Но искушение все-таки привезти с собой что-то на память перевешивало рассудочные доводы. За почти месяц цветной мир еще не утратил своей новизны и прелести. «А что, если потом я буду жалеть обо всем упущенном?!». Лучше уж наслаждаться радостями жизни сразу, ненадолго забывая о всех трудностях и о предстоящем пути обратно.
Письмо с приглашением на заседание совета Империи пришло, когда Махмуд почти отчаялся ждать и уже предполагал, что никто турецкое посольство не примет и слушать не будет. Он подозревал и такое – неизвестно ведь, чего можно ждать от правительства Балтрейна. И, когда карета доставила его к воротам дворца, он вышел и на миг сжал в кулак ладонь, украшенную теми самыми кольцами. Пусть силы небесные будут милостивы, пусть тайное оружие не понадобится. Но в этот миг воспоминание о подарке Заганоса придало ему силы.
«Плохая примета – это оставить супруга без надежной защиты». В этих словах прозвучала всё-таки если не забота, то тень ее.
В величественном огромном зале с узкими стрельчатыми окнами и темно-синими, почти черными, портьерами, юноша чувствовал себя совершенно незначительным. На то, видимо, и был рассчитан хорошо продуманный эффект – чтобы каждый иностранец, входящий сюда, самому себе казался маленьким человечком, представшим перед огромным и слаженно действующим механизмом.
- Смелее, Махмуд, мы с тобой справимся, - шепотом сказал ему Халил-паша.
Он кивнул.
Справимся. По-другому просто быть не может!
Лица сидящих за столом императора, министров и военных казались Махмуду непроницаемыми масками. Трудно было сейчас угадать истинные намерения за холодным взглядом седого монарха или ироничной усмешкой министра Луиса. Сидевшая рядом с Луисом молодая женщина с ярко-рыжими, почти красными, волосами, смотрела на посланников со скучающим видом, который, впрочем, Махмуда не обманывал. Он уже успел многое услышать о Лилидирк, герцогине Альвальдеса. Даже свои отзывались о ней как о человеке опасном, способном на любой рискованный поступок и любую жестокость.
- Мы искренне скорбим о смерти министра Франца, - начал министр Луис после полагающихся по этикету приветствий. – Его гибель заставляет нас предполагать, что турецкие генералы первыми нарушили мирный договор. Только из стремления к миру мы готовы выслушать аргументы турецкого посольства, опровергающие вину солдат, служащих на границах.
Стремление к миру! Да это ведь ложь, ложь от первого до последнего слова. Еще недавно Махмуд вспылил бы, высказав этому надменному лицемеру всё, что думает. Но теперь он молчал, предоставив старшему в посольстве возможность говорить первым.
- Правительство Турции действительно желает мира, - спокойным тоном подтвердил Халил-паша. – Тем не менее, нам всем прекрасно известно, каково ныне положение на границах. Кочевые народы одинаково нападают на поселения Турции и Балтрейна, им всё равно, чьи земли разорять, лишь бы добыть пропитание.
- Мы ознакомились с донесениями с границ, - равнодушно сказала герцогиня Лилидирк, наматывая на кончик пальца длинную волнистую прядь. – Однако каковы доказательства, что министра Франца убили не кочевники?
Махмуд достал из футляра несколько стрел, одну за другой.
- Извольте взглянуть и убедиться. Первая стрела изготовлена турецким мастером. Такие всегда используются в армии стратократии. Вот другая, такими стреляют кочевники. И третья, привезенная гонцом из Балтрейна. Та, которой убили министра Франца. Посмотрите на наконечник, крепление и перья. Кроме того, прошу обратить внимание совета на то, что турецкий кортеж подвергся нападению по дороге на Сент-Михаэль. Как возможно это объяснить, если Балтрейн желает мира?
Он говорил так же равнодушно и хладнокровно, как если бы обсуждал партию за карточным столом.
- Правительство Балтрейна не отвечает за действия наемников, так же, как стратократия не несет ответственности за ущерб, нанесенный кочевниками, - с намеком произнес министр Луис.
