощутить этот вкус, что так сильно дурманит огненного демона, стоящего перед ней. Акура не торопится. Руки в карманы опустил, голову на бок склоняя. Он видит как быстро и высоко поднимается её грудь. С какой жаждой девушка у его ног глотает воздух, упираясь ладонями во влажную землю.

Промедление дольше и он не успеет. Король просто не услышит его, в запале тех чувств, что обуяли рассудок в уповании скорой забавы. И звонкий мужской голос разрезает женское сознание, словно луч света в клокочущей тьме.

— Акура, — громко произносит имя Брата Лис.

========== Спасенная или пойманая ==========

Она давит вздох, морщится от боли, что сковывает грудь. Перед глазами мутно. Вся жизнь её ломаная и неправильная. С самого начала. Лишь острые углы, никаких округлостей, вечный хаос вокруг. Одни рытвины, да ямы сопровождают девчушку с самого рождения. Вот и сейчас.

— Акура, — повторяет Лис и в пару широких шагов оказывается рядом с Братом.

Красноволосый мужчина ничего не ответил, но взгляд его неестественно ярких, желтых глаз теперь обращен к другу.

— Отпусти ее, — холодно произносит Лис.

Акура раздвигает губы в рваной ухмылке, снова замахивается, как вдруг чужая ладонь останавливает его, быстро ложится на предплечье и с силой тянет демона назад. Кровавый Король хочет открыть рот, возмутиться громко, но встречается со взглядом, полным темных чувств.

Демон делает шаг назад. Сводит брови. Стоит, руки на груди скрестил.

— Отпусти, пусть уходит, — холодно, хлестко, твердо.

— Да с чего вдруг? — рычит демон, закипая, злится, бесится. Но более ее не касается. Возможно Лис был единственным, чьим словам огненный демон внимал. Единственным, кто мог возразить ему без страха, сомнения.

Девчонка смотрит мгновение на них, а после будто оживает, отмирает и быстро исчезает с глаз.

А Лис так и не отвечает, глядя ей в след. Да не спрашивайте его, не спрашивайте ни о чем. Он и сам не знает причины, сам не знает зачем. Просто так. Томоэ вспоминает тяжесть холодного клинка в руке и силу отдачи при ударе. Просто так. Вспоминает как задорные лучи отражались от светлых прядей ее волос. Просто так. Он и сам не рад тому, что сделал. Совсем не рад. И он это исправит.

И она бежит быстро, из последних сил, бежит мимо домов, сворачивает в подворотни, падает, запинаясь о подол своего длинного кимоно. Поднимается и бежит вновь. Светловолосый ёкай знает, чем все это закончится. И он сам все закончит. Это была лишь мимолетная слабость. Верно смеялся Акура над братом, называя того спасителем людских душ.

Только нагонит, посмотрит последний раз в её большие, зеленые глаза. Прислонит холодную сталь к тонкой коже шеи, почувствует страх на вкус, ощутит, как бешено и быстро бьется сердце в её молодой груди, и тогда он заберет её жизнь себе. Так же как и многих таких же до нее. Его сущность — смерть. Он не многим отличается от брата, тот же убийца, Лис — оборотень. Дикий, лихой.

Он нагоняет её легко, меньше чем через милю, со всего маху налетает, хватает сильными руками и валит на землю. Мужчина разглядывает ее откровенно и нагло, путаясь в мыслях. Убить, да и дело с концом. Окрасить землю алым цветом её крови. Но вместо того, чтобы сделать легкое и быстрое движение рукой, почувствовать тепло багряной жижи на своей коже, а после спешно выпрямиться и встать. Он размыкает рот и задает самый неправильный вопрос, который только мог придти в его голову:

— Так как твое имя?

Девчонка вдруг замирает на мгновение, а после вновь резко дергается, мычит, бормочет что-то, брыкается с такой силой, что мужчина невольно подается назад, ослабляя хватку рук, выпуская ее. Она выкарабкивается из-под него спешно, шатается, но поднимается на ноги, смотрит безумно и ошалело, а он рот кривит, усмехается. Да, девочка, я убийца, ёкай и еще тот ублюдок. И сейчас я хочу убить тебя.

Но мужчина остается неподвижным. Все на той же земле, пропитанной влагой, оставшейся еще после ночи, он на коленях, с тяжелым, холодным оружием в руке и горящим взглядом фиалковых глаз.

Почему он не выест её душу, почему не выпотрошит, не лишит силы и воли. Ведь он на это способен. Лишь сидит неподвижно, перед своей жертвой, снизу вверх взирая на нее.

— Нобару, — сбивчиво проговаривает она.

Этот мужчина напротив кажется ей совсем иным. Точно отражением огненного демона. Он искажает лицо, с прищуром всматриваясь в нее.