Как лед сходит по весне, так и печаль исчезнет из женского сердца, растопленная пылкими объятиями мужчины. Да зазвенит прозрачная капель, возвещая о начале новой жизни. И будут робкие, трепетные взгляды девушки снизу вверх, брошенные, как бы невзначай, и так скоро отведенные в сторону при встрече с долгим и внимательным взором Лиса. Будут снова улыбки, вначале едва заметные, а после все ярче да ярче. И снова засияют глаза.

Быть может будет все… а пока…

Женские ладони упрутся в мужскую, стальную грудь, отстранившись от чужого тела. И она снова одарит демона взглядом, полнящимся отчаяния и сожаления. Наверное даже понимания, что он бы очень хотел помочь. Но прошлое не воротишь. Вновь не переживешь. Зато настоящие ему вполне подвластно. И глаза у Лиса понимающие, словно душу безмерно скорбящую читает насквозь. Она же перед ним, лишь простой человек. Иногда такой горячечный и порывистый в выражении своих эмоций и чувств по воле юности лет. Демон молчит не говоря больше ни слова, лишь смотрит на женское лицо, а после тихо поднявшись исчезает.

Каждую следующую ночь Лис станет проводить подле нее. Наполняя комнату ароматом свежих груш, что непременно будет приносить с собой. Сядет, спиной прислонившись. И взгляд его задумчиво заскользит по календарю появившемуся здесь совершенно недавно. Не понимая, зачем его Рей здесь вообще повесила. Ёкаи не ведут счета дням, не считают месяцы. Век их бесконечен, его не меряют бумажным временем. Все это придумали люди, боясь скорости своей жизни. Ему бы содрать его к чертям, ни к чему он тут.

Но мужчина прикроет глаза, мерно вдыхая горчащий дым из кисеру, наслаждаясь ночным птичьим говором и шепотом леса. Поднимет голову взглянув на звезды, что видны в широкое окно. — Альтаир и Вега, — молвит мужчина и Нобару вскинет глаза, уловив его голос сквозь ночную тишину, крепче обняв руками подушку. Но так и не спросит, что это значит. А в приоткрытое окно влетает ночной ветер, бьет длинные пряди, щекоча остро очерченный подбородок. И в одну из таких немногословных ночей, Лис начинает понимать причину своих поступков. Одну простую вещь. Он усмехнется одними уголками губ, тряхнув копной светлых волос. И кажется, где-то глубоко внутри, все встанет на свои места.

И теперь он ждет.

Ждет, когда свет одних звезд погаснет, а других засияет все ярче и ярче. Так же, как Ткачиха да Пастух ждут дня, когда слетятся сотни сорок, сомкнут свои пестрые крылья, что бы возвести мост над водами небесной реки.

Ведь время милосердно. Отмеряя свои дни, только оно лечит, забирает любую боль в прошлое, притупляя растерзанные чувства. Время успокаивает, укрощает гнев, наводит в душе порядок. Расставляя по своим местам. Но вместе с тем и месяц в синеве неумолимо истончался. Заставляя мужчину недобро искажать черты лица. А значит все вновь заполыхает.

— Скоро свет луны спадет, — упомянет Лис однажды, опираясь плечом на тонкую стену. Наблюдая, как Рей счастливо жмурится. Подставляя свое темное лицо под палящие лучи солнца, резво кружится по опавшим листьям. Радуется будто ребенок.

— Ты можешь и не приходить к нему. Ведь тебе никогда не были нужны причины для отказа, — весело отзовется девчонка остановившись. Переводя дыхание.

— Верно, — чуть усмехнется мужчина, такой простоте ответа, — Могу и не идти. Вот только еще меньше мне нужно, что бы Брат явился сюда сам. — он скрещивает руки на груди. Отмечая как крапинки плещутся в ее непроглядной радужке.

— Мне не нравится Акура-оу, — вдруг задумчиво дополнит прислужница тише, покачиваясь с пяток на носок. И мужчина неодобрительно покачает головой.

— Тебе вообще мало кто нравится, — ответит он чуть помедлив. А на лице его мелькнет чуть заметная, плутовская улыбка. Которую непременно подметит девчонка насторожившись.

— Мне… — она запинается на мгновение, словно теряя суть, и мнется, не решается, — мне нравится Нобару, она настоящая, — а мужчина от этих слов вскидывает брови.

