— Стой, — рыкнул король, прожигая Мина взглядом, полным непонятных чувств. — Хочу видеть тебя на ужине вечером.
— Думаю, у тебя уже есть компания, — сквозь зубы прошипел Юнги.
— Думаешь, имеешь право ревновать? — Хосок потёр указательным пальцем подбородок, срывая один из пионов. — Вот, успокойся, цветочки только для тебя, — насмешливо протянул, а дамочка перестала хихикать, странно зыркнув на Юнги.
— Не надо, — прохрипел Мин, прикусывая губу и разворачиваясь к Хосоку спиной, и после минутной запинки пошёл дальше.
— Крайне невоспитанный и невежественный, не находите? — Юнги уловил тоненький голос придворной дамы и выдохнул, направляясь дальше.
Он не хотел признавать то, как сильно это вышибло воздух из лёгких, нарушило равновесие и опустилось лишним балластом на хрупкие плечи. Юнги не пошёл на ужин к Чону, хоть слуга и простоял под дверью целый час, умоляя принца образумиться. Подсознательно Мин ожидал, что Хосок придёт разъярённый, он ликовал и даже надел лёгкую рубашку, из-под которой свободно выглядывали ключицы, кусал губы и ерошил волосы, предвкушая тепло и чувство наполненности. Он хотел свести Хосока с ума, хотел, чтобы король мучился, приходил и просил Юнги, но, кажется, только Мин подсел на этот болезненно-сладкий наркотик, так как король невозмутимо отреагировал на отказ и так и не пришёл.
Юнги был в ярости. Он несколько раз порывался пойти к Чону, но сдерживался, а когда всё-таки осмелился — встретил возле его покоев ту самую придворную даму. Она поправила волосы и обворожительно усмехнулась Мину, а тот почувствовал, как подавился чувством её превосходства. Красива и невероятно изящна. Разве Юнги годится ей в подмётки? Он проследил за тем, как она вошла к королю, и, невзирая на слуг, тут же упал на пол, чувствуя, что такое предательство уже становится привычкой. Чон Хосок ничего не обещал ему, но в груди клокотала ярость. Он не хотел, чтобы ещё кто-то мог почувствовать всю нежность мягких прикосновений короля, но мог только бессильно рычать и биться затылком об стену, не внимая чужим рукам слуг, которые пугливо наблюдали за нарастающей истерикой.
— Думаешь, имеешь право ревновать?
— Думаю, что дело не в ревности, — Юнги прошипел, отвечая на вопрос, заданный Хосоком в саду.
Мин подорвался и поспешил к двери, отталкивая слуг, стал пронзительно верещать, когда стражники оттолкнули его на пол, поднялся.
— Отошли, — зарычал низким голосом, видя нерешительность в глазах слуг.
— Господин… — начал было один из стражников, но Юнги неожиданно бросился вперёд, пытаясь вытащить его меч из ножен, но его только грубо оттолкнули к стене, заставляя истерично взвизгнуть.
Юнги так плохо ещё не было.
Предательство. Его предали все, кому он только мог довериться.
Горячие слёзы бурлили под кожей, принц пытался сдержаться, чтобы не позориться перед двумя стражниками и одним слугой придворной дамы, но обмяк и свалился на пол, начал тереть закрытые глаза, когда из покоев послышался слишком громкий, показушный смех девушки.
Юнги поднялся на ноги и под нечитаемые взгляды слуг побрёл по коридору, направляясь к себе. Как же его достали эти неопределённость и упрямство Хосока, который звал к себе, гладил, давал надежду, а потом отталкивал, топча все внутренности Мина, разрывая его мир на части, заставляя глотать слёзы обиды. Принц нашёл небольшой клинок, который хранил среди своих вещей самозащиты ради и, влив в себя два бокала вина, твёрдо пошёл к королю, пряча кинжал в рукаве широкой белой рубахи. Он шаркал ногами, чувствуя тошноту из-за вина, выпитого на голодный желудок.
Стражники всё так же нерушимо стояли, а когда Юнги подошёл к ним — и не шелохнулись. Мин подошёл к ним слишком близко.
— Хосок, — крикнул Юнги, свободной рукой пытаясь вытереть слюну, размазанную по губам. Он ещё раз истошно завопил, зовя короля, но в ответ послышалась такая же звенящая тишина. Юнги надоело. Он незаметно вытащил кинжал и, воспользовавшись эффектом неожиданности, без колебаний всадил его в шею одному из двух мужчин, безразлично уставившись на то, как пятна крови проявились на белой ткани его одеяния, а второй стражник приложил свой меч к горлу Мина. Юнги так же беспристрастно наклонился, чтобы вытащить клинок из шеи и уставился на перепуганного стражника. Слуга придворной дамы убежал, и Юнги понял, что у него мало времени.
