Красное.

Красное.

Красное.

Красное.

Красное.

Нобару зажимает уши руками, склоняет голову, прячет подбородок где-то у себя на груди. Ей бы лица его не видеть, не слышать. Ей бы просто подумать, выдохнуть, осмыслить, осознать, принять. Ей бы времени побольше и тишины. А он все лишь продолжает говорить ей обо всем случившемся и увиденным с таким спокойствием. И картинки перед глазами калейдоскопом в ее мозгу — нет это перебор. Слишком густо переживаний, слишком, до самой отравы и боли.

И Нобару практически взрывается как спичка. Просто раз и начинает гореть.

— И чего ты хочешь от меня? — говорит она, а у самой голос дрожит, и голова опущена. — Чего?! — она орет, в сущности, не задумываясь ни о словах, ни о действиях. Есть лишь эмоции внутри. И Нобару от них дурно. Она вдруг с отчетливой ясностью осознает, что не хочет знать всю эту правду. Никакую правду. — Какую реакцию ты ждешь на все это?! — почти плачет, истеричности в тоне так много, по октавам высоким прыгает. — Какую?! Ты для чего сюда заявился в таком виде?! Акура, да ты весь просто извалян в крови. Ты такой черный. Просто насквозь черный. Чего ты от меня хочешь? Чего? — и все же смотрит на него. С истерикой за зрачком. — Я не хотела этого знать. Я не хочу, понимаешь?! Я думала что ты пострадал, но все это для меня все слишком. Тебя слишком в моей жизни! Понимаешь? Я не хочу так! Какая же ты бездушная, бесчеловечная, эгоистичная скотина!

О! Так он еще и виноват выходит при всем этом? Она его обвиняет? Яд начинает разливаться где-то глубоко внутри. У Акуры даже лицо вытягивается. Да Нобару ведь единственная причина, по которой он битый час не имел возможности успокоиться. Даже сюда приперся сорвавщись, чтобы просто видеть ее, слышать стройный стук сердца в женской груди.

— Ты думаешь я этого хотел?! — он орёт, действительно орет на нее, заставляя на мгновение опешить. — Да у меня руки тряслись лишь от одной мысли, что на её месте можешь оказаться и ты! — А вот это уже в самое лицо ей, руками встряхнув за плечи, так чтобы зрачки расширились, радужку зеленую перекрыв собой. — Ты думаешь, что я так просто забыл про тебя, скосил под дурака, да?! Легко взял, вышвырнул из своей головы и все?! — Нобару бы и хочется сказать хоть что-то, ответить, но она точно не смеет. Взирая на него огромными глазами. — Ты нужна мне. Да, мы с тобой столкнулись только потому, что я хотел тебя всего лишь трахнуть или отыметь, или называй это как хочешь! Но ты мне словно въелась под корку самого мозга, просочилась в саму кровь за это время! — Напирает на нее, наседает, рычит, путает, тасует эмоции. И клокочет что-то внутри, вибрирует, отдавая чем-то страшным и таким паленым.

Стоит вот так обнажая свои чувства, снимая их слой за слоем перед ней. Чувствуя, как мотает уже самого из стороны в сторону по эмоциям. То радость, то злость, то эйфория, то ненависть, то счастье, то ярость. Всегда и весь он такой непоследовательный, неправильный, непослушный. Неидеальное существо в своем скособоченном мире.

— Акура, — тихо и едва различимо, а у него сердце под горлом бьется, и лицо ее настолько близко. — Я знаю, чего ты хочешь от меня. Я все понимаю. Но я не смогу тебе это дать. Я люблю Томоэ. — И мужчина чувствует, как что-то перехватывает внутри, дышать тяжело становится. Сукин мир, гребаная жизнь, ебанутые чувства. Как же он все это ненавидит! — Я ему обещала.

— Обещала? — Слово срывается с губ прежде, чем он до конца осознает все. — Обещала, и поэтому во мне нельзя видеть мужчину?! — Она словно обнажилась перед ним сейчас на мгновение, окончательно потеряв все свои тайны, так случайно брошенной фразой.

Акура моргает, смотрит на нее. Нобару глядит в ответ. Да на кой-черт она вообще вошла в его жизнь этой своей обаятельной улыбкой, обезоруживающей женственностью и юностью, теплом души, и никогда, никогда не будет ему принадлежать? Баста. Вот так вот. Это в ее глазах. Это в его глазах.

— Прости меня. Я должна вернуться. — И глаза у Нобару такие ласковые, лучистые, такие родные, те самые, к которым он так уже успел привыкнуть. И ему бы согласиться, ему бы кивнуть и принять и отпустить, потому что так будет правильно и верно. Но Акура-оу ведь иной, лихой, миром затертый, на правила плюющий, он хочет много, жаждет высоко, берет дорого. И огненный дьявол лишь головой качает.

