Нобару немного наклоняется вперед, плещет воду на лицо, юката ее чуть съезжает на бок с хрупких плеч и мужчина глазами подмечает еще раз всю ее худобу тела. У Нобару ключицы острые и локти слишком колюче, запястья тонкие. Но даже несмотря на все это, она остается не менее привлекательной и красивой для него. Сейчас он видит это отчетливее всего. Вода придает свежий цвет ее лицу, проясняет глаза. Волосы липнут к спине, окончательно моча ее ночное платье. И Акура осознает, что пялится на девичью грудь, манящую под тонкой тканью, так и бесстыдно просящуюся в его жаркие ладони. Он закрывает глаза, шумно выдыхает. Только бы она не начала раздеваться дальше. Но девушка словно мысли читает. Она берется за пояс на юкате, развязывает пальцами петли узла, и тогда Акура окончательно осознает, что стоять так и далее сокрытым уже больше нельзя. Он и так видел даже слишком многое. Демон называет себя имбецилом, едва не скрипя зубами, бросает последний короткий взгляд на девочку. А потом закрывает дверь с обратной стороны, несколько громче, чем должно. С глухим хлопком.

С этим надо что-то делать. С этим, мать вашу, ему надо что-то делать!

Акура облизывает губы чеканя шаг в обратную сторону. Нет, ему надо поговорить С Братом. Не проигнорировать все это, не выпустить без узды свои желания. Поговорить с ним. Понять себя. Хоть что-то сделать, чтобы это странное, тянущее чувство к ней, так прочно и плотно поселившееся внутри, исчезло. Его не должно быть. Оно противное, оно нездешнее, оно не его, и просто мешает. Жить, думать, существовать. Акура втягивает носом воздух быстро преодолевая короткую лестницу крыльца дома. И тут слышит голос. Мягкий, едва растерянный женский голос. Её голос.

— Томоэ, спит еще. — Мужчина поворачивает к ней голову. Нобару стоит двух шагах от него, прямо за его спиной. Дышит шумно, видно что спешила. На ней уже другая юката, зеленоватого цвета, так выгодно оттеняющая большие глаза. Волосы мокрые, и от того она зажала спадающие с плеч пряди плотным платком в одной руке. — Я не стала его будить. — говорит дальше Нобару. И Акура усмехается взгляд в пол опуская. Братец его дрыхнет еще головы не поднимая, в то время как он глаза за эти сутки не сомкнул.

— Акура, — и снова быстрый взгляд на мужчину. Румянец мигом покрывает её щеки. Ей неловко, и он это прекрасно видит. — Пойдем, пока поешь со мной. Еще ведь только утро самое. — Нобару вдруг делает шаг навстречу, руку свою к нему тянет. Переставая как раньше шугаться его. Интересно, это потому, что он тут погеройствовал? Девочка улыбается как-то осторожно и демон чувствует тепло ее еще влажной ладони. От этого ощущения медовая патока разливается где-то внутри, мурашки бегут по позвоночнику и так отчаянно хочется, чтобы она пальцы свои никогда не разжимала. Ведь это оказывается сладко. Даже слишком сладко для него. Акура медлит мгновение, смотрит на Нобару пристально, выжидая ту самую секунду, чтобы понять, помнит ли она все так же отчетливо, как и он. А затем соглашается, едва только чувствуя, как она тянет его за собой. Похоже, что все планы его пошли прахом. Еще с того момента, как он только наткнулся на нее.

И вот они уже рядом сидят за округлым столом друг напротив друга, Нобару ноги свои укрыла одеялом котецу, сидит тихо-тихо. Занимается накручиванием своей пряди волос на палец. О чем-то думает молча. У нее теперь и улыбаться правильно ему не получается. Вообще никак не получается. Не даются ей даже слова. И Акура так же молча ногтем острым выводит какието узоры на дереве, сидит опустив голову. Надавит то чуть сильнее, то чуть слабее, стирая то ли собственный коготь, то ли полированную поверхность.

— Ну и как ты?

— Нормально.

Быстрая перекидка короткой фразы из двух слов. И во всей этой попытке их натужного общения, точно сквозит напряжение, что сковывает мышцы обоим под кожей. Тонкие струйки пара поднимаются от двух кружек с золотистым напитком чая внутри. Раньше было не так. Хоть и тоже было напряжение, даже раздраженность общая и цепкие слова с ядовитыми взглядами. Но точно никогда не было этой недосказанности глаз, когда за радужкой, в самом зрачке они видят правду. Каждый из них помнит, что было. Но каждый предпочитает молчать. В принципе, в этом есть резон.

