— Я не буду играть с тобой ни в какие игры, — Акура заметно все более злиться, снова тянет свою руку, голос его недобро вибрирует, но только Нобару улыбается все шире.

— Тогда ты больше не будешь пить, — уверенно произносит она и делает еще один шаг назад. Зря она затеяла эту игру, так зря дразнит хищника. Глупая овечка. — Да брось, Акура, ты же всегда выигрываешь, — говорит девушка подлизываясь, а сама думает, что наверное сейчас проявляет даже ненужную заботу, совершенно лишнюю и заставляющую думать о чем-то ином.

Мужчина хмуро сверлит ее взглядом стальных глаз. Они искрят железом и эмоциями, даже очень хорошо знакомыми Нобару. Он недоволен, но девушка стоит уверенно и твердо на своем.

— Ладно, — вдруг кивает мужчина, и Нобару сразу так широко улыбается в ответ. Улыбаться рядом с Кровавым Акурой-оу — все же занятие для нее по прежнему непривычное, ненормальное и просто сумасшедшее. Мужчина же смотрит на нее как на дурочку, едва ли не скачущую вокруг него.

— Так, игру знаешь?

— Знаю.

— Только подожди меня две минутки, я возьму хаори. — Нобару кидает последнюю короткую фразу слов и исчезает, все же захватит с собой для верности и кувшин с саке. Но возвратившись обратно на кухню, к своему удивлению вдруг не обнаруживает уже никого. Вертит головой остановившись в дверном проеме и тут же на улицу выскакивает на крыльцо, вылавливая в темноте силуэт мужчины. Акура сидит в нескольких метрах от дома, спиной привалившись к стволу высокого дерева, одну ногу в колене подогнул, опираясь на нее локтем. И Нобару прячет озорную улыбку в складках рта, ну надо же какой послушный. Не растворился в воздухе исчезнув от нее.

— Пьешь, если делал, — напоминает девушка плюхаясь на сухую пожухлую траву рядом с демоном и открывает закупоренный кувшин токкури. В ноздри ей тут же ударяет стойкий запах крепкого алкоголя, и Нобару едва морщится. — Я начну, если ты не против, — она чуть разворачивается к сидящему рядом хмурому мужчине плечом опирается о ствол дерева, чуть помешивает бутыль в руке, и саке внутри едва плещется, трется о толстое стекло. — Я никогда не хвасталась, —наконец произносит девушка и выжидательно смотрит на демона с улыбкой на лице.

Секунда. Вторая.

— Ладно, давай. — Акура тянет ладонь к бутылке. И Нобару тихо хмыкает, протягивая ему стеклянный сосуд. Мужчина делает большой глоток. Алкоголь обжигает гортань и Акура жмурится и выдыхая.

— Я всегда знала, что ты такой, — усмехается девушка, складывая победно руки на груди. Чуть наклоняет голову на бок.

— Осторожнее, Нобару, — предупреждает ее Акура на эту несдержанную самоуверенность. — Я отнюдь не такой покладистый, каким тебе вижусь сейчас.

Он говорит ей это спокойно, без тени злости или угрозы в словах, но все равно есть что-то в его голосе, отчего девушка невольно напрягается. Чуть сводит лопатки, и колющее чувство ударяет куда-то под ребра. В этом ёкае действительно слишком много опасности, а она, кажется, стала об этом забывать. Слишком долго он был с ней терпимым, слишком долго она видела его вынужденное сотрудничество с ней, которое когда-то сама и навязала. Именно вынужденное. Это ведь здесь ключевое. Нобару закусывает губу и машинально протягивает руку к бутылке. У нее верно никогда не получится завести даже хоть какую-то дружбу с этим ёкаем.

— Торопишься, — отзывается игриво Акура, чуть разворачиваясь к ней в ответ, — сейчас моя очередь. — Он замолкает на мгновение, сверлит девушку взглядом, и к ней в момент возвращается привычное ощущение кислоты, разъедающей ее кожу. Но все равно не то. Уже не то. Больше мужчина не смотрит на нее так люто, как раньше в первые дни. Это изменилось. — Я никогда не носил розовое, — наконец, произносит он. И Нобару кажется, что уголки его губ едва дергаются.

— Вот теперь давай, — заявляет девушка, отбирая бутылку и делая глоток. Саке так жжет горло, что Нобару сразу кашляет, прикладывая тыльную сторону ладони ко рту. — Какая гадость, — морщится она.

А Акура ей улыбается, глядя теплыми глазами.

Улыбается.

По-настоящему, не лживо, не притворно, без оскала и стали во взгляде, и видит Нобару эту его греющую улыбку без всякой лишней бравады лишь второй раз. Но продолжается все это лишь короткое мгновение, а потом снова сведенные брови и кривая ухмылка. Но Нобару ведь не обмануть так просто какой-то холодной маской. Кажется, она все же нащупывает истинное, настоящее нутро этого темного и всегда такого мрачного ёкая.

