— Мне не куда пойти, — все же старается схитрить Нобару, делая глубокий вдох, стремясь держаться достойно. Стараясь выкарабкаться из всей этой ситуации, без излишек вреда для себя. Хоть и понимает где-то внутри, что та её так просто не отпустит, не для простого разговора была она «сопровождена» сюда, так далеко от прочих глаз и лиц.
— Тогда я могу помочь тебе найти другой дом, и даже хорошего мужа. Разве не об этом мечтают все юные девушки твоего мира? — все не сдается Акеми, стараясь найти к ней подход. Уверенная в том, что спрятать её с обоюдного согласия станет значительно легче, не останется приметных лишних следов и опаски, что та вдруг вернется сама.
— Ты еще так молода, Нобару, и жизнь людская так коротка. Подумай об этом. Ведь я могу тебе помочь. — Она правит волосы в своей прическе, чуть ведет головой и снова с улыбкой к ней. — Поверь, я знала многих девиц подобных тебе, и все они были не более чем игрушкой для услады глаз, да утехи на ночь. Как только его интерес к тебе иссякнет, он избавится от тебя самым быстрым путем. Задумайся, Нобару.
— Прошу Вас, не нужно, — отзывается Нобару, стоит упрямо на своем, хотя ей бы согласиться нужно, оставив все в прошлом. Забыть поскорее. Она чувствует, как у нее дергается бровь — нервный тик, и руки дрожат — тремор. Нет, нет, нет. Она все не порушит, не убьет, не изничтожит, не превратит в прах и пепел те единственные отношения, которыми действительно дорожит. — Я не уйду, — срывается с губ быстро и непроизвольно, так, что она и сама не замечает, как говорит такое настолько откровенно.
А дальше все происходит даже слишком быстро. Удар обжигает щеку за короткое мгновение. Акеми бьет сильно и хлестко, не выдерживая, срываясь, вкладывая в этот удар все свои ядреные чувства что ощущает, что рвут грудную клетку от таких простых слов. Она большая собственница, ревнивая, жадна. И бьет так, что девушку даже ведет в сторону. Нобару морщится, ладонью за стену позади хватается, удар наливается темным, фиолетовым пятном и голова вновь гудит, и ноги так предательски сдаются, унизительно вынуждая её сползти на землю влажную вниз. Нобару голову клонит, чувствуя, как потряхивает все тело слегка, прячет за локонами удар и собственные слезы.
— Дрянь! — шипит женщина, опускаясь следом, хватая её за подбородок, резко разворачивая лицом к себе. — Как же ты не поймешь, ведь я хотела с тобой по хорошему. — сверкает глазами-агатами на лице сердцевидной формы. От нее пахнет медом и сандалом. Нобару чувствует этот запах, щекочущий ей ноздри. Красивая она все-таки. Этого не отнять.
И Нобару смотрит на нее, глухо впитывая все слова и вдруг давит улыбку — та мелькает по окропившемся губам едва уловимой змеей. Лис действительно выбрал её, и вот такая расплата за эти чувства. Гадает, стоит ли быть откровенной до донца. Выдержит ли сама, — Ты так и не стала ему дорога. — вот так вот, зло, иронично, саркастично, не обращая внимания на гул в голове. Лишь еще более утверждая себя и смотрит с вызовом, задирая подбородок. Зная, что поплатится. Обязательно. Всенепременно. Поплатится.
Акеми глаза округляет, от услышанного становясь будто бледнее чем могла показаться всегда. И до жути ей становится странно осознавать, что руки у её начинают дрожать. Она сжимает пальцы в кулаки. Дрожь не проходит. И дышит теперь глубоко и часто, и чувствует влагу на глазах. Мать вашу. Она не плачет. Нет. Это просто эмоции. А ее колотит. Где-то там, внутри. Вот и все. Конец недосказочки её жизни. Не будет больше Лиса, ни его улыбок, ни его тихого голоса. Не стала дорога. Такие ядовитые слова. А она не сможет. Она все будет вспоминать. Еще ждать.
— Тварь! — раздается звенящий чем-то темным и вязким, словно смола, её голос. Второй удар приходится еще сильнее чем прежний, рассекает глубокими полосами скулу, острым взмахом демонических когтей. И девчонка снова на земле, упала так быстро, с легким всхлипом, снова голову клонит, дышит чуть слышно. Вот теперь уже легче, уже спокойнее. Но все так же паршиво. И да, мать вашу, это слезы на ее лице. Слезы, которым не место.
