На вторую неделю пребывания во дворце Чонов, Юнги был застукан со служанкой. Она целовала его, а парень не сопротивлялся, только тихо стонал и сжимал в своих руках хрупкое тельце, ластясь и пытаясь урвать как можно больше от запрещённых ласк.
Хосок не злился, лишь заявил, что сам выпорет служанку, а Юнги он понимает — сам был в таком возрасте. Семнадцатилетний парень просто поддался чарам этой ведьмы, которая так умело вскружила мальчишке голову.
Но всё же парочку стульев в своих покоях он разбил, а попавшийся под руку слуга умер от удушья, но король ликовал. Ему позволено всё. Это он хорошенько запомнил ещё с тех времён, как с приходом своего совершеннолетия захватил престол, жестоко убив отца и братьев, отрубив им головы, что осталось его любимым наказанием, оставил в живых только мать, которая умерла своей смертью спустя месяц, крича на весь дворец, что её сын — жестокий убийца. Хосок понимал горе несчастной женщины и похоронил её помпезно, а белые лилии украшали весь дворец, делая серые стены более тёплыми. Хотя все и так знали, что в королевстве Чонов тепло не бывает.
Хосок не растрачивал казну на ненужные украшения, никогда не позволял себе лишних удобств, а камень с деревом считал пригодными для приличного замка. Лишние деньги он предпочитал тратить на своих солдат, покупая всё больше самого дорогого оружия и новых пороховых изделий, творцы которых обещали королю моментальную победу.
Кровь завоевателя текла в нём и, покорив королевство Паков, Хосок не успокоился и планировал присоединить к себе Минов, а Юнги бы ему в этом помог, ведь подданные всегда легко принимают врагов, если во главе их собственный принц. Но пока ему следовало разобраться с надоедливыми Кимами, отложить войну до последнего, но не идти на уступки и не подписывать договоры о взаимной торговле. Ведь королевство Паков находилось между Чонами и Кимами, и потому Намджун хотел возобновить утраченные соглашения.
«Раскаяние» жгло кожу на груди, а Хосок улыбался, веля служанке позвать к себе Юнги.
***
Чонгук оглядывал проступившее «страх» на плече и задернул сюртук, шипя проклятия своему отражению. Когда он увидел деревенских детей на дороге, к плечу будто бы приложили свинцовый раскалённый ржавый гвоздь, а потом его вбили в нежную кожу. Но никто из детей не дрогнул, не выдал, что ему тоже больно, что метка проступила не только на принце. Он изводил себя весь день, гадая, кто же связан с принцем Кимом: девчонка или мальчишка. Вот только когда мальчик смотрел в глаза — он ничего не чувствовал, а глаза девочки были опущены, но Чонгук обязательно узнает, чей «страх» маячит у него сейчас на плече. В любом случае дети выглядели совсем юными, а Чонгуку лишь оставалось хмуриться и собираться в поход, в который его послал Намджун.
Игнорируя желание пойти попрощаться, Чонгук в последний раз оглянул свою одежду и, нацепив на лицо доброжелательную улыбку, покинул дворец, приветствуя Пак Чимина.
***
Чимин был отдан в королевство Кимов в юном возрасте — в обмен на вечный мир между королями. И после того, как небольшое королевство Паков было свержено, а королевская семья убита, он стал всё ожесточённей тренироваться, чтобы лишить Чон Хосока того же, чего его лишили жестокие приказы короля. Намджун не показывал открытой неприязни, но Чимин рос отдельно, не в стенах дворца, и всё же заслужил звание одного из помощников командующего войсками короля. Он не раз вызывался на границы, охранял покой чужого государя и понемногу, каждым убитым врагом, завоёвывал доверие двора.
Чимин улыбнулся Чонгуку и залез на лошадь, перекидывая ногу через седло. Что-то ему подсказывало, что этот поход выдастся тяжёлым. Он оглянул своих людей и попросил небеса дать им дойти к сердцу королевства Чонов без значимых потерь, но смерть всегда преследует доблестных воинов, а за своих Чимин мог поручиться своей же головой.
========== Welcome to your life ==========
Every time I fall asleep
Pray the Lord your soul to keep
Солнечные блики слепили мальчишку, но он не мог оторвать взгляда от воды, прозрачной и чистой, которая так и светилась в колодце, завлекая провести пальцами, вызвать лёгкую рябь на идеально равной поверхности. Тэхёну стало немного жаль, когда Санхи со всплеском опустила деревянное ведро в воду и зачерпнула до половины воду. Больше она не донесёт, а Тэхён знает, что он и этого не поднимет. Листик сорвался с дерева и опустился на колыхающуюся воду, но мальчишка не стал его убирать, только подметил, что так красиво.
