— Мне попалась девчонка.
— Девчонка? — в голосе мужчины скользит легкое удивление. Акура изгибает бровь дугой, смотрит вопрошающе, ожидая ответа. — Зачем она мне?
— Такая тебе понравится, — очень тихо и вкрадчиво, выдыхая с легким напряжением, едва шевеля губами. — Поверь мне, я знаю. — и пальцем с длинным ногтем проводит по подбородку мужчины. Кожу едва жжет. Такая легкая вольность.
Но вместо ответа Акура кладет свою ладонь прямо меж женских лопаток, давит, тянет её на себя. И когда Акеми невольно врезается в чужое тело, когда чувствует жар кожи, носом почти что утыкается в твердое плечо, чуть задевая ключицу, только тогда мужчина склоняет голову и едва слышно говорит. — В чем причина всей этой услужливости? Ты что-то хочешь получить от меня? — вот так вот просто и грубо, уже не играя. Чтобы по факту и по делу. Не иначе как предупреждая и даже весьма откровенно.
— Нет, не нужно ничего взамен, просто забери её, — вот сейчас Акеми чувствует себя неуютно, и даже немного строптивит. У нее колет между лопаток, прямо там, под его рукой от всей этой близости и жара. Она ведет плечами, заставляя мужчину отстраниться, расслабить кольцо крепких рук на своей талии, упирается ладонью в широкую грудь и делает небольшой шаг в сторону развернувшись спиной. Потом второй шаг, подходит к широкому столу из красного дерева, подхватывает в руку стоящий на столешнице токури, и льет вино в пустующий бокал, почти сразу пригубляя.
Ее губы оставляют алый след на стекле и Акеми морщится, такой непривычной крепости напитка. Акура смотрит все так же хитро, следит глазами внимательными за каждым быстрым движением гостьи. Теперь она обижена. Демон видит это по тому, как та чуть приподнимает подбородок, как пальцы ее касаются края рукавов платья, как держится она. Блудница, весталка, колдунья, и конечно же женщина. Прекрасная и ядовитая женщина, редкая своей красотой. По своему нежная, по своему слабая. И ладони его вновь сжимают тонкую талию, обнимает со спины. — Ладно, показывай, — соглашается мужчина смягчаясь и Акеми чувствует, как кончик его носа едва касается ее шеи, как дыхание снова обжигает тонкую кожу, щекочет натянутые нервы.
Слуга её появляется с легким хлопком сведенных вместе женских рук. С тихим звуком шелеста разлетевшимся вокруг. И пальцы его смыкаются на предплечье белокурой девчонки. — Пусти, — шипит она сквозь зубы, брыкается, пытаясь вывернуться из хватки. Существо толкает девицу, и та от столь резкого толчка в спину, невольно падает на колени, дерет костяшки об неприветливый камень, проскальзывая по нему на пару метров вперед. Нобару стискивает зубы с приглушенным, сдавленным писком боли, смахивает волосы с глаз, вскидывая все так же гудящую голову. Морщится, жмурится.
Но проходит секунда, другая, и она меняется в лице. Акура-оу. Нобару белеет за короткий миг, губы в одну линию стягивает, делает смазанный шаг, еще один такой же поспешный. Назад пятится, путается в ткани своего длинного наряда, ступает на рукава в попытке подняться и обратно падает. Начиная дрожать, трястись как в лихорадке. Сегодня он убьет её, точно убьет. Нобару шепчет что-то, просит. Кажется, похоже на слово «пожалуйста». Повторяет и повторяет, и снова повторяет, сбивается на полуслове, а потом опять. Глаза огромное, загнанные, дикие. А Акура так и замирает, едва касаясь теплыми губами основания шеи роскошной женщины в своих руках.
— Её имя Нобару, — сладко поет Акеми, чувствуя, как напрягается позади вся фигура мужчины. Ведет головой, в пол оборота глядит на демона. — Мой прислужник изловил её сегодня утром. Это ведь она улизнула тогда от тебя?
— Она, — соглашается Акура. — Откуда узнала?
— Томоэ рассказывал, — поспешно отзывается Акеми пряча свою хитрость. Носить маски для нее ведь проще простого.
— Он дал ей шанс бежать в тот день от меня без оглядки. Но видимо напрасно старался, — ухмыляется демон. И смех у него хриплый, глубокий, им вибрирует воздух. Руки мужчины соскальзывают с мягкого тела, а глаза попрежнему вклиниваются в почти забытый трофей, возвратившийся к нему так кстати. Лицо её измазано земельной пылью, волосы на голове взлохмачены и кимоно все такое же алое. Словно и не изменилась она нисколько, с того первого дня их случайной встречи.
— У нее такой характер, такая сталь. Такой норов. — тянет Акеми, томно улыбаясь. Смотрит на Нобару с нескрываемой ненавистью, успешно поднимая ей цену. Она проучит её. Накажет так, что от девчонки и памяти не останется на этом свете.
