А мужчина тем временем совершенно не аккуратно вытирает руку о край своего плаща, облизывает губы. Отходит в сторону от тлеющего очага и окунает в чашку, что держит в руке, чуть черствую булочку, взятую с другого стола у стены, незамедлительно откусывая большой кусок.

— Еще не встал. — - звучат слова Рей и демон снова ухмыляется, усердно работая челюстями. Конечно не встал, такое можно было и не спрашивать. Он уходит так же быстро, как и пришел, захватив с собой все ту же миску в которой были растертые с сахаром яйца, и пару небольших кусочков хлеба с прошлого дня. Что ж, похоже притязательным в еде его будет сложно назвать.

Рей молчит продолжая глядеть ему в след, а потом наклоняется и крепко обнимает свою подругу, абсолютно беспомощно вцепившуюся пальцами в край стоящей рядом корзинки. И дыхание ее щекочет девушке ухо. Акура-оу для Нобару хуже отравы. Кошмар ее жизни. Рей понимает. Знает.

— Все хорошо? — Тихо спрашивает смуглянка, едва отстранившись. Но руку с ее плеча не убирает, чуть сжимает косточки пальцами, даже едва больно. И во взгляде ее селится тревога, когда она так внимательно заглядывает в глаза.

— Да-да, конечно. —-Отзывается сразу Нобару. И в подтверждении своих слов так энергично качает головой, хоть и хочется лицо спрятать в своих ладонях. Ведь от одного его присутствия она готова буквально лезть на стену. Но вспоминать о вчерашнем не хочется. Говорить об этом тем более, повторяя все его слова о ней. Она еще не готова. Ведь стыд тогда сожжет ей горло. Постыдно. Боги, как все это было постыдно!

Рей делает глубокий вдох и все же едва улыбается. Глаза у нее теплые, и атмосфера, кажется, разряжается. Прислужница поднимается на ноги, цокает языком в легком недовольстве и снова разбирает яйца уже в другую чашку. Вновь возвращаясь к своим делам. Нобару молчит, кусает губы. У нее сердце еще в груди стучит громко, и так сильно, что его стук звенит в висках. Нобару закрывает глаза, резко втягивая носом воздух. А потом вдруг спохватывается. Конечно! Бобы. Их же нужно было промыть. Рей ей об этом говорила.

***

Акура щурится поднимающемуся на небосклоне солнцу сидя на крыльце. Откидывается на спину пряча лицо в тени под навесом энгава и складывает руки под голову. Закрывая золотые глаза и мечтая уснуть. О да, мать вашу, он хочет спать, потому что не спал почти всю ночь. А на утро оказался практически вытолканным чуть ли не в зашей. Хотя, возможно, и сегодня вечером он посетит Юко еще раз, но вот только на ночь уже вряд ли останется. О! Это мужчина уже представляет. Ее влажную и горячую под ним, извивающуюся точно как змея. Акура снова блаженно прикрывает раскосые глаза, целиком отдаваясь этой картине. Но на грешную землю его все же возвращает настойчивый женский голос.

— Да, Рей, я быстро!

Началось. Так думает мужчина, когда его брови сходятся на переносице. Опять эта девка будет у него весь день маячить перед глазами. Где-то в глубине души, он возможно и признает, что не стоило на нее так срываться вчера, и что переборщил. Но не вслух… Нет. Обойдется. Ведь она лишь поломанная кукла, которую так и хочется доломать. Он видел, как ее кости торчали из плоти в тот день, когда Лис вырвал девчонку из его рук, будучи белее мела. Малоприятное зрелище. Она хрупкая и тонкая. Даже слишком. И, в конце концов, она лишь простой человек. А они по определению слабы и ничтожны.Ничтожная Нобару. Акура снова усмехается своим мыслям. Брат его точно головой ударился, раз уж продолжает до сих пор с ней возиться.

У Нобару движения все еще немного неуверенные и неуклюжие, когда она идет по коридору неся в руках объемную корзинку, что маячит перед ее лицом практически на уровне глаз. Это все из-за переломов, девушка знает. У нее рука еще не до конца окрепла, да и нога тоже. А ведь раньше она была проворной, быстрой, шустрой, теперь же боится сделать лишнее, надавить на кость, сломанную чуть больше месяца назад. И внутри еще будто сидит какой-то подсознательный страх. В голове. В сознании. Страх упустить эту вновь появившуюся свободу.