— Лучше займись тем, чем должна. — и теперь она замечает длинный сагео, что он хитро припрятал за своей спиной. Поджидая лучшего момента, что бы наградить лентяйку этим неприглядным шнурком. — Будь ты не так ленива, в доме было бы меньше пыли. — вот теперь Рей недовольно щерится демону в удаляющуюся спину. Украдкой фыркая нелесные ругательства про лисью натуру.

Комментарий к Он ждет

Если кому то станет не ясно, но интересно. То Альтаир и Вега это отсылка к одному скзанию о влюбленных. На основании этой истории возник празник Танабата.

========== Ожидание ==========

Сливовое вино приятно сладкое. Скорее даже откровенно приторное. Кровавый Король от этого лишь сильнее морщит нос, сжимает крепкой рукой округлый токкури, темными губами к горлу припадая. На вид мужчина кажется весьма задумчив, и даже отстранен. В себя погруженный. Слуга его где-то возится, а ведь ему бы стоило поспешить. И отругать бы его за эту неспешность, за нерасторопность. Медлительность. Показать ему, чего стоит непослушание Темному Демону, взять один палец, и кожу содрать с него, оставить мясистый, ярко-алый обрубок с кости. Да наблюдать, как глаза тот закатит от боли врущей. Мужчина даже ухмыляется этим мыслям, оголяя оскал белых клыков. Встряхивая алую гриву непослушных волос. Но тому везет. Акура сейчас слишком озадачен иными вещами, чтобы раздаривать свое нравоучения каждому встречному.

— Принеси еще этого вина, — говорит демон, вскидывая на появившегося слугу яркие глаза, — Да поживее. Не люблю, когда меня заставляют ждать.

А Лис заставляет. Вновь и вновь. Заставляет. И от того демон бесится. Тот кивает молча головой, пятится к двери спиной вперед, не смея взглянуть на Короля и быстро исчезает за ней, оставляя мужчину вновь в томящем одиночестве. Акура вытягивает ноги под высоким столом, затянутые в кованые черные сапоги, с тяжелой подошвой, рукой когтистой трет шею и глаза янтарные на окно косит. Вечереет.

Тяжелая, огромная дверь скрипит снова, и Акура вновь поднимает помутневший, тяжелый взгляд дьявольских глаз все на того же слугу. Демон губы темные в своей улыбке недоброй кривит. Усмехается. Слуга делает несколько поспешных шагов к столу, подходя ближе. Суетится, возится. Видно, что руки его трясутся от волнения. Демон токкури тому протягивает, мол, наливай давай, не стой так просто. И пара капель сладкого вина, бордового, яркого цвета вдруг падает на темный рукав Короля, но мужчина смотрит на это безразлично, холодно, а тот вновь пятится громко сглотнув. Откровенно боится уже. Трясется. И даже возникает азартное желание спугнуть его ради потехи, да смеха, увидеть, как глаза его расширятся округлившись, как отразятся в них так хорошо знакомые молодому демону эмоции. Такие неподдельные, искренние. Яркие. Но у того сегодня «счастливый день», не иначе. Акура озабочен, даже озадачен. Ему совершенно не нравится эта постоянная заносчивость Серебристого Лиса. Что вновь и вновь заставляет ждать. Что так не любит делать огненный демон.

— Эй, — окликает слугу Акура, — подойди, — тянет мужчина, — Как думаешь, чем мне занять себя сегодня?

Слуга замирает у самой двери. Стоит, так же трясется, руку медленно к ручке округлой тянет. Такой холодной и чужой. Акура наблюдает за ним лениво. Вальяжно, изучая реакцию. Вглядываясь в чужое лицо. Есть что-то изумительное и даже волшебно-приритягательное в том, как боятся, как скукоживаются, желая пропасть, исчезнуть, раствориться на мельчайшие частицы. Желая стать настолько незаметным, невидимым глазу, насколько это только возможно. Насекомые не иначе.

— Отвечай, мальчик, — и та нота угрозы, что появляется в голосе Темного Короля, заставляет слугу медленно повернуться. Опустить свою голову низко-низко, взглядом быстрым на сером, каменном полу начать выискивать ответ на такой казалось бы простой вопрос.

— Господин, Акура-оу, — голос паренька тихий, и даже боязливый. Но и то не без причины. Мужчина глядит на него едва ли насмешливо, ожидает слов. — Мне кажется, без Господина Томоэ вы не найдете себе развлечение по нраву.