— Сегодня базарный день, совсем забыла, — воскликнула сестрица и пошла к дому, таща за собой ведро.
— Да, — Тэхён прошептал самому себе и, улыбнувшись, направился за Санхи в дом, по пути наступая на мокрые пятна на земле, что были оставлены тем злосчастным, протекающим ведром.
Базарный день означал, что вскоре они пойдут на рынок, а Санхи, стараясь помочь матери, будет торговаться за каждую монетку и рассказывать Тэхёну, где лучше покупать рыбу, а каких торговцев стоит обходить десятой дорогой. Тэ будет пропускать всё мимо ушей, только кивать и разглядывать фрукты на прилавках, думая о том, что уж очень хочется попробовать виноград. Но, тем не менее, он покорно последовал за сестрой, игнорируя мамины крики о том, что он похудел ещё больше.
— Вот кормлю тебя, а куда всё уходит — ума не приложу! — первое, что услышал парень, войдя на кухню. — Ладно, берите корзины и мигом за продуктами, пока не прозевали всё самое хорошее, — мать авторитетно добавила: — Ко мне должен прийти господин, которому нужна моя помощь, — она бросила многозначительный взгляд на сушёные травы, — так что ни ногой в дом.
Санхи вылила воду в таз и оставила ведро возле выхода, беря в руки две большие плетёные корзины. Она схватила растерянного брата и увела на улицу, попутно жалуясь на то, что мать всё больше верит в свои магические силы, и находятся же дураки, которые за это даже платят. Тэхён только едва слышно поддакивал и тёр кожу в районе бедра, которая после встречи с принцем расцвела непонятными буквами (это он догадывался, что это буквы), и очень жалел, что не умеет читать. В его душе было столько эмоций, что её разрывало, кромсало на части, хотелось стереть проклятую метку, но Тэ отчётливо понимал, что, встретившись со своей парой, теперь он уже никогда не избавится от клейма. Тёмные глаза преследовали мальчишку везде, ему казалось, что они сожгут его душу, а из головы не шли нахмуренное лицо и дурные слова, которые он слышал о принце Киме. Узлы сходились вокруг шеи Тэхёна, а сам парень еле дышал, когда думал о том, какая опасность его ждет.
Тэ отвлек громкий возглас одного из торговцев на рынке, и он увидел своего товарища, с которым иногда рвал соседские груши. Чонин попытался украсть яблоко, а теперь получал яростные пинки от заметившего его продавца.
— Я тебе говорила, что нечего с этим водиться, — Санхи только пожала плечами и увела за собой брата, хотя он всё так же неотрывно смотрел на Чонина, не моргая и судорожно размышляя, долго ли будут сходить синяки с его тела.
Купив всё необходимое, сестра пересчитала оставшиеся монеты и радостно улыбнулась, когда вручила отвлёкшемуся Тэхёну рисовый пирожок. Он перевесил отяжелевшую корзину на другую руку и принялся есть.
— Ты всё так же витаешь в облаках? Что-то с тобой сегодня не так, — она обнажила ряд ровных зубов и откусила кусочек своего пирожка.
— Всё в порядке, — Тэ вымученно улыбнулся и пожал плечами.
Санхи не любила докапываться до причин и первоисточников проблем брата, а потому лишь иногда закатывала глаза и не обращала внимания на его странности. Тэхён это прекрасно понимал и умело пользовался предоставленным шансом, не стесняясь уходить в себя и долго размышлять о том, почему небо голубое, а трава зелёная.
Каждый день его был похож на предыдущий, а следующий — на сегодняшний. Ночи сменяли дни, оставляя после себя новое жжение на бедре. Однажды, в бочке, в которой дети по очереди купались, Санхи заметила надпись на ноге брата, но не стала расспрашивать, а в один из вечеров она залезла на кровать к Тэхёну и стянула с себя платье, оставаясь в одной рубахе, прикрывающей колени. Ткань немного выцвела, но была чистенькой, так как мать приучала их с самого детства ценить то, что имеют. Санхи прижалась к брату и закинула ногу на его бедро, прижимаясь головой к груди. На соседней кровати спал отец, а мать ещё готовила похлёбку, которую глава семейства должен был взять с собой в поле, чтобы сэкономить время и не возвращаться на обед домой. Он изо всех сил пытался прокормить свою семью, а потому прослыл, как непьющий, за что получал уважение соседок и дополнительные монеты в день выдачи медяков.