Император молча прислушивался к обсуждению. На миг во взгляде мелькнула усталость, как будто ему не был интересен ни этот спор, ни то, кого признают виновным в гибели министра Франца. Луис – вот кто сейчас на самом деле правит Балтрейном!..
- Но вы ведь признаете, что орудие убийства никак не могло быть изготовлено в Турции? – спросил Махмуд, подражая ироничным интонациям министра.
- Допустим. Я считаю, что лучшим выходом для обеих сторон будет признать смерть лорда Франца несчастным случаем, произошедшим по вине людей, не являющихся гражданами ни одной из наших стран.
- Но… - вот тут юноша уже готов был гневно возразить. По сути, это было чуть ли не подачкой.
Тем не менее, Халил-паша остановил его.
- Турция готова признать подобное решение, тем более, оно почти соответствует истине. Ради мира и спокойствия в наших странах мы обязаны идти на уступки друг другу.
Махмуд опустил голову. Решение совета выгодно обеим сторонам, но этот мир построен на уступках, играх и лжи.
Хотя, разве сейчас был другой выход?..
Комментарий к Глава 9
_____________________
* применимо к соулмейт-АУ, в данной версии канонного мира после брака супруги сами принимают решение, брать ли общую фамилию или оставаться каждый при своей, жесткой закрепленной законом/религией нормы нет. Как правило каждый остается при своей фамилии в слэшной или фемслэшной паре, а также если один из супругов в гетной паре ученый или человек искусства и его фамилия для него – опознавательный знак.
** также авторское допущение
========== Глава 10 ==========
Но я сделаю вид, что не ждал,
не скучал, отмеряя дни.
Просто я очень сильно устал.
Я чертовски устал от любви.
От любви ко всему и всем:
к близким, женщинам и друзьям.
Ведь привязанность - тот же плен.
Полюбить - потерять себя.
(с) Джио Россо
Ожидание известий изматывало. Еще и подготовка к этой светской свадьбе, будь она неладна…
Заганос понимал, что спланировал всё наилучшим возможным образом: значительное мероприятие необходимо, чтобы встретиться с как можно большим количеством полезных людей. Султан Селим, султан Балабан и султанша Фатьма обещали приехать, из Венедика и Финикии должны прислать официального представителя с поздравлениями и подарками. Из более отдаленных государств вряд ли кто-то успеет явиться в первые же дни праздника, но зато у возможных союзников есть предлог побывать в Альтуне неофициально. Из брака с истинной парой можно устроить такой пир на весь мир – свадьбы людей, не связанных узами, всегда проходят намного скромнее. Выгода выгодой, необходимость необходимостью, а обреченных жить в черно-белом мире многие втайне жалеют. Предрассудок, конечно, но с этим тоже приходилось считаться.
Как приходится теперь считаться со всей этой суетой, всеобщим интересом, поздравлениями искренними и поздравлениями насмешливыми, шепотками за спиной – «вот, даже сам Ядовитый генерал не смог пойти против судьбы и признал своего ни-шан, а сколько раз раньше говорил, что любовь ничего не значит».
Салуджа-паша с ироничной ухмылкой намекал: «Вам очень повезло с избранником. Породниться с наследником древнего рода, какая удача для вас!».
А эти разговоры о том, как важны любовь и семья!.. Может, никто и не имел в виду ничего плохого: двенадцать лет, прошедшие после войны, это всего ничего, и люди, познавшие весь ужас потерь близких, превыше всего ценят семейное счастье и возможность создать новую жизнь самим или попросить это благо у Древа Жизни. Но Заганос невольно настораживался.
Он привык быть сам по себе.
Он привык, чтобы никто не лез ему в душу с разговорами о чувствах и любви. Тем, кто не знал всепоглощающего страха перед неведомым, и кто спокойно встретил истинную пару, его сомнений не понять.
Да, он почти привык к Махмуду, и иногда даже думал, что при всех своих недостатках парень, в принципе, неплох. Но было бы намного лучше, если бы супруг не спрашивать о чересчур личных вещах.
