— Посмотрим, доживешь ли ты до того времени, — ухмыляясь, проговорила она, поманив пальчиком кого-то к себе. — Мальчики, вам нужно жёстче воспитывать королевскую особу и её прихвостня. Покажите Мин Юнги, что такое хорошее воспитание и манеры.

Юнги замер, когда в зоне видимости решётки показались трое ухмыляющихся мужчин. Чонин тоже поднял взгляд и тут же перестал плакать, бросился к ногам Юнги.

— Ты роешь себе яму, — вразумительно прошипел Мин, чувствуя, как дрожит тельце мальчишки, что отчаянно хватался за его лодыжки, мысленно крича о помощи.

Тяжёлый замок был снят, а камера наполнилась смешками и грязными ухмылками.

— Я принц королевства Мин, — крикнул Юнги, подрываясь с соломы. — Если тронете меня или моего слугу, я…

Он не успел договорить, как щеку обожгла сильная пощёчина. Юнги упал навзничь, встречаясь взглядом с отрешённым Чонином, который только кусал губы в ожидании боли. В горле клокотали рыдания, а в голове гудело «посмотрим, доживешь ли ты», брошенное мерзкой Соа. Отчаяние накатывало сильными волнами, и Юнги слышал грязные разговоры мужчин, которые спорили о том, кто должен попробовать королевскую особу первым. Юнги нещадно тошнило, он пытался подняться, но истощение организма не позволяло двигаться, а синяки, оставленные Хосоком болели. Он схватил Чонина за руку, гипнотизируя его взглядом, мысленно внушая ему не бояться. Вмиг его оттащили от мальчишки и сорвали штаны, лапая грязными лапищами девственную кожу, оставляли отвратительные следы, заставляли кричать и умолять.

Юнги чувствовал, что это и есть та точка, после которой люди больше не остаются собой — ломаются, словно старые деревянные игрушки. Никому не нужен, выброшен. Юнги прикусил запястье, пытаясь прокусить тонкую кожу, истечь кровью, лишь бы не чувствовать разрывающую боль чужих прикосновений и резких движений. Один из мужчин яростно вбивался него, кровь облегчала задачу, а Юнги слышал крики Чонина. Метка горела, и он яростно царапал её зубами, оставляя следы. Рассудок мутнел, а порции боли, которыми его одаривали, становились всё больше. Всё тело затекло, и Юнги уже не замечал ничего.

Принц с трудом раскрыл глаза и, заметив мольбу в глазах Чонина, зарычал и сделал сильный рывок, сбрасывая с себя ничего не замечающее тело. Он выхватил небольшой клинок, что висел на поясе мужчины и одним движением загнал кинжал в сердце. Двое его товарищей тут же бросили Чонина и направились к принцу, удивлённо на него смотря. Юнги кое-как поднялся, еле держась на дрожащих ногах. Он понимал, что шансов у него нет, но был готов драться. Ноющая поясница мешала спокойно стоять, и он, вкладывая в бросок всю ненависть, сделал шаг вперёд и прицелился прямо в шею одному из извергов. Но кинжал пролетел мимо, а мужики расхохотались, наступая на принца.

— Строптивая сучка, — прошипел один из них.

Юнги больно схватили за волосы и заставили опуститься на колени. Он хотя бы попытался, так что теперь мог смиренно закрыть глаза, абстрагируясь от всего, чувствуя, как по лицу прилетают сильные удары, а Чонин опять скулит. Слёзы, кажется, кончились, и он тихо всхлипывал, тёр красные глаза и впервые за продолжительное время молился.

— Ну и что здесь происходит? — раздался громкий голос, и Юнги распахнул глаза, жалобно крича, умоляя, зовя Хосока.

Вдруг чужое тело исчезло, и Юнги зажмурился, чувствуя, как на него брызгает чужая кровь, а темницу наполняют нечеловеческие крики. Ему и смотреть не надо, чтобы понимать, что делает Хосок, чтобы слышать жёсткий голос Чона.

— Кто? — прорычал король, и Юнги неосознанно дёрнулся, боясь, что гнев переместится и на него.

Показалось, будто вода вместе с огнём наступают, неумолимо продвигаясь всё ближе к Юнги. Принц зажал уши руками и почувствовал, как вода мягкими волнами подхватывает его тело, ласкает нежными касаниями, словно самая чувственная любовница, а в следующий миг разбивает об скалы, крича, что она не позволит больше такому испорченному принцу бродить по этой земле. Хотя, может, это Хосок, а не вода?