— Ты ведь понимаешь, что, если тронешь меня — умрёшь, — сладко протянул Мин, безумно улыбаясь, обнажая дёсны.
— Господин, — мужчина не решался надавливать на меч, но его первостепенной задачей была защита и безопасность короля. — Отдайте мне кинжал, — он протянул руку, а Юнги пальцем надавил на лезвие меча мужчины, пытаясь убрать его от своей шеи. Выступила кровь, и Юнги раздражённо цокнул, облизывая её.
— Уйди, — фыркнул, пытаясь дотянуться до дверей, — ты умрёшь в любом случае. Этот мёртв, — он ткнул пальцем во второго мужчину, что безвольным мешком лежал подле двери. Руки стражника дрожали. — Тебя убьют так же: без заминки или лишних мыслей.
Стражник рьяно выдохнул и отбросил меч, хватая Юнги за шею, толкая его к стене. Мин безразлично взглянул на него из-под ресниц и почувствовал, как воздух кончается, а хватка мужчины усиливается. Рука с кинжалом разжалась. Он не добивался чужих смертей, он просто был слишком слабым для того, чтобы самостоятельно убить себя, а этот обречённый мужчина, так сильно сжимающий нежную кожу на шее, отлично справлялся с задумкой Юнги. Мин прикрыл глаза, чувствуя, как лёгкие требуют больше воздуха, а потом услышал посторонний шум и вскрик девушки.
Чужие руки пропали, и Юнги раздражённо всхлипнул, сползая на пол. Глупая затея, стоило выбрать высоту. С бастионов открывается невероятно красивый вид на закате, оранжевое солнце бы подсветило его бледную кожу, и он бы упорхнул. Но принц слишком хорошо знал, что быть убитым — легче, убить себя — невозможно.
Рука дамы легла на его плечо, и обеспокоенные глаза выбили из него весь дух. Дрожащими пальцами поднял с пола кинжал и протянул ей.
— Убей меня, — в голове кружилось, а от чувства жалости к самому себе хотелось всё закончить поскорей.
Хосок следил за всем, смотря, как тонкие пальцы девушки обхватили рукоять, но отбросили клинок подальше, заставляя принца сдавленно всхлипнуть.
— Это не стоит того, — прошептала девушка, вставая и подавая руку Юнги. — Давайте же, — она призывно улыбнулась, а Юнги от этого захотелось взвыть.
Никто. Никто не понимает того, насколько сильно отравлена его душа, насколько сильно ему больно и сложно. Ему хотелось разбиться в пыль, лишь бы не видеть холодный взгляд Чона, лишь бы не чувствовать на себе его гнев и наказания. Юнги не понимал, в чём он провинился, мог только тихо принимать свою кару и думать о том, что в этой жизни ему не суждено быть счастливым.
— Поднимайся, — закричал Хосок, подходя к ним, взглядом приказывая девушке уходить. Юнги не видел ни стражников, которых привёл сбежавший слуга, ни злое лицо короля, который тут же поднял его с пола и грубо завёл в свои покои, запирая за собой дверь, толкая Юнги на пол.
Апатия отобразилась на лице принца, и он тихо выдохнул, подтягивая колени к груди, защищая живот. Он не хотел, чтобы Хосок опять делал больно, бил и измывался, но его никто не спрашивал, он устроил такое шоу, что ожидать того, что Чон всё спокойно вытерпит — гиблое дело. Юнги тихо всхлипнул и почувствовал, как его подняли за плечи. Щёку обожгла первая пощёчина, но принц даже не вскрикнул, в нём больше не было сил сопротивляться. Он убил человека, и теперь он заслужил, чтобы его также лишили жизни. Но Хосок так не думал, он прижал голову Юнги к своей груди и надавил на неё.
— Плачь, — тихо прохрипел король.
— Ты же хотел убить меня, так давай, — ещё тише выдавил из себя Мин, еле шевеля пересохшими губами.
Чон рвано выдохнул и сел на пол, перетягивая вес принца на свои колени. Юнги тихо всхлипнул и вцепился пальцами в ткань на бёдрах Хосока.
— Плачь, Юнги, не держи в себе, — он ласково погладил спину, от чего принца затопило волной отвращения к самому себе, он хотел, чтобы Хосок ударил его, а не гладил и говорил такое.
