Когда мужчина отрывается от ее рта, Нобару приходится задрать голову, чтобы встретиться с его глазами вновь. — Это, и все? — К ней в один миг возвращается все привычное кокетство, флирт, даже азарт, все те чувства, эмоции и ощущения, что всегда были присуще ей. Лис усмехается, крепче прижимая её к себе, прекрасно понимая куда она клонит. Улыбается лукаво, хитро, но столь тепло, что девушке кажется, что в тепле его улыбки можно и утонуть.

— Нет, — шепчет он ей на ухо. И она заливается румянцем. Так по-девичьи, и даже стыдливо, как только чувствует тепло его губ на своей шее. Сильные руки мужчины вдруг легко подхватывают девушку. И Нобару, вскрикивает от неожиданности, хватаясь за твердые плечи, прижимаясь всем телом к широкой груди. Замирая в ожидании.

Следующий день встречает девушку хорошим настроением, когда Нобару аккуратно выныривает из-под теплой руки еще дремлющего Лиса. Она точно светится вся изнутри. Картинки прошлой ночи, еще так явно мелькают в женском сознании. И маленькие, лучистые морщинки счастья расходятся от её глаз, когда девушка осторожно смотрит на спящего мужчину через плечо, поднимаясь с футона. Нобару вдруг ощущает себя точно солнцем. Солнцем, полнящимся его теплом отданным ей. Позволяющим снова жить, дающим возможность дышать полной грудью, сбросив прежние оковы. Почувствовать внутри вновь отголоски прежней себя.

Быстрым движением она натягивает свою юкату подхваченную с пола. И практически не обращая внимания на тупую боль в слегка припухшем запястье, тянет пояс на талии, ерошит волосы на голове. Пряди торчат и лезут в лицо и Нобару быстро зачесывает их пальцами. Из-за дверей доносится какая-то возня с приглушенным шумом и девушка шустро выскальзывает из комнаты. Почти беззвучно задвигая за собой седзе.

— Нобару! — Как можно тише зовет с кухни Рей, появившуюся в дверном проеме девушку, и Нобару жмет палец ко рту, словно говоря этим жестом, что бы та была тише, прячет улыбку на губах. Прислужница сразу манит ее игриво к себе, отрываясь от своего занятия. Оставляя в покое миску со свеже взбитыми яйцами. И Нобару плюхается с ней рядом, упирает локти в стол, подгибает ноги в коленях. И глаза у нее такие искрящиеся. Полные зелени лета.

— Ты почему не спишь? — Смуглянка тихо смеется, это слышно в ее голосе.

— У меня к тебе тот же вопрос, — старается парировать Нобару, жмет плечами рассеянно, робеет малость. И подруга глубокомысленно изгибает бровь, все понимая, в синих глазах плещутся искры лукавства.

— Вы были вместе, да?

Нобару молча улыбается, прячет руки в рукава, и румянец заливает её щеки.

— Я за вас рада, — искренне произносит Рей, а потом наклоняется ближе к своей подруге и заговорщическим шепотом на ухо спрашивает: — И как? Понравилось?

— Рей! — Возглас Нобару оказывается даже слишком громким для шести утра, и они обе замирают прислушиваясь, не уловил ли их разговор Томоэ. Переглядываются и тут же прыскают девичьим смехом даже громче прежнего.

Будь Рей более мелочна, то наверное завидовала бы, но этого в ней нет. Ей чужд этот порок и глазах смуглянки стоит забота. Хоть иногда внутри она и ощущает какую-то пустоту глядя на них. Но прислужница крепко обнимает свою подругу с улыбкой, понимая что ей повезло. Чертовски повезло. Просто фантастически повезло, найти для себя того нужного, с кем хочется быть рядом. Ведь мир опасен, а жизнь стремительна. Особенно людская.

— Ладно, хватит, — вдруг говорит строгим голосом Рей, а сама все так же улыбается. Она делает кивок в сторону корзины стоящей в углу. — Ты поможешь мне? — И Нобару сразу оживляется, утвердительно кивая в ответ.

***

В шесть утра за окном еще едва дребезжит рассвет. Полоса девственно-розового света зарождается на востоке и постепенно, словно огромное полотно, накрывает собой все небо, мешая цвета и палитры. И вот розовое перерастает в сиреневое и после в лиловое, а потом все засинеет, нальется голубизной.

