Махмуд покачал головой.
- Нет.
- Я тебя научу, - Заганос приподнялся на локте. – В Альвальдесе сражаются, держа одновременно меч в правой руке и кинжал в левой. Иногда наоборот. Кому как привычнее. Тот перебежчик из Альвальдеса, который меня учил, фехтовал левой рукой, я невольно усвоил его манеру.
- Перебежчик? – юноша удивился.
- Еще один верующий в сказки о блаженстве избранной любви. Он сбежал к нам следом за ни-шан. История, достойная стихов и баллад! Джинафе-хатун командовала полком. Такие воины, как она, всегда были на вес золота. Бертран сошелся с ней в поединке… и вдруг отступил, и отрекся от своей родины. Зря он это сделал.
- Почему? Она же была его ни-шан. Они любили друг друга, правда? – с надеждой спросил Махмуд.
Заганос сел, отвернулся от него и какое-то время молчал. Когда он вернулся к рассказу, его голос звучал напряженно, будто воспоминания о товарищах по службе причиняли ему боль.
- Любили. Только Бертрана в нашем полку многие не могли принять. Сам знаешь, как относятся к перебежчикам и предателям. Кто поверит тому, кто один раз уже отказался от всего, что раньше было дорого? Что бы он ни делал для нас, всё равно все помнили, что раньше он шел в бой под другим знаменем. А прежние «свои» его тем более не простили. В один прекрасный день он исчез, а через неделю к границе нашего лагеря подбросили его тело. По частям. Голова в одной стороне, тело в другой, пальцы отрезаны по одному. Джинафе-хатун от горя чуть не сошла с ума. Она шла в бой в первых рядах, будто сама искала смерти, но только в последний месяц войны ее желание исполнилось. Я… я нашел ее тело после битвы и принес в лагерь для погребального обряда.
- Боги милосердные, что ты пережил тогда… - прошептал Махмуд, обнимая супруга.
- Это н-не д-должно тебя интересовать, - процедил Заганос сквозь зубы. – Дела давно минувших дней. Просто к слову пришлось. Дай мне подняться, я все-таки хочу показать тебе, как фехтуют двумя видами оружия одновременно.
Комментарий к Глава 5
*названия игр взяты из канона «Отблесков Этерны», имхо европейские покер или преферанс в этой вселенной не смотрелись бы))
========== Глава 6 ==========
Сохранять дистанцию становилось всё труднее. Даже разговоры о боевых приемах и оружии незаметно затрагивали воспоминания, которые Заганос избегал обсуждать с кем-либо. Так вышло случайно, что Махмуд спросил, почему в рядах турков оказался балтрейнский перебежчик… и неужели шрам на душе, оставленный той историей, не затянулся до сих пор?
Связь между ни-шан развязывает язык лучше любого вина или даже рисовой водки, которую привозят купцы откуда-то издалека. Тогда, на войне, наблюдая за Бертраном и Джинафе, Заганос не мог понять, к чему им говорить друг с другом в любую свободную минуту, говорить на каком-то своеобразном наречии, мешая два языка. А тут вдруг сам впервые за долгое время заговорил о погибших приятелях, и, если бы не эта глупая попытка Махмуда лезть с объятиями и сочувствием, возможно, рассказал бы и больше.
О том, как был вот таким же несмышленым юнцом и восхищенно взирал на красивую отважную женщину, ходил за ней по пятам: «Джинафе-хатун, ну научите меня, ну пожалуйста…». О том, как жар приливал к щекам от любого случайного прикосновения во время тренировки к гибкому телу и пышной груди. О том, каким непривычно спокойным казалось мертвое лицо Джинафе, с заострившимися чертами и темными, почти черными пятнышками на губах.
В какой-то миг он будто снова ощутил сладковатый аромат благовоний, смешанный с запахами пота и крови.
Прикосновения вовремя напомнили о том, что лучше отстраниться и замолчать. Опасность!..
И Заганос с удвоенным усердием гонял мальчишку по всему двору:
- Быстрее, Махмуд, быстрее! Ты же в шахматы играешь на две доски, отчего ты сейчас забываешь, что у тебя кроме меча есть кинжал?
- Я и на три могу, и больше!
