Свадебные хлопоты в такое время утомляли. Договариваться с поставщиками, музыкантами, артистами, вникать в сотни мелочей, и всё время думать: чего добилось посольство в Балтрейне?

Хоть бы Махмуд не сорвался, не разрушил с таким трудом продуманные планы какой-нибудь юношеской выходкой. И небо помоги, пусть ему не пригодятся лучшие сабля и кинжал, и кольца с острыми гранями.

Хоть бы он вернулся живым.

Дни проходили за днями. Уже начинали прибывать в столицу гости, располагаясь в предоставленных особняках и отдыхая от дороги, набираясь сил перед приемами, когда пришло известие.

Ранним утром, когда Заганос едва-едва поднялся после короткого и беспокойного сна и привел себя в порядок, готовясь к очередному суматошному дню, слуга постучался в дверь его комнаты.

- Прибыло письмо, господин. Его доставил гонец из Балтрейна.

- Где тот гонец? – поинтересовался Заганос, впустив мальчишку и взяв письмо.

- Уехал в казармы. Это наш солдат, он служил в полку, который сопровождал посольство. Я дал рядовому Али денег и вина.

- Хорошо. Можешь идти.

*

А девицы при дворе Великого паши еще вздыхают, дескать, Махмуд-паша так талантлив, такой поэт, любая женщина была бы счастлива быть предназначенной ему, но ах, не судьба. Да этот, с позволения сказать, поэт потрудился написать письмо, уже преодолев большую часть пути домой! Неужели раньше невозможно было черкнуть пару строк, что жив и здоров?

«Пишу тебе из Орто. Наш визит прошел благополучно, подробнее расскажу тебе, когда мы увидимся. Я думал о тебе каждый раз, когда надевал кольца, но рад, что они не пригодились. Купил ткань удивительного оттенка морской волны, у нас так не красят, надеюсь, тебе понравится. Кстати, если мир продлится подольше, мы могли бы поехать на море. Прости, что всё-таки опаздываю на официальную свадьбу, но это же не так страшно, для мироздания мы уже навеки связаны друг с другом. Иногда от этого слова – «навеки» - мне становится страшно. М.».

Если он отправил это письмо из Орто, то будет в столице со дня на день. Ну, можно, по крайней мере, предполагать, что если «визит прошел благополучно» и если этот мальчишка пишет о всякой ерунде, значит, есть надежда на мир. Или хотя бы кратковременную передышку.

«Иногда от этого слова – «навеки» - мне становится страшно».

А он ведь попал в цель!..

*

Наступил первый день официального праздника, а жених еще не прибыл в столицу. Ну что за невезение, за какое бы дело он ни взялся, всё пойдет не так, как у людей! Заганос принимал гостей в своем особняке, изображал радость от развлечений и грядущей семейной жизни, выслушивал очередные колкости столичных дворян насчет выгоды брака с наследником древнего рода, толковал о политике с султаном Селимом и его придворными… пока что «правитель в маске» держался слишком уж осторожно. Конечно, Кулуч и Турция всегда были союзниками, но в данное время совет страны возражает против поспешных и однозначных решений. Открыто выступить против Балтрейна невыгодно.

Султан Балабан разговоров о дипломатии избегал, зато с усмешкой человека, пресыщенного развлечениями, интересовался: «Вы, наверное, уже заждались своего юного и прекрасного жениха? Говорят, брачная ночь с ни-шан обещает особые удовольствия. Хотя, как по мне, большинство парней и девушек совершенно одинаковы!». Небрежно взмахивал рукой, украшенной множеством браслетов, среди которых обручального не было.

Как он смеет так говорить, даже на празднике, даже когда уже поздний вечер и у многих присутствующих развязались языки. Заганос терпеливо выслушивал даже самые вольные шуточки – мало ли, среди всего этого потока слов может мелькнуть крупица полезных сведений.

Но, когда особняк опустел, из всех стремлений осталось только одно: лечь, даже не раздеваясь, и проспать почти до полудня, пока не начнется очередной не менее утомительный день.

А к полудню следующего дня приехал Махмуд.

