— Тогда бы лучше оставил, — и лишь прерывисто как-то шмыгает носом, вжимаясь в чужое тело, принимая его тепло и даже как-то обмякает. — Тогда бы мне не было так тяжко и больно сейчас, — и он лишь крепче сжимает её в объятиях, замерзшую, с легким ознобом тела. Теплой ладонью ласково пройдясь по волосам.

— Поверь, Нобару, если бы не я, то Акура бы наградил тебя истинной болью сполна, — заглядывая в стеклянные глаза, приподняв опухшее от слез лицо за подбородок. — Настоящей, не мнимой, как эта, — продолжает он так же тихо, заводя светлую прядь за ухо. — Лучше бы о себе подумала. Ведь он не сжалится, я знаю все эти забавы. — отмечая как та вздрагивает в его руках.

—Забавы? — голос её тихий, хриплый. И простое слово, что прозвенело внутри с пугающим гулом. — Знаешь… все эти забавы?! — стиснув его одежду в своих руках до боли и зуда суставов.

— Просто чудовища… — внемлет Набару мертвечьим эхом, — Бесчувственные, жестокие чудовища! — выкрикивая громче, оставляя удар сдобренной ярости в мужскую грудь. Выплескивая вновь уже было начавшие затихать эмоции. Отталкивая того единственного, кто так отчаянно стремится быть рядом. И лис размыкает кольцо рук отшатываясь, — Демоны убийцы, правильно вас так называют! — И голос вопреки настрою срывается, полнясь вновь нотами истерии, тлеющими слезами, чем-то страшным. Отмечая, как мужчина напрягает линию челюсти. Как зрачки его сужаются до размеров узкой полоски.

— Томоэ! — вдруг окрикивает его Рей по имени, так некстати появившаяся на крыльце, она так спешно надевает дзори, что даже не поднимает головы, чуть возится с ремешками, малость пыхтит.

— Я забирал жизни лишь тех, кто бросался на меня с мечом! — в конец не выдерживает Лис. И горло спирает. Кадык на мужской шее быстро дергается. Вверх и снова в низ. — Не моя вина в том, что люди так ничтожно слабы. — да это же просто невозможно. Лишь с ненавистью, с агрессией, со злобой. Да так сильно, что хочется рычать. Вновь и вновь. Клейменый преступлением, что не совершал.

И тишина.

— Томоэ! — вновь звонко повторяет Рей, — Я забыла сказать, вчера приходила Госпожа Акеми, — добавляет девушка, так скоро стараясь донести суть своих слов, что казались ей такими важными. Резво спускаясь с невысокой лестницы энгава, придерживая длинную юбку и замирает в ошеломлении, как наконец поднимает глаза, застывая взглядом на Нобару.

И снова тишина в которой каждый старается справиться с собой.

— Гони её прочь, если снова заявится, — рычит мужчина так яростно, обернувшись к прислужнице, уже даже и не пытаясь сдержаться. В конец потеряв все незыблемое спокойствие. Так, что та чуть ли не подскакивает на месте округляя глаза. И взгляд его теперь темный, искрящий эмоциями стылыми.

— Но она же ваша… — начала было возражать Рей. Всегда такая тактичная и рассудительная, вдруг совершила такую оплошность.

— Выполняй! — поднимая голос не меньше, чем на тональность. Гневно и звонко. — Ты сама захотела служить мне. Забыла? — дополняет и Рей не поднимая головы, чувствует, как Лис направляет к ней, как почти не слышно хрустят опавшие листья под его ногами. Заставляя её непроизвольно напрягаться все больше, с каждым следующим шагом. И она вдыхает глубже прикрывая дегтярные глаза.

— Нет, — тихо отвечает прислужница с опаской, но твердостью голоса. — Я не забыла. Я все сделаю Господин Томоэ. — стиснув зубы, сквозь легкий полу поклон. С почти обаятельной легкой улыбкой. Умелой и искуссной.

— Впредь не перечь мне, — шикает Лис поравнявшись. — Пригляди за ней. — и кивок в сторону Нобару. — А если снова попытается сбежать, то отправишься следом. И не моя станет забота, как ты будешь выживать.