Лицо у спящего демона умиротворенное, спокойное. Веки мерно прикрыты, дыхание ровное. Но ровно до того момента, пока что-то темное не падает ему на голову, не бьет по лицу заставляя резко распахнуть золотые глаза.

Кажется, это был его плащ.

— Все, собирайся. Исчезни куда-нибудь. — женский голос звенит прямо над ухом и Акура бросает на Юко недовольный взгляд, едва приподнимаясь на локтях. Оглядывается лениво, еще не слишком понимая, что вокруг происходит. — Давай быстрее пока все спят. — и снова вынужденно распахнутые глаза от ее толчка в бок. И воздух сквозь зубы. Да не спит он, не спит. Хватит уже.

— Знаешь ведь, что я не хочу лишних глаз. — Юко суетится. У нее волосы на голове еще немного растрепаны. Легкая юката на теле повязана наспех. Пряжка ремня с мужских брюк мягко звякает в женских руках и быстрым броском отправляется к ногам мужчины, только поднявшегося с пастели. Акура усмехается застегивая брюки. Кажется, она злится. Фыркает на свой манер, будто и не извивалась под ним сегодня ночью. Будто не она просила и шептала его имя. Хотя, наверное, действительно стоило уйти еще вчера. Тогда бы хоть отоспался на своей перине.

— да не зуди так, — и даже почти без злобы, мужчина трет переносицу, давит на глазницы отгоняя последний морок сна. Смаргивает и вновь возвращает взгляд на свою любовницу. Юко стоит подперев руки в бока, хмурит брови, вся напряженная. И у него снова легкая улыбка трогает уголки темных губ. Красивая она все-таки, даже сейчас. Без лишней краски на лице и в простоте движений. И волосы ее темно-русые такие длинные, достают почти до поясницы. Она вполне могла бы устроиться лучше, и внешностью даже под стать для него. Но он всего лишь трахает эту женщину по ночам, заставляя ее стонать в подушку.

Меж ними не отношения. Лишь гольный секс без обязательств, скрепленный устным договором. И дело не в Акуре-оу — Кровавом Короле иного мира. Это соглашение она вполне могла бы заключить с кем-то другим. Но только с одним! Юко — не шлюха и знает себе цену. Она гейша, хоть и не слишком пуританских правил. Просто Акура оказался хорош. Даже слишком хорош в этом деле. Оказался тем, кто заставил ее кричать по-настоящему, а после зажимать себе рот ладонью закусывая губу.

Он груб, он любит кровь и боль. И в прикосновениях его нет и намека на нежность или ласку. Он просто берет свое. Порой разворачивая ее к себе спиной и заставляя склониться. Мощно и жестко. И тогда Юко кричит. Не от боли. От наслаждения, что бьется в те моменты тугим комком в самом низу ее живота. Когда он вдалбливается в ее тело быстро и разгорячено. Грубо, резко, сильно. А она шипит и стонет. Когда пальцы её вцепляются в покрывало, а костяшки белеют от напряжения. И кажется, что только он заставляет ее ощущать себя живой, ощущать себя женщиной, только в моменты этих встреч сердце бьется так глубоко в горле, а пульс зашкаливает.

Ему же, порой нужна простая разрядка, которую он находит с ней. С женщиной, которая свободна для него в любое время. От которой не разит вонью других мужчин, задевавшей бы его самолюбие. А главное во всем этом — им обоим нравится. Оба эгоисты с легкой симпатией друг к другу. Ведь весь этот секс — удовлетворение физических потребностей, грубый трах ради самого траха. И это правда, какой бы она не была.

Акура небрежно оттягивает воротник своего неизменно длинного черного плаща уже развернувшись к ней спиной. И Юко аккуратно касается его руки останавливая, заставляя повернуть к ней голову. У мужчины брови снова сведены, уже опять он стал темнее тучи. Что ж, не лучшее утро она устроила для него. И наверно от того женщина тихо вздыхает, чуть прикусывая нижнюю губу.

— Сходи к Томоэ. Тебе ведь всегда было хорошо рядом с ним. — она протягивает руку, и чуть касается пальцами его подбородка. — Он скоро отойдет. Вот увидишь.

Акура усмехается перехватывая ее руку. Умная баба, ничего не скажешь. Чуткая. Внимательная женщина. Изучила его даже больше чем нужно было. И все-таки он кивает. Наведаться вновь к Лису, пожалуй, все же не такая уж и плохая идея.