Акура делает единственный шаг, бьет каблуком сапог о каменный пол и Нобару срывается с места, подскакивая на одном дыхании, в алом облаке тонкой ткани платья летящего следом. Она сильная. Сильная. И мозг лихорадочно ищет подсказки. Но чужие пальцы дергают ее за волосы. Голова девушки резко откидывается назад, шея неестественно изгибается, и корни волос пронзает страшная боль, заставляя её врезаться в чужое тело. Вот сейчас Нобару как никогда хочется заорать во все горло от страха и ужаса.
А прислужник скалится. Прислужник склабится, легко удерживая её на одном месте. Заставляя истерично биться в своих руках. И она брыкается, лягается, вращается в его объятиях как уж на сковороде. Он может и не выше, но больше, сильнее в разы. Нобару затихает на короткий момент, когда вдруг чувствует, как сильно когти его врезаются в её плечи. Сердце в грудной клетке бьется гулко и неистово, считает последние минуты жизни. Ёкай усмехается этой её мнимой, секундной покорности, выдавая хриплый смешок. И Нобару ловит момент этого триумфа изворачиваясь, когда его руки уже без прежней силы давят на ее тело, и со всего размаха бьет коленом в пах. Заставляя согнуться пополам, практически скорчится. Наблюдая, как на его лице отражается весь спектр эмоций боли. Он чуть ли не шипит сквозь зубы глаза выкатывая, давит надсадно дыхание. И Нобару этого хватает, чтобы рвануть из его ослабевших лап, со всех ног понестись к ближайшей двери, что бы скрыться за призрачной надеждой на спасение.
— Какая резвая, — изрекает огненный демон, растягивая улыбку предвкушения на темных губах.
— Не то слово, — осушая бокал кидает Акеми ему в след. И такая издевка, такая издевка. Бокал в её руках едва трещит — слишком сильно сжала. Пусть отомстит за нее. Пусть уничтожит. Заставит молить, заставит просить. Пусть развлечется по полной, ведь человеческие самки ему для того и нужны.
А она бежит с такой силой, что даже встречный воздух, ветром шумит в ушах. Подошва её дзори стучит гулким звуком ударов о камень, и Нобару едва успевает удержать её на ноге, что бы та не слетела в одночасье, покинув свою хозяйку навсегда. Ткань платья за женской спиной развевается подобно плащу, хлопает, путает, мешает двигаться быстрее. Но вот она заворачивает за угол, цепляется пальцами за стену, тормозит, приваливаясь к ней всем телом, лопатками ощущая твердую холодную поверхность серого камня. В горле надсадно хрипит. И Нобару опирается руками о колени, стараясь отдышаться, заглатывает воздух и всхлипывает, обессиленная, с гудящей головой и скованным страхом и ужасом телом. Жмет ладони ко рту, прячет рваное дыхание, прислушивается к тишине. И раздается звук чужих шагов. Походка размашистая, почти грузная, шаг широкий и уверенный, мужской. Демон даже не бежит за ней, просто идет. Зная точно что и без того нагонит.
Нобару задерживает дыхание. Вот сейчас он подойдет к этому углу, и она рванет с новой силой, не сдастся, нет. Еще веря что, найдет от сюда выход. Но все происходит гораздо быстрее. Тень фигуры мужчины вырастает будто из-под земли, возникает столь резко и внезапно, что девушка даже теряет драгоценные мгновения. Но все же реагирует достаточно быстро. Отталкивается подошвами от камня и бежит. Да только напрасно, больше убегать не получится. Хищник на охоте. И добычу свою в этот раз он поймал.
Акура хватает ее за талию, одним быстрым движением впечатывая в свою широкую грудь, руками крепко прижимая Нобару к себе. Нет. Нет. Нет. Нет! Просто не надо. Нет, пожалуйста, пожалуйста. Пожалуйста! Нет. И трясет, и колотит. Воздуха не хватает. И даже не женский крик из глотки, а визг ведьмы банши полный страха. Не надо! В ней все еще реет отчаянное желание сопротивляться. И она пытается бороться. Снова. Брыкается, пытается вырваться, ударить его. Бьет кулаками по чужим рукам. И чувствует пустоту под ногами, его дыхание где-то на ухо со слабым рыком. Мир перед глазами крутится, вращается слишком быстро без каких-либо ориентиров. Акура закидывает легкое, женское тело себе на плечо для большего удобства и Нобару снова брыкается, пинается упираясь локтями в спину. Нет, нет, нет, нет, нет. Мантра, скороговорка, считалка. Ведь дальше будет лишь хуже. И он встряхивает её с такой силой, что голова невольно дергается на тонкой шее, зубы клацают. И красный вкус на языке. Соленый, горький, металлический. И хочется орать, кричать, что есть мочи, но из открытого рта не вылетает больше и звука. Нобару выгибается стараясь зацепиться хоть пальцами, успеть, но только ломает ногти, до новой боли, до крови. Тело не слушается, шум циркулирует в висках.
