– Когда меня сбила машина, был вечер среды. Надеюсь, я пролежал без сознания не более 10 часов… А значит, сегодня четверг. Верно, доктор?
На этот раз он промолчал. И надолго. Я все еще не мог четко видеть, но слышал скрип пера по бумаге, а значит док из двух зол (говорить и писать) выбрал меньшее – свои записи. Если бы я знал, что заставить его заткнуться будет так просто, то начал бы наш разговор с последнего предложения!
– Не все так просто, молодой человек! В одном вы правы: в календаре сейчас четверг, но только число другое. А именно, 16 ноября 2006 года. То есть вы пробыли в коме более двух недель. Однако, исходя из четкости ваших воспоминаний, и способности логически мыслить, я вижу у вас хорошие шансы на выздоровление. Мы еще какое-то время понаблюдаем вас, проведем ряд тестов… Но я почти уверен, что все они дадут положительные результаты. А пока отдыхайте и набирайтесь сил!
Затем последовало продолжительное молчание, по которому я догадался, что врач наконец-то свалил, хотя шагов и не было слышно. Чертовы больницы! В них мне всегда было не по себе. И все эти люди вокруг (я имею ввиду больных)… Кажется, будто они добровольно явились в Чистилище и ждут, когда Сам пригласит их на аудиенцию.
Приборы противно пикали. Моя бабушка говорила, что они действуют на нее умиротворяюще, на со мной это было совсем не так. К тому же, с недавних пор я стал различать, что к писку аппаратов, измерявших мой сердечный ритм и кровяное давление, добавились другие, и находились они на противоположной стороне бокса. А это означало, что в своей палате я лежу не один.
Зрение возвращалось ко мне медленно, и эта физическая неполноценность угнетала. К тому же я чувствовал себя совершенно разбитым, хотя и провалялся в глубоком беспамятстве полмесяца. Неужели все это время ушло на беседу с моим новым другом?
– Все хорошо, мистер Сомна, – мелодия девичьего голоса зазвучала вдруг россыпью колокольчиков. – Вам что-нибудь нужно?
– Ну, я только что вышел из кратковременной комы. До этого не занимался сексом несколько месяцев. А сейчас мое зрение упорно не желает ко мне возвращаться, чтобы в полной мере восхититься вашей красотой, сестра!
Что это сейчас такое было? Посттравматический шок? Если так, то пусть он продлиться подольше. Ведь моим ртом сейчас говорил абсолютно незнакомый мне человек – сильный и уверенный в себе. Короче тот, кем я всю жизнь хотел стать. И судя по мелодичному смеху медицинской сестры, ей этот парень тоже нравился.
– Откуда вы знаете, красива ли я, если не можете толком меня разглядеть? – в ее тоне строгость граничила с кокетством. Раньше этого бы хватило, чтобы развернуть меня на 180º и с позором убежать прочь. Но не в этот раз.
– Девушка с таким чудным голосом просто обязана быть красоткой. По-крайней мере, мне хотелось бы видеть в вас богиню, которая возвращает страждущих к жизни …
Она приблизилась настолько, что я ощутил легкий цветочный запах, который подходил ей гораздо лучше марлевой повязки. Что это было, ландыш, жасмин? Или другая, неведомая мне разновидность ароматных соцветий? Собственно, я даже не знал, как пахнет этот самый жасмин, но почему-то хотел, чтобы ее запах только так и назывался.
– Чем вы занимаетесь, мистер Сомна?
Вопрос этот звучал двусмысленно. Жизнь наделила меня определенным количеством полезных навыков, но в правила общения с женским полом посвятила лишь поверхностно. Поэтому я не знал, как играть в эти игры. Зато парень в моей голове был гораздо опытнее. И он утверждал, что если не знаешь, что придумать, лучше говорить правду.
– О, я занимаюсь курьерской доставкой. Если вы понимаете, о чем я…
Не знаю, как мне удалось провернуть подобный трюк, но в этот раз объявление собственной никчемности тянуло на Оскара, как минимум.
– А по-моему вы профессиональный соблазнитель, – сказала она мне в самое ухо, вздохнув напоследок так, что мое тело тут же отреагировало. Это была жидкая месть за все четыре месяца воздержания. Кто бы мог подумать, что мой собственный организм устроит мне такую подставу! Да и скрыть конфуз не удалось – простыни, как назло, мгновенно промокли…
Странная это была сцена. Разбитый в говно парень, который пережил кому, при этом две недели не мылся и был даже не в состоянии помочиться самостоятельно. И чудесная, ароматная медсестричка, кокетничающая с бывшим «овощем», только что спустившим себе на пижаму и покрывало. Любая нормальная девушка и на пушечный выстрел не подошла бы к такому «соблазнителю», но эта убегать вроде не спешила.
– Я бы с удовольствием поболтала с вами еще, мистер Сомна, – судя по ее голосу, мою фамилию сестра полюбила сразу, – но я только заступила на дежурство и должна позаботиться обо всех пациентах. Надеюсь, когда ваше зрение полностью восстановится, вы распорядитесь им правильно.
Уверен, что от моей койки она отошла, соблазнительно помахивая попкой.
– А оно восстановится?
– О, не сомневайтесь