Чонгук непонимающе уставился на короля, а потом, несколько минут спустя, когда слуги внесли в зал серебряные подносы, смутился, так как в голову пришла мысль, что еда может быть отравленной.

— Я знаю, о чём ты думаешь, — Хосок взял свой бокал и отпил из него, — я не собираюсь тебя травить, лишь хочу, чтобы ты оценил старания моего повара.

Чонгук покосился на разнообразные блюда и взял в руки небольшой корж с рыбной начинкой. Его безумно смущала неловкость ситуации, но он быстро съел безумно вкусный коржик и уже потянулся за вторым, когда закашлялся. Мелкая косточка царапала ему горло, и он согнулся пополам, прося воды. Хосок подскочил с трона, и принц увидел удивление на лице короля, который явно не ожидал такого.

— Главного повара ко мне. Сейчас же, — король прошипел.

Чонгук не переставал кашлять, а когда увидел, как в зал привели перепуганного мужчину, понял, что живым повар отсюда не выйдет.

— Ваше Величество, — принц преклонил колено, — я так неловок, — отчего-то судьба повара казалась ему стоящей того, чтобы её спасти, ведь коржи-то действительно получились вкусными. — Ваш повар приготовил восхитительные блюда, а…

— Меч, — Хосок перебил принца и сошёл с трона, подходя к Чонгуку. — Встань. Он замахнулся на жизнь члена королевской семьи.

Принц поднялся, а Хосок дал ему свой меч, кивая в сторону сжавшегося повара. Чон всем своим видом давал понять, что спорить с ним бесполезно, он уже всё решил для себя. Чонгуку отчего-то подумалось, что король проверяет его, и он схватил меч, подходя к мужчине. Он подавил подкатывающую к горлу тошноту и подумал, что это будет не первое его убийство, но растерянность в глазах повара он запомнит надолго.

— Отруби голову, — в глазах короля плескалось удовольствие, а его поза так и кричала о его силе, власти, жестокости и капельке безумия, что отравляла его естество, — если не боишься замараться.

Чонгук сглотнул тяжелый ком и поднял меч вверх.

***

Тэхён опустил взгляд и почувствовал, как янтарные глаза прожигают насквозь, не давая сделать лишний вдох, заваливая внутренности тупым чувством благодарности. Не было бы между ними тех десяти метров — мальчишка умер бы на месте от ожогов по всему телу. Кладка под ногами была покрыта трещинами, так же, как и мысли Тэ, которые в любую минуту грозили довести до безумия, мечась из крайности в крайность. Не понимая, почему у него такая реакция на мужчину, что шёл ровным шагом рядом с другим, более тонким и красивым парнем, Тэхён застыл, то и дело поглядывая на них из-под ресниц.

Это тот самый мужчина, что спас, и, сам того не желая, прекратил страдания и уменьшил дозу жестокости. А потом, будто напоминая, что доброта — черта непостоянная, бросил на холодную землю подыхать, совершенно не заботясь о том, что из ран сочится вязкая, липкая, смешанная с грязью кровь. Не столько тело, сколько сама душа кровоточила и кричала, что так нельзя, что так — больно. Не по силам.

Чонин резко развернулся и опять схватил Тэ за руку, вбежал в двери кухни и прислонился к стене.

— Тэхёни, это тот господин, который ударил маслянистую свинью, — воскликнул мальчик, теребя руками штанину, — ты помнишь его?

Тэхён не хотел. Не хотел помнить, почему его избивали, почему этот господин помог ему, ведь тогда в голове опять вырисовывался образ Санхи, а он и так много сил потратил на то, чтобы отгородить себя от эмоций, от того ржавого гвоздя, который не только метку расцарапал, но и на сердце шрамы оставил.

— Не помню, — прошептал Тэ, а лицо его покрылось лёгкой испариной, стереть которую он попытался длинным рукавом рубахи.

Чонин молча кивнул и сжал руку друга, ласково улыбаясь.

Но Тэхён чувствовал, как что-то внутри него металось, ему хотелось залезть под огромный деревянный стол, что горделиво стоял в центре большой кухни, и обнять себя, притягивая колени к груди. А когда на кухню вошел тот самый господин, да ещё и без лишних слов повёл за собой, Тэ показалось, будто на него ведро холодной воды вылили, он не мог пошевелиться, холодные пальцы дрожали, а ноги ступали сами по себе.