— Я ведь не поблагодарила тебя, — вдруг говорит она.

Акура на эту фразу лишь вопросительно изгибает бровь.

— Ты ведь снова спас меня. — И смотрит на него так внимательно. — Это же та ойран каким-то образом отравила меня? Акеми? Мне Томоэ обмолвился.

Мужчина молчит выжидательно, зачем-то проводит пальцами по волосам, чуть трясет головой, усмехается, а потом вперивает взгляд прямо в ее лицо.

— Давай так, — Акура едва цокает языком, устраиваясь удобнее, — Да, это была она, но я сделал это ради мести за себя. Она однажды едва не подставила меня. И это не сошло ей с рук. Это было не за тебя. Пойдет? Ты мне лишь удачно подвернулась под руку.

А Нобару сидит и с тихой, осторожной улыбкой, жмет плечами. Не зная даже стоит ли ей возражать в ответ.

— Ладно, — все же соглашается она, тогда продолжим. — Я никогда не лгала, — произносит девушка, и мужчина поднимает на нее глаза.

Сверлит ее уже тяжелым взглядом, под которым теперь отчаянно хочется лишь съежиться. Его наглые, бесстыжие глаза отчего-то спускаются на ее шею, ловят зрачками бьющуюся жилку, еще ниже, видя, как часто вздымается и опадает женская грудь с камнем прозрачным на шее. И Нобару почему-то чувствует себя в момент такой обнаженной перед ним, такой раскрытой в своей бесстыдной лжи. Постыдное чувство страха, паники приходит к ней. Потеют ладони, бутылка с узким горлышком в них скользит вниз, и девушка перехватывает ее крепче. Зачем она только снова выбила его на эмоции? И теперь глаза его снова черны, под кожей перекатываются мышцы.

Акура делает быстрое движение пальцами, и девушка протягивает ему бутылку. Их руки соприкасаются на короткое мгновение. И Нобару точно обжигает с такой силой, что она поспешно отдергивает ладонь, прячет глаза. Где ее дух? Где острота? Где врожденное девчачье любопытство? Откуда эта опаска откровенности?

— Я никогда не хотел причинять тебе настоящую боль.

Нобару так и замирает на этой фразе.

— Врешь, — это слово слетает с губ непроизвольно, быстро.

— Как и ты, Нобару. — изрекает мужчина, — Ты ведь так и не раскрыла Томоэ всех деталей нашего разговора. Того, как плакалась мне, как сама обнимала, цепляясь пальцами мне за плечи, как отвечала мне, когда я поцеловал тебя.

— Это жестоко, Акура.

Глаза ее такие огромные, чистые.

— Я вообще жесток, — демон вливает себе в глотку большую порцию обжигающего саке, утирает рот краем рукава. — Разве ты забыла, кто я? Я жестокий, Нобару. Жестокий, эгоистичный, наслаждающийся болью других, беспринципный. Я еще та паскуда. Или что ты решила? Что я, поиграв с тобой в дурацкие игры, вдруг изменюсь? Стану тебе новой подружкой? - Акура едва успевает прикусить себе язык, не взболтнув лишнего.

— Ты не паскуда. — фраза срывается с ее языка, так спешно, скоро, так, что Нобару просто не может её контролировать. И тут же вздрагивает сильно, когда он так резко оказывается прямо перед ней, хватает руками, пальцами сжимает ее плечи.

— Тогда почему ты всегда отталкиваешь меня? — и встряхивает ее. Нобару лишь поднимает к нему несмело глаза. Фаланги у него жесткие, когти острые впиваются ей в мышцы заставляя замереть на месте. — Я ведь вижу тебя теперь в каждой встречной женщине — хрипит Акура, и так близко к ее лицу, что она может видеть каждую неровную черту, кривую и неправильную, линию его рта. Ты слишком близко, черт тебя дери. Девушка напрягается, смотрит на него во все глаза, когда чужой палец вдруг проходит по ее шее. Жест осторожный, практически нежный и совершенно точно ласкающий. — Я хочу тебя, всю, глубоко, изнутри, понимаешь? Забрать всю себе, не делясь и каплей твоей женской сути, — в самые ее губы, приоткрытые, влажные, дрожащие. У Нобару кружится голова от выпитого спиртного, от его дыхания на её лице, а его руки, пальцы, горячие ладони бродят по ее телу, спотыкаются о ключицы, и выше, к шее, еще выше, чтобы обхватить ее лицо, порезать ладони об острые линии ее скул. Заглянуть в зеленые изумрудные глаза, даже не замечая того, как девушка вновь давит на его плечи.