Комментарий к Забавы

Буду очень благодарна, если после прочтения вы поделитесь со мной сложившимся впечатлением. Отзывы от читателей это лучший стимул шевелиться над новой главой, так что не стесняйтесь выражаться ^_^ но в меру приличия конечно, если что не понравилось, выбирайте тапочек помягче))

========== Он ждет ==========

Нобару не улыбается и почти не говорит. Не спрашивает и не рассказывает. Наверное даже ненавидит весь мир. Тошно. Больно и так одиноко. Но продолжает дышать так же ровно и спокойно. Рей заходит к ней часто, каждые несколько часов, приходила что бы расчесать волосы свалявшиеся в целый колтун или просто находится рядом, присаживаясь на край футона. И тогда порой Нобару подолгу всматривается в черты ее лица, удивительно покойная, практически заинтересованная. Уходя глубоко в себя. Но ровно до того момента, пока на лице прислужницы не отражается печальная улыбка, и тогда девушка снова отворачивается, а Рей уходит, понимая, что та просто хочет побыть одна.

Человеческая жизнь для ёкая — лишь миг. Яркая, кратковременная вспышка, но слепящая до рези в глазах, бьющая в самый зрачок. Нобару не носит маски, скрывая свои тайны от других, прикрываясь фальшью. Не играет. Просто не умеет так. Открытая, как книга сейчас перед ней. Слабая. Боящаяся и так сильно нуждающаяся. И тогда Рей пугается. От мысли, что может стать слишком человечной находясь подле нее. Стать слишком чувствительной. Чувствительность для ёкая присуща иного рода — скупая, шершавая, скорее черствая. Скрывающая его от всего мира под толстой скорлупой. Конечно, она все еще слишком молода, все еще слишком неопытна и несведущая. Юная девчонка, шалунья да проказница. Возраст её еще не существенен для демона. Да и людей других она ранее никогда не встречала. Может от того и мысли такие посещают голову.

Рей поджимает губы спиной опираясь на закрытые седзе, стоя позади лиса. Тупит свой взгляд о его спину, зная, что он ждет услышать причину её прихода к нему. — Томоэ… — переминаясь с ноги на ногу, подбирая слова, — Зачем ты заставляешь её испытывать эти странные чувства? — тихо спрашивает она, понимая, что ей не стоило задавать такой вопрос, но все равно продолжает, — Ведь ты же сказал, что Нобару твоя гостья.

— Не я виновник её страданий, — отзывается мужчина, глядя на прислужницу в пол оборота, и тогда Рей кажется, что подобная тоска стелет и его взгляд. Тяготит, да давит.

— А ёкаи могут любить? — шепчет Рей тихо, будто боясь услышать ответ. Будто тема эта запретная. — Она их любила? А мы способны так же? — и смотрит так внимательно, но ответа и не приходит. И Рей понимает, что так молчат те, кто знает слишком много. Так молчат те, кто не желает сказать о своем уразумении, предоставить его миру. Чужим ушам и лицам.

Лис приходит к ней той же ночью, и каждую следующую после нее. В полупрозрачной тьме. Мерно оседая подле спящей девушки, когда луна дарит серебристое сияние хрустального света. Во сне она видится ему такой спокойной, и линии лица её почти разглажены. Он сидит долго, чертя невидимые глазу узоры на раскрытой женской ладони, сгибая в суставах тонкие фаланги. Сплетая свои пальцы с её. Отмечая, что пахнет от нее простотой и почему-то медом.

Когда Нобару просыпается, резко распахивая глаза, то дергается от него, как будто не узнает. И на лицо её снова набегает тень, снова тот взгляд. В котором слишком много боли, отчаяния, немого упрека. Но хуже всего-тоска. Такое едкое чувство, которое, кажется, потрошит саму кровь. А ему отчего-то хочется, чтобы она улыбнулась. И глаза его, сидящего рядом, сужаются всматриваясь в нее. — Ты меня мучаешь, — вдруг порывисто выдыхает мужчина. И веки её широко распахиваются от этих слов, изменяя лицо. Обескураженной. Сбитой с толку.

Кажется он ей сейчас таким близким, таким живым. И рядом… Так, что глаза её изумрудные снова блестят. А Лис, стирает соленую влагу с женского лика мягкими ладонями. Находясь так близко, что она чувствует его дыхание на своем лице. Губы его такие же теплые, кровь в нем такая же горячая, и тело такое же твердое. Нобару всхлипнет, так по-женски, оторвавшись от чужого рта, опустит голову, уткнувшись макушкой в широкую грудь. И это будет достаточно чтобы прижать её теснее, обхватив тонкий, женский стан крепкими руками.

Быть может у них будет все…