***

Юнги проснулся на той же неудобной соломенной кровати, а вокруг него — потоки крови, и он не понимал: реальность это или очередной сон. Хотелось забыться, но вид сжавшегося в углу Чонина и кровь повсюду отрезвили его на миг, помогая вспомнить, что случилось после прошлого пробуждения. Юнги поспешно закрыл глаза, притворяясь, что спит. Но потом резко их распахнул, скатываясь с соломы на пол, одежда и так вся грязная от крови, а присохшая алая жидкость заставляет кожу зудеть. Юнги подполз к Чонину, разглядывая его порванные штаны и рубаху.

— Как ты? — тихо спросил Мин, подозрительно глядя на неестественную позу мальчика.

Чонин сидел, подобрав под себя колени, уткнувшись в них носом. Он прикрывал свое лицо руками, а с грязных, спутанных волос капала кровь. Ответом на вопрос Юнги послужило молчание, потому принц осторожно убрал руки от лица мальчишки и тут же закричал, отползая назад. На него смотрели пустые глазницы. Ему казалось, что стены двигались на него, он кое-как дополз до противоположной стены и забился в угол, истошно воя. Рвал на себе рубаху, цеплялся пальчиками за волосы, в надежде облегчить душевную боль. В конце концов, не выдержал и обратно полез к Чонину, перевернул его на спину и припал к сердцу. Оно не билось.

К чему тогда всё это? Зачем нужны все эти страдания, если Юнги остался один, а тот, ради кого он пожертвовал вкусной едой, изысканной одеждой и мягкой постелью — лежит на полу зловонной камеры. Юнги улёгся на груди Чонина, плача, размазывая слёзы по щекам, шмыгая носом и крича. Но кому какое дело до несчастного дурака, который даже своё хлипкое положение во дворце удержать не смог? Он схватил мальчишку за воротник рубашки и принялся трясти его, крича в лицо, смотря в пустые дырочки, в которых ещё недавно были живые, озорные глаза Чонина. Скорбь затопила его тело и разум, он не внимал ни тому, что самому невероятно больно, ни тому, что по его руке бежала мышь.

Пролежав так с час, Юнги уже не мог сдерживать голод, что расползался по всему телу, требовал умолять, чтобы ему, словно собаке, бросили хоть кусочек хлеба. Ослабленное тело не получало пищу уже несколько дней, и, кажется, это никого не заботило, и Юнги был готов уже отгрызть себе руку. Но на его возгласы никто не отвечал, а новые стражники, что столбами стояли в конце тёмного коридора делали вид, что не слышат. Принц бился в отчаянии, терял сознание и просыпался, пока однажды перед глазами не оказалось знакомое лицо. Хосок сидел перед ним на корточках, заглядывая в мутные, чёрные глаза. Принц попытался подняться, но не чувствовал своего тела, и король поднёс к его губам кружку с водой, в которую нападала вся пыль с обветшалого потолка. Юнги выпил всё до дна, не решаясь выплёвывать кусочки глины, и сдерживал рыдания.

— Я поражаюсь твоей сообразительности, Юнги, — прошипел Хосок, поднимаясь на ноги. — Хочешь есть? — спросил, глядя в стену, избегая зрительного контакта.

Юнги оглядел камеру и понял, что он в ней один, тоска и воспоминания отравили сердце.

— Где Чонин? — хрипя, спросил принц.

— Тебя только это интересует? — взревел король, наклоняясь к Юнги, хватая его за шею.

— За что ты убил его? — первая слеза покатилась по грязной щеке, и Хосок отпрянул от принца, запуская руки в свои волосы.

— Это твоё наказание, — прошептал он, водя носком ботинка по пыли на полу. — Я удивлён, что ты так умён, но это тебе больше не поможет.

— Да о чём ты говоришь? — закричал Юнги, вкладывая в вопрос последние силы.

Хосок вытащил меч и приставил остриё к шее лежащего Мина, тяжело дыша через нос. Юнги искренне не понимал, почему такая прискорбная у него судьба. Но ему оставалось лишь мириться с ней.

— Ты, дрянь, как посмел тронуть мою фаворитку? Думал, что я отпущу тебя? Умно манипулировать глупыми стражниками, но со мной такое не пройдёт! — крикнул Чон, нажимая на тонкую кожу на шее сильнее.

— Да о чём ты говоришь, дурак? Она манипулирует тобой, а я не целовался с Чонином, — тихо хрипел Мин. — Если бы ты открыл свои глаза, то увидел бы, что я здесь жертва, а не она! Я!