========== Глава 11 ==========

Вот и закончилось это трудное и ответственное путешествие. Никогда еще Махмуд так сильно не радовался, когда на горизонте показались очертания стен столицы. Поначалу еще смутные, нечеткие контуры, которые становились всё ближе и ближе. Знакомые башни и купола, крыши домов и голубятни. Когда карета въехала в город, юный паша смотрел из окна на улицы, по которым спешили занятые своими ежедневными заботами люди. Наконец он слышал родную речь, все те же привычные песни уличных певцов и крики бродячих торговцев едой, расхваливающих свой товар.

Дома. Наконец-то дома!..

- Слава небесам, мы вернулись, - тихо сказал Халил-паша. – Правда, ты рад?

- Очень, - признался Махмуд. – Я всё время опасался, что в последний момент что-то пойдет не так.

- Ты прекрасно выступил на совете у императора, я тогда тебе сказал и еще не раз повторю. За этот месяц ты многому научился. Не переживай. Поедешь сегодня к нам с Эсме-хатун?

Юноша покачал головой.

- Нет, дедушка, простите, вряд ли я смогу. Я обещал Заганосу, что сразу поеду к нему. Ему, наверное, и так пришлось нелегко, встречать всех гостей без меня.

- Ну, не переживай, вряд ли он очень на тебя обиделся, что ты не смог приехать в срок. Все мы служим стратократии и все мы понимаем, что даже самым продуманным планам может помешать какая-нибудь случайность, - утешил его Халил-паша.

Они по-прежнему избегали обсуждать этот брак. Так, с опаской, касаются темы стихийного бедствия. Махмуд догадывался: дедушка уважает таланты Заганоса, но считает его человеком с трудным характером – впрочем, не без причины.

«Дедушка вырастил меня, как родного, и, наверное, хотел для меня другой судьбы… что же, сделанного уже не вернешь».

Карета остановилась у ворот особняка на улице Белых Лилий. Махмуд попрощался с Халил-пашой, беззаботно улыбнулся:

- Приезжайте завтра на праздник, я буду рад видеть вас и бабушку Эсме! – и вышел из экипажа. Следом за ним из другой кареты устало выбрался слуга, тащивший дорожный сундук с самыми необходимыми вещами на несколько дней.

Вскоре ворота открыли, и Махмуда встретил управляющий, с почтением склонился:

- Благослови вас четыре стихии, Махмуд-паша.

- Пусть боги даруют счастье и тебе, Джемаль. Будь добр, найди Касиму место, чтобы отдохнуть, мы сегодня выехали еще затемно. Ни-шан дома?

- Хозяин только что изволил спуститься к завтраку, - ответил Джемаль. – Подать и вам симит?*

- Да, не откажусь. И большую чашку кофе! – Махмуд тихо засмеялся. – Иначе я просто упаду и засну.

Ему казалось, что, как только он опустится на мягкие подушки, заснет сразу же. Как же он скучал по привычному домашнему уюту в Балтрейне, где красивая на вид мебель была жесткой и неудобной. Да, в походе, бывает, приходится спать иной раз и на земле, но то ведь совсем другое.

Но все же, когда он переступил порог гостиной, мысли о подобных мелочах исчезли сами собой. По спине пробежали мурашки, вернулось знакомое ощущение тревоги: что скажет Заганос на такое нежданное возвращение?..

Спокойное красивое лицо по-прежнему не выражало никаких чувств. Расслабленно откинувшись на подушки и прикрыв глаза, Заганос пил кофе. Увидев Махмуда, аккуратно поставил чашку на стол и поднялся навстречу супругу.

Махмуд заметил: золотого браслета на запястье не было. Но сделал вид, что не придал этому значения, просто приблизился к ни-шан и обнял его.

- Прости, я всё-таки задержался в дороге… но зато переговоры прошли выгодно для нас. Конечно, министр Луис был против, чтобы где-то, кроме закрытого заседания, говорили о наемниках… в Сент-Михаэле объявят, что министра Франца убили кочевники. Главное, войны не будет.

- Это просто передышка, - с ноткой раздражения сказал Заганос. – Но она необходима стратократии, - и, уже мягче, добавил: - Я знал, что ты сможешь достойно выполнить эту миссию.

Даже такая сдержанная похвала уже много значила. Махмуд какое-то время молчал, не разжимая объятий и чутко прислушиваясь к ровному дыханию.