— Ты знаешь, кто я? — мужчина запер за собою дверь и подошёл к столу, наливая себе воду с медного графина. — Я удивлен, что ты выжил. Как тебе живётся в замке Чонов? — мужчина выплюнул и бросил графин об стену.

— Я хотел поблагодарить вас, — Тэхён стоял возле двери, игнорируя желание убежать, как только мужчина отвернётся. Янтарные глаза, полные злости, угрожали сжечь. — Вы с-спасли мне ж-жизнь, — мальчишка заикался, пытаясь скрыть свой страх, не понимая, чем вызвал такую злость.

— Прости, — мужчина прикрыл глаза, — меня зовут Пак Чимин, — открыв их вновь, Чимин подошел к мальчишке, — я зол не на тебя. Но, — он задорно усмехнулся, — меня поразила твоя живучесть. В этот раз скажешь своё имя?

— Тэхён, — прошептал мальчишка, оглядывая накидку Чимина, обшитую золотыми нитями. Хотелось провести по мягкой, шёлковой ткани, что спускалась в пол, и Тэ взглянул на свои мозолистые руки. Драить котелки до конца жизни — вот что ему светило.

— Тэхён, — Чимин поднял уголок губы и потрепал мальчишку по волосам, — так как тебе живется в этом местечке?

Тэхён посмотрел через окно на облака, что непонятными фигурами, линиями, мягкими контурами украшали небо и подумал, что жить здесь не так уж и плохо. Но он не успел ничего озвучить, как дверь распахнулась, а его сердце второй раз за день ухнуло вниз. Прямо на него смотрел принц, и лицо его выражало явное недовольство, перемешанное с отвращением и непролитыми слезами.

— Ты? — послышался удивленный голос, и Тэхён сжался. Он был готов выпустить свои шипы в любой момент, но только грохнулся на колени и молчаливо уставился на пол, боясь поднимать глаза. Метка жгла под рёбрами.

***

Когда Чонгук опустил меч, а потоки крови залили пол, он не почувствовал ничего, кроме отвращения. Голова мужчины откатилась, а глаза его были выпучены, не скрывали животный ужас. Чонгук отдал меч королю и подавил в себе накатывающую тошноту, но зрелище было слишком отвратным, а психика Хосока — искорёженной до того, что его действия не поддавались объяснению. Чон громко рассмеялся и провёл языком по лезвию меча, слизывая кровь, заставляя принца отшатнуться. Чонгуку стало не на шутку страшно, и он почувствовал, как сильно забилось его сердце, грозясь выпрыгнуть из груди, оставить хозяина одного.

Чонгука вырвало прямо на пол в тронном зале, и он упал на колени, пытаясь унять жжение в горле. Его тело сотрясали спазмы, а Хосок только приказал подать принцу воды.

— Ты молодец, вижу в тебе потенциал, — голос короля донёсся до него, будто сквозь толщу воды, и Ким поспешил встать, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Иди к себе в покои, отдохни, — Хосок по-отечески потрепал принца по плечу и направился к выходу, обходя кровь, что, кажется, затопила всё пространство. — Кстати, — Чон обернулся возле массивных дверей, — когда-то он был слугой Паков, — Чонгуку показалось, что его засасывает в глубокую трясину.

Принц смотрел на отрубленную голову, а в голове шипели змеи, твердя, что он сделал, что должен был. Своя жизнь дороже, а если бы Хосок учуял слабину, перегрыз бы глотку сразу же. Со зверем нужно вести себя по-зверски, и не важно, что это может зацепить других. Чонгук жив, а это — самое главное, Чонгук убил, а это — дело житейское.

Принц разбито усмехнулся, а корочка на его сердце затвердела ещё больше.

***

Принц смотрел на мальчишку, что упал перед ним на колени и не мог поверить своим глазам. Тот самый ребёнок, которого он видел, когда метка проступила. В груди отчего-то стало тесно, и Ким подошёл поближе, вглядываясь в хорошо знакомые черты.

— Чимин, выйди, — холодно прошипел Ким, заставляя мальчика дёрнуться. — Сейчас же.

Пак недовольно поморщился, но поклонился принцу и вышел из комнаты, оставляя их наедине.

— Где она? — прорычал Чонгук и, приблизившись, поднял мальчишку на ноги, схватил за подбородок и уставился в его глаза, отчётливо читая в них ужас. — Где? — крикнул Чонгук.