Акура задумывается о чем-то своем на мгновение. Ставит локоть на стол, прикладывает пальцы к подбородку, чуть трет его большим и указательным, поворачивает голову в бок. И Нобару пользуясь моментом смотрит на него, не отрываясь. У мужчины резкие черты лица и слегка оттопыренные удлиненные уши, серьги дисков в них блестят призывно в свете лучей солнца падающих из окна, на шее его все так же неизменно покоится тот самый шнурок с нанизанными на него то ли клыками из пасти павшего огнедышашего змея, то ли это его же когти с могучих лап. О размере которых она может лишь примерно догадываться. Нобару щурит глаза, приглядывается, увлекаясь своими размышлениями, вновь вспоминая все его слова.

И Акура вдруг ловит ее взгляд, специально чуть голову свою опуская. Глаза у него внимательные, глубокие. А еще они улыбаются глядя на нее. Лукаво так. И Нобару тут же утыкается носом в стол, стискивая в своих руках чашку. Ей неловко. Она смущена. Всем вокруг и всей этой ситуацией. И чувствует, как темные губы демона дрожат в едва заметной насмешливой над ней улыбке. Ей даже не надо смотреть на него, чтобы понять это. Она ведь попалась. Попалась, как маленькая девочка на том, что рассматривала его. А ведь знает, что он это не любит.

— Что нашла?

— Ничего.

Да, окажись здесь сейчас Рей, все бы прошло максимально облегченно и гладко. Ведь подруга ее за словом в карман никогда не лезла, всегда знала как легко повернуть разговор в нужное русло. Нобару так не умеет, то ли гибкости характера не хватает, то ли ума. Да вот только смуглянка пропала куда-то. И с прошлого вечера, как девушка смогла встать, служанка ей на глаза так ни разу и не попадалась. Нобару хмурит брови, сводя их к переносице. Может ей стоит попробовать поступить, как она? Ведь все будет лучше чем высиживать это время — молча. И лишь бы не думать, не анализировать, не возвращаться мыслями к тому, что снедает, тревожит, и не дает покоя

— Поиграем на картах? — звучат её неуверенные слова. И тут же раздается смешок с другой стороны стола. Да она знает, что звучит по дурацки. И что мужчины с женщинами не играют. Но…

========== Одна на двоих ==========

Нобару чуть выгибает шею, стараясь немного подтянуться и приподняться на своем месте, ерзает, упирается локтями в стол. Хитрая улыбка так и просится у нее на лицо, но девушка всеми силами старается сохранить спокойное и сосредоточенное выражение лица. Сидит не сводя зеленых глаз с колоды карт в руках мужчины напротив, что тщательно ее тасует. Акура-оу все же позволил ей себя уговорить с завидной легкостью, согласившись так быстро, и вот теперь четырехугольные картонки с закругленными острыми концами так и мелькают в проворных и ловких пальцах демона.

— Раздаю, — голос у Акуры громкий, звонкий, полный сил. Томоэ всегда говорит тише и будто сокровенно. Нобару конечно не хочет их сравнивать. Это получается невольно, почти непроизвольно просто где то в её голове.

И карты летят на стол расписанной рубашкой вверх. Точные и ловкие броски демона, и Нобару пальцами прижимает каждую карту. Акура кидает на нее быстрый взгляд с легкой, почти призрачной улыбкой на своем лице, озорная грация и хулиганство граничат друг с другом в каждом его движении. И девушка все же не может сдержать улыбки в ответ.

— Ты проиграешь мне, — пышущая самоуверенностью фраза мужчины и девушка сводит брови к переносице закусывая нижнюю губу. И что это сейчас было его блеф или простая истина? Нобару косится глазами на демона смотрящего на свои карты. Лицо его недвижно, и от того становится жутко трудно понять, какой именно расклад ему выпал. Но думает она о его словах совсем не долго.

И вот, за небольшим столом уже стоит её переливистый смех и гомон их голосов, искры эмоций. Нобару заряжается атмосферой азарта. Шире улыбается, набирает новые карты в руку и трясет головой, раскидывая еще влажные пряди волос по плечам. Отвечает резво на все его фразы. И конечно проигрывает. Девушка делает страдальческое выражение лица, комично сдвигает брови и смеется уже более искренне принимая свое поражение. Что поделать, она ведь никогда не умела хорошо играть в карты. И то была лишь чистая импровизация.