- Тем более. Если бы у нас в руках было настоящее оружие, сейчас ты был бы мертв. На позицию. Начнем сначала…
…День за днем – тренировки, изматывающие не столько тело, сколько душу. Постоянно настороже: любое случайное слово могло оказаться той снежинкой, которая обрушит лавину. С картами же было еще сложнее.
- Иногда игроки, которые сделали из тонто или вьехаррона свое ремесло, отмечают карты знаками, невидимыми, но заметными на ощупь, это называется «крап», - рассказывал Заганос. – Потому важно держать свои карты так, чтобы сосед не смог в них подглянуть, и одновременно – так, чтобы узнать крап. Нам, военным, приходится труднее, у нас руки грубеют от оружия. Покажи-ка ладони. Откуда у тебя такой шрам на пальце? Твой Искандер оставил?
- Нет, когда я начал обучать Искандера, я уже успел стать неплохим сокольничим, - Махмуд с удовольствием оседлал любимого конька, даже глаза от восторга заблестели. – А это… я только-только начинал учиться, и забыл надеть перчатки, когда кормил сокола. Взрослые птицы довольно долго помнят своих хозяев и могут сильно ранить чужака. Мне еще повезло.
- Повезло, согласен. Попробуй держать карты в левой руке. Удобнее?
… «Держать лицо» во время игры Махмуд не умел, эта наука давалась ему с трудом. Сколько бы Заганос его ни учил, всё равно угадывал, когда супругу идет хорошая карта, а когда у него на руках всякая мелочь и ни одного козыря.
- Ты жульничаешь и просто придираешься ко мне! – юноша хмурился и смешно морщил нос. – Вчера Салуджа-паша проиграл мне десять динаров.
- Невелика ставка. Может, он просто не хотел тебя огорчать. Да и сам он игрок так себе. А жульничать я даже не начинал. Но хорошо, покажу тебе пару трюков, только пообещай, что не будешь их применять, пока не научишься владеть собой.
Карты привычно мелькали в руках, исчезали в широких рукавах одежды. Махмуд наблюдал даже за простыми трюками, будто ребенок, впервые увидевший праздничное представление бродячих актеров, и просил:
- Покажи, как ты это сделал! Я даже не заметил, как три козыря пропали!
От этой восторженной просьбы снова вспоминалось то, далекое, много-много лет назад, будто в другой жизни: «Джинафе-хатун, покажите мне, как вы подменили комбинации карт! Ну, пожалуйста, Джинафе-джан, я уже не маленький…».
- Ладно, смотри внимательно. Перетасовываешь колоду. Быстрее. Быстрее. Отвлекаешь собеседника вопросом. Аккуратно снимаешь одну карту… вот так…
В чем парень был действительно хорош – так это в умении замечать чужие чувства и ладить с людьми. Всего через несколько дней Заганос понял, что слуги в доме привыкли к его ни-шан и то и дело приносили ему кусочек послаще, и запомнили его вкусы, подавая его любимый сорт чая и персики.
Так в жилье входит кошка, в считанные дни меняя уклад под себя. Пусть на ночь Махмуд уезжал в свой особняк, но здесь оставались то книга, которую он читал в минуты отдыха, то колода карт или карточный домик на столе, то листок с начатыми стихами. А как-то раз случилось, что вечером мальчишка прилег отдохнуть и так и заснул на диване, свернувшись клубочком. И почему-то рука не поднялась разбудить и отправить домой.
Глупости, какие же глупости!
Бывало, Махмуд опаздывал и потом оправдывался – «вот, ехал через рынок, засмотрелся…»… и приносил всякую мелочь, показавшуюся ему забавной – «такой необычный цвет!»… болтал с прислугой, учил детей конюха грамоте, лежал на ковре, раскладывая пасьянс – пасьянсам его Заганос учил, тренируя усидчивость и сосредоточенность… - и еще не раз пытался обнять, невзирая на все язвительные насмешки что дома, что во дворце.
День, назначенный для светской свадьбы, неумолимо приближался. И как раз в это почти беззаботное время пришло известие о гибели министра Франца. В очередной раз сама судьба напоминала: жизнь – не сказка, и любое счастье имеет свойство рано или поздно заканчиваться.
*
В напряженной тишине каждое слово верховного паши, читавшего послание от императора Балтрейна, звучало отчетливо, напоминая звон оружия. Царивший целых двенадцать лет мир вновь оказался под угрозой.