Акеми обхватывает себя руками поднимаясь в полный рост, даже не смахивая влагу с белой кожи. Она разлепляет губы, проталкивает слова сквозь горло, смотри в сторону: — Что-то я о тебе все же узнала, Нобару, — и комната наполняется звенящей тишиной. Плотной, густой, вязкой. — Тебя хотел заполучить когда-то Акура-оу? — Акеми улыбается победно, отмечая как быстро взгляд зеленых глаз девчонки взметает к ней. — Я напомню тебе под кем твоё место.
Комментарий к Ревность - собака злая
Девчонки, прости за долгое отсутствие. И простите, если будут ошибки, писала за один присест.
========== Пожалуйста… ==========
Акеми ступает по холодному камню пола размеренно и неспешно, окидывает быстрым взглядом такой знакомый зал вокруг, скользит глазами по давно изученному убранству. Пальцы ее нервно подрагивают и она прячет ладони в широких рукавах своей одежды. Все это эмоции. Она втягивает носом воздух и делает глубокий выдох. Вот так. Так лучше. Определенно. Густые, цвета воронова крыла пряди волос, успевшие выбиться из ладной прически щекочут ей шею, и женщина спешно прячет их подцепляя канзаши. Он скоро явится сюда, уже почувствовал, она знает. Стоит ей лишь прикрыть раскосые глаза, как острый демонический слух успеет уловить зычный звук тяжелых сапог, стучащих браваду в сторону незваной гостьи.
Акеми кидает еще один короткий взгляд вперед на широкую лестницу, что ведет вверх, к покоям хозяина этого места. Она косится на огонь, мелькающий языками алого света в огромного размера камине, и трет пальцы друг о друга, давит фалангами на фаланги, закусывая нервно губу. Не стоит так волноваться, все непременно закончится гладко. Ведь Лис прятал её, а значит Брат его о ней так ничего и не знает. Акеми делает еще один небольшой шаг и тут же вздрагивает от неожиданности, когда теплые мужские руки ложатся на ее талию, спина позади чувствует твердую мужскую грудь. И у нее на лице сразу улыбка. Искусная, манерная.
— Акеми, — произносит знакомый, с легкой хрипотцой голос.
— Кровавый Король, — усмехается она, едва запрокидывая голову, ощущая, как его такое горячие дыхание щекочет ей висок.
— Зря пришла, Брата здесь нет. — Она поворачивается к нему лицом, легко скользит в чужих руках, встречая хитрый прищур янтарных глаз, тень улыбки на темных губах и его прямой, чуть насмешливый взгляд. Обаяние, красота, врожденная мужественность и безмерная привлекательность, всего из этого ему не занимать.
— Знаю, что нет. Я к тебе. — и мужчина деланно вскидывает брови. Игриво, с иронией, ведет головой.
— Соскучилась по мне? — лаконично выдает Акура, склоняясь к женскому уху, и та смеется. Легко и свободно.
— Не будь таким самоуверенным. — изрекает Акеми, выставляя вперед палец, всего в паре дюймов от лица мужчины.
Усмехаться одними глазами, позволяя флиртовать друг с другом, отвечая с улыбкой и сладкими жестами по телу. Все общение их было построено на этой фривольной манере с самого начала. Так повелось, что Лис не возражал, она позволяла. Словно они хорошо знакомые любовники, испытавшие уже друг друга не раз в раскрытой постели. Только вот все это красивая игра. Фальшь и маска. Он лишь снисходителен к ней, почти благосклонен. Не касался ее рта своим, не брал столь доступное, близкое тело, не было подобного и не случится. Словно есть какая-то определенная грань, заведомо известная обоим. Она была одной из тех немногих, что предпочитал его Брат. А Акура казался ей точно отражением ее души. Той скрытой тенями, латентной части, запрятанной столь глубоко. Одинокой и раненой. Друг? Не друг, но что-то похожее, пока ему это удобно.
— У меня есть для тебя подарок, — и Акура смотрит на нее все так же хитро, сжимает своими горячими ладонями женскую талию, скользит руками по пояснице. И она знает, это — его почти дружеские жесты. Если это возможно так просто назвать. И от того Акеми так спокойна в этих объятиях, сейчас больше похожих на мужские. Рядом с ним она всегда удобно пряталась от прочих лап и жадных взглядов, в те недавние дни, когда приходила сюда на пиры в надежде найти Лиса и оставалась одна. На удивление не чувствуя себя рядом с этим мужчиной столь откровенным товаром, которым по сути, являлась почти всю свою жизнь с момента юности. С Акурой-оу, не с Лисом глядящим на мир вокруг надменными глазами.