— Решила почтить меня своим присутствием? — его голос режет воздух. И Нобару едва не замирает каменной фигурой. Останавливаясь на пару секунд. Поворачивает голову. Акура весь вальяжен, лежит на досках энгава подперев голову руками. Глаза прикрыты. Одна нога его подогнута в колене, а вторая нога закинута на другую так, что подошва левого сапога смотрит куда в сторону.

По началу Нобару думает открыть рот, и что-то ответить, но тут же его захлопывает, поджимая губы, понимая, что просто может сейчас снова сморозить какую-нибудь колкость, которая обязательно обернется для нее очередной глупостью. Кажется, жизнь все же ее чем-то учит. Да и слишком еще свежа в памяти его неоправданная грубость к ней. Её обида — горячая и злая. Нобару делает глубокий вдох взывая к собственному благоразумию. Ведь эмоции — зверь опасный. И далеко не всегда бывает подвластен собственному обладателю.

— Язык проглотила?

Нобару снова молчит. Лишь сверлит хмуро его взглядом, её глаза вдруг натыкаются на что-то светлое на темной ткани, что покрывает его грудь. Так плохо различимое. Зубы? Когти? Чьи-то кости? Не важно. Девушка фыркает под нос и старается подцепить ногой свою дзори чтобы надеть ее. Кажется, она вчера не слишком аккуратно сняла их, бросив те прямо у входа. Лучше бы конечно все же спокойно сесть и обуться. Но нет, здесь же он! Она подтягивает большую корзинку выше, стараясь хоть немного открыть себе обзор. И тут вдруг в руке что-то щелкает. Нобару ахает. И все содержимое ноши рассыпается вокруг её в один миг. У нее сердце в груди совершает кульбит.

— Твою мать, — резко произносит Акура сразу приседая, отмахиваясь от всех этих чертовых бобов, что насыпались на него сверху. — Не можешь, дак не берись, — и его взгляд сейчас точно прожжет ей кожу.

— Я все соберу, — слабо, выходит даже как-то слишком слабо. Нобару чуть ли не падает на колени, проклиная себя за нерасторопность. За то, что придется задержаться здесь с ним больше нужного. Сгребает ладонями. И руки так предательски подрагивают от всего этого напряжения. Девушка замечает это и кажется он тоже.

— Конечно соберешь, будто ты на что-то еще годишься. — Цедит он сквозь зубы. Опираясь локтем на подогнутое колено.

— А это не тебе решать. — как можно тише бубнит Нобару. Раздраженная просто фактом его присутствия здесь. И меж бровей у нее залегает недовольная складка, но глаза к мужчине так и не поднимает. Вновь повторяя в мыслях, что дала себе зарок не нарываться на новые неприятности. Что все ее жизни теперь будет хорошо. С чистого листа и нового дня.

— Жаль, что не мне.

И Нобару делает глубокий вдох, закрывая на мгновение глаза. Да что с ней не так? Впервые в жизни ей хочется буквально кричать об этом. Откуда эти эмоции в нем? Ведь ей не показалось. Он жесток, злобен, агрессивен. Нобару знает, но почему? В чем её вина перед ним? Да что она сделала?

— Хотя, нет. — снова звучит его голос. — Я все же возьму свои слова обратно. Мордашка у тебя славная, в этом Брат точно не ошибся. Может, конечно, опыта у тебя и маловато, но готов поспорить по ночам под ним ты стонешь знатно, широко разводя свои стройные ноги.

И Нобару точно цепенеет от этих его слов. Она поднимает голову к нему и видит. Кажется, уголки его темных губ слегка приподняты. Да он что, издевается над ней? Вот же мразь. Хватит. Просто хватит с нее. Это практически до рези в глазах. Жилка на шее начинает биться сильнее. Руки решают вперед головы. И та горсть, этих долбанных бобов, что была в ее ладони, за одну короткую секунду отправляется в лицо сидящего рядом мужчины. У него глаза невольно распахиваются шире в удивлении. А после, почти сразу темнеют сужаясь. Вот теперь девчонка сама переступила эту тонкую черту.

Она не успевает даже опомниться, до конца осознать, что именно происходит. Как ноги ее уже отрываются от пола. Как со всей силой, на которую способны мужские руки, она уже бьется спиной о крепкую стену. Воздух вырывается из горла, кожу саднит. Удар горит в груди и костях. Акура прижимает ее нависает над ней. Высокий, большой, сильный. Опасный.