— Нет, Нобару. Нет. — И снова головой мотает. — Хватит. Просто хватит! — он взрывается окончательно в такт дождю, с голосом по брызгам, — Ты больше не спрячешься, не убежись, — и это все, что говорит ей мужчина перед тем, как ее мягкое тело врезается в широкий ствол векового дерева. Жестко и грубо до саднящей рези на лопатках и спине. — Пусть я не был первым, но точно буду вторым в твоей жизни, — шепчет Акура совсем рядом с ее ухом.

Его пальцы скользят по ее телу, пробираются к волосам и сильно дергают, заставляя Нобару против воли выгнуть шею, запрокинув голову.Чужой рот накрывает ее собственный. Пока девушка стоит ни жива ни мертва, пытаясь осознать, понять, что именно сейчас происходит. Упирается в его плечи, пытаясь отстранить мужчину от себя, морщится. А его руки, широкие, горячие ладони, уже совершенно безапелляционно и грубо начинают шарить по ее телу. Сминают грудь вместе с белой ночной юкатой, задирают юбку, и пальцы мужчины касаются внешней стороны бедра, поднимаясь выше по нагой ягодице. Вот так вот просто, резко, даже не давая ей продохнуть.

— Пусти, — произносит Нобару так тихо, звеняще, почти спокойно, но опасные эмоции назревающей паники все же завладевают всем девичьим голосом. — Акура… —

Но демон разворачивает ее к себе спиной, вжимает грудью в ствол колючего дерева, прижимается к ней всем своим сильным телом. Склоняет голову, зарывается носом в сгиб ее шеи. И вот тогда девушка уже пугается по настоящему, глаза начинают блестеть. Что? Какие слезы? Никаких слез. Акура же просто снова её пугает. И сейчас он ее отпустит. Уже скоро. Девушка верит в это, но и в то же время понимает, что на глазах уже действительно слезы. Слезы обиды, унижения. И даже сейчас, когда мужская ладонь оглаживат её живот, постепенно становясь нежнее, тише, мягче, а вторая поднимается по её тонкой шее — все это вызывает лишь дрожь, обиду и ярость глубоко внутри.

— Отпусти!

— Тебе понравится, — хрипит Акура ей на ухо, прикусывая и посасывая мочку. — Обязательно понравится, — бормочет он ей в шею, прижимаясь губами к выпирающим позвонкам, убирая мокрые волосы и снова находя ртом ее теплую кожу. — Ты уже дрожишь? — Тихо и будоражаще, — я это чувствую, — и его широкая горочая ладонь на ее животе, выше, на грудь, ныряет под липунщую к коже ткань, и сжимает так собственнически, заставляя девушку всхлипнуть, покрыться муражками, вытянуться, встав на самые носочки. — Так или иначе, ты все равно станешь моей, запомни это. И Томоэ после никогда не притронется к тебе.— Он обхватывает ее лицо своей ладонью, заставляя повернуть к себе голову, желая вновь найти ее приоткрытый, влажный рот.

— Отпусти! — вдруг так резко вопит Нобару, даже почти истерично и истошно визжит, дергается от него всем телом и Акура торопеет от такой реакции.

Руки его разжимаются на её теле, ведь в действительности, он был абсолютно не намерен причинять ей даже хоть какую-то боль. Просто она довела, натянула его, словно тетиву лука, затмила весь разум, оставив лишь одну себя. Такая красивая и сладкая. А у Нобару глаза слезами блестят. Соленые, влажные. Довел-таки. Опять. Снова.

Акура получает по лицу звонко, второй раз в своей жизни, и снова от нее, морщится, а щеку жжет. Но он стоит, смотрит: на ее растрепанные мокрые волосы, смятую наперекосяк его прикосновениями юкату, и на эти большие глаза. Мокрые, такие обвиняющие и еще какието… другие. И ему вдруг становится страшно, страшно за то, что он сделал, что напугал её, оттолкнув еще дальше.

— Нобару?.. — так мягко, что почти не верится, что этот демон вообще может так говорить.

Девушка всхлипывает, и Акура видит, насколько сильно её колотит от едва сдерживаемых эмоций. Нобару вдруг хватает ломкими пальцами свою длинную юбку, не проронив более ни единого слова. Девушка больше не думает, не смотрит на него. Горя лишь одним единственным желанием поскорее исчезнуть отсюда. И она практически срывается с места, когда ладонь мужчины вновь ловит её под локоть, заставляя Нобару снова выворачиваться их его рук. Раздается треск. И перед тем, как она успевает извернуться ужом и вырваться, цепочка с камнем на ее шее рвется, падая на мокрую траву.