– Тсс! Она тебя услышит.
Бри улыбнулась.
– И что? Она лузер. И если она подвела глаза…
– Заткнись, Чак.
Неужели?.. Это случилось? Кто-то встал на ее сторону? Улыбка Бри стала еще шире. Она не глядя достала свою антологию и спряталась за ней, ожидая мистера Феллоу.
Тот появился, едва отзвенел звонок. Когда он промчался мимо Бри, она уловила тянущийся за ним шлейф кофейного аромата.
– Ладно-ладно. Я опоздал. Знаю, это жуткие двойные стандарты с моей стороны. Но в этом и заключается плюс профессии учителя: мы можем безнаказанно грешить в том, что вам не позволяется. Впрочем, вы наверняка простите меня, когда увидите, что я сегодня приготовил… – Он поставил портфель на стол и вытащил свой сборник. – Это стихотворение сделает вас ФАНАТАМИ Филипа Ларкина. К концу следующего часа вы будете УМОЛЯТЬ меня продолжить его изучение. Да, и морально приготовьтесь – особенно чувствительные натуры, – там есть обсценная лексика… Настоящая площадная брань. «Что? – уже слышу я ваши крики. – Мат в Квинс-Холл?!» Именно! Только не сдавайте меня директрисе.
Мистер Феллоу расхаживал вперед и назад, погруженный в книгу. Бри нравилось, как он загорался, рассуждая о литературе. Он становился почти одержим. Будто слова воспламеняли полузатухшие угольки в его душе, снова раздувая огонь жизни.
– Итак, если вы откроете страницу семьдесят четыре… Вот оно. Готовы?
Он откашлялся.
– «Достанут вас отец и мать, пускай того и не желая…»
Мистер Феллоу осекся. Потому что наконец увидел Бри. Тишина.
Проходили секунды, а он в полном молчании смотрел на нее.
– Сэр?
Он даже не заметил вопроса. Все, что он мог, – глазеть. Бри облизнула верхние зубы, будто Сэнди в финале «Бриолина», перед тем как произнести знаменитое «Что скажешь, чувак?», до сих пор вызывающее у всего мира восторженные конвульсии.
– Гм, сэр?
Мистер Феллоу потряс головой. При этом у него был вид, как у постояльца отеля, которого неудачно разбудила стуком горничная.
– Да?
– Стихотворение?
– А… да… конечно.
Он скороговоркой дочитал стихотворение, запинаясь на каждой строфе, и со стуком захлопнул книгу.
– Итак, класс… что вы об этом думаете?
На аудиторию, словно туман, опустилась тишина. В этот момент Бри обычно вскидывала руку и начинала трещать. Но сегодня воздух над ее партой оставался пуст.
– Кто-нибудь?
Чак поднял руку:
– Мне понравилось, сэр.
Его ответ заставил мистера Феллоу подпрыгнуть, словно это была формула эликсира жизни. Что угодно, чтобы отвлечься от Бри, поняла она.
– Прекрасно. И почему тебе понравилось?
– Не знаю. Потому что там есть слово «достанут»?
Еще одна рука.
– Элисон?
– Мне понравился кусок про то, как родители разрушают нашу жизнь.
– Да, он крутой, – загалдела галерка.
– Надо распечатать и повесить на дверь. Пусть мама читает!
– Ха-ха. Я тоже распечатаю.
– Пока это лучшее, что он написал! Всегда бы так, сэр.
Бри изо всех сил боролась с желанием поднять руку. Идиоты! Они же ничего не поняли. Это было стихотворение совсем не про ненависть к родителям. И не про то, как они портят жизнь своим детям. Не в буквальном смысле!
Не поднимай руку. Не поднимай руку.
В итоге она ограничилась тем, что выразительно закатила глаза – хотя это, конечно, было совсем не то, что на пальцах разъяснить одноклассникам их глупость.
Мистер Феллоу отреагировал на этот неожиданный взрыв интереса самодовольной ухмылкой.
– Значит, я не ошибусь, если скажу, что теперь Филип Ларкин вам нравится?
Чак пожал плечами:
– Зачетный мужик.
Все закивали.
Мистер Феллоу испустил преувеличенный вздох.
– Даже и не знаю, что делать – то ли радоваться, то ли сгореть от стыда за всех вас.
– Почему сгореть от стыда?
– Разве не вы ненавидели его целый месяц? Его прекрасные описания, как индустриализация поглощает сельскую местность? Вы сочли их скучными. Унылыми. Требовали сменить программу. Но теперь… Стоило ему написать «достанут» и признаться в неладах с родителями, как вы воспылали любовью к этому парню?
Класс захихикал.
– Это самая печальная вещь на свете.
– Но вы ведь хотели, чтобы он нам понравился?
– Да. Но не по такой причине. Толпа всегда клюет на это стихотворение. Мне бы хотелось, чтобы вы с таким же восторгом отнеслись и к «Свадьбам на Троицу».
Чак снова вскинул руку. Сегодня ему представилась возможность продемонстрировать свой интеллект во всей красе – раз уж Бри изображала глухонемую.
– Да, Чак?
– Мы же об этом говорили на прошлой неделе? Про то, что люди считают клевым и скучным? Нам нравится, когда люди ругаются матом и проклинают родителей. Это делает их… не знаю… понятными?
«Именно поэтому, – подумала Бри, – я и делаю то, что делаю».
Глава 15
МИСТЕР ФЕЛЛОУ ЗАДЕРЖАЛ ЕЕ после звонка.
– Бри! Можно тебя на пару слов?
Мысленно она завопила «ДА!», но внешне осталась невозмутима и лишь закатила глаза.
– Допустим. А в чем дело?
Он развернул кресло, вклинившись между ней и дверью.
– Я не мог не заметить, что сегодня ты выглядишь… несколько иначе.
ОН ЗАМЕТИЛ.
Бри сдула челку с глаз.
– Сэр, не сочтите за грубость, но разве это ваше дело?
Мистер Феллоу вздрогнул.
– Хм, конечно, нет. Но меня как учителя волнует благополучие моих учеников.
– А какое отношение новая стрижка имеет к моему благополучию?
Он снова вздрогнул:
– Я не уверен… просто сегодня… ты сама на себя не похожа. Вот и все.
– Разве не вы на прошлой неделе советовали мне измениться, чтобы перестать быть такой скучной и жалкой?
– Я имел в виду не это… Ты все не так поняла. Ох. – Мистер Феллоу покосился на нее и запустил пальцы в волосы. – Надеюсь, ты сделала это не из-за моих слов?
Бри уставилась в ковер, чтобы глаза не выдали ее вранье.
– Нет, – она почти выплевывала слова. – Просто захотелось перемен.
– Что ж, тебе очень идет.
Бри, не ожидавшая комплимента, в изумлении подняла голову – и их глаза встретились.
Что-то проскочило между ними.
Что-то, что не проскакивало с того самого розового вечера на задворках гольф-клуба.
То есть он неделями меня игнорировал, притворялся, будто ничего не било, – и чтобы воскресить его страсть, оказывается, достаточно стрижки?
Похоже, мистер Феллоу и сам понял, что перешел черту, потому что начал заикаться.
– Разумеется, это несущественно. Просто дружеское замечание. Все ученики выглядят для меня прекрасно, пока сдают годовые проекты вовремя… – Он нервно рассмеялся. – Что ж, не буду тебя больше задерживать.
Бри воспользовалась его секундной слабостью, чтобы просунуть коготь в щель доспеха.
– Сэр, как вы смотрите на то, чтобы я снова присоединилась к литературному кружку? Правда, я не посещала его с одиннадцатого класса, но с тех пор у меня появилась масса идей… И это будет хороший бонус к университетскому резюме.
Он кивнул, по-прежнему взволнованный.
– Да-да. Конечно. Отлично. Следующее занятие будет через неделю или две. О боже! Звонок. Разве у тебя нет сейчас занятий?
Бри удалилась с высоко поднятой головой, даже не кивнув на прощание.
Итак, испытания на Холдо и мистере Феллоу прошли успешно. Теперь очередь Жасмин и ее Идеальной Компании.
Бьюсь об заклад, вы умираете от любопытства, как он прошел, мой первый день в качестве привлекательной – а потому интересной – девушки.
Буду с вами честна. Я не ждала, что все изменится по взмаху волшебной палочки. Я не идиотка и прекрасно сознаю, что голливудские фильмы, бульварные романы и песни по радио ежедневно транслируют нам в головы тонны чудовищной лжи. Эгоистичные красавцы влюбляются и отказываются от своих шовинистских взглядов только потому, что встретили наивную дурочку, которая регулярно запинается о собственные ноги. Или недооцененный начальством полицейский в последнюю секунду спасает мир от апокалипсиса. Или типичный псих-одиночка надевает модный прикид, не забыв о макияже, и все такие: «Ого! Да ты, оказывается, красотка. И больше не носишь очки. Разумеется, я немедленно забуду, как предыдущие пять лет рассказывал всем, что у тебя бешенство, или приклеивал к спине листовки «ПНИ МЕНЯ», кардинально изменю свое мнение и неожиданно начну тебя уважать».
Жизнь так не работает.
Думала я до сегодняшнего дня.
Конечно, окружающие должны были что-то заметить. Но ведь я осталась самой собой. Я все тот же лузер, которого они ненавидели ГОДАМИ. С чего бы им менять отношение ко мне – лишь потому, что я теперь симпатичная? Внутренне я была готова месяцами подбирать наряды и подводку, прежде чем услышу первое «привет».
Как же я ошибалась!
Сегодня я шла по школьным коридорам и понимала, что в дерьме поп-культуры все-таки есть жемчужное зерно. Люди расступались передо мной. Передо мной! Я слышала за спиной восторженные шепотки. Обо мне! Один парень – из тех, что до вчерашнего дня обратился ко мне всего раз, и то чтобы сказать: «Подвинься, кофейный автомат загораживаешь», – улыбнулся лично мне. МНЕ!
Я превратилась из лузера в личность, пока шла от школьных ворот до класса. Я стала значимой и интересной, как только накрасила глаза тридцатифунтовой тушью. Годы унижений были забыты благодаря новому прикиду.
Как я это восприняла?
Сперва я растерялась. Ну НЕ МОЖЕТ все быть так легко, подумала я. Мир не может быть таким пустоголовым. Симпатичная мордашка не может в одночасье изменить твою жизнь.
А потом я задумалась как следует. И знаете что? Не уверена почему, но это правда: красота обладает магической силой. Представьте свою школу, а потом вспомните в ней самого задрипанного лузера. Вам же кто-то пришел на ум, да? В каждой школе есть такой. У них обязательно есть какая-то черта, которая делает их изгоями. Обычно они толстые. Или уродливые. Или просто чокнутые. Или странно пахнут. Для репутации лузера много не надо. И к ним все плохо относятся, верно? Они идеальная мишень, потому что не могут не реагировать. Задевая их, вы всегда получаете, что хотели. Они так явно ненавидят вас за то, что вы находитесь выше в социальной пищевой цепи, что просто грех не подколоть их какой-нибудь грязной шуточкой. Или шептаться у них за спиной – разумеется, так, чтобы они услышали. Или спрашивать у парней из школы: «Ты переспал бы с такой-то за миллион фунтов?» – а потом истерически ржать, глядя, как у них вытягиваются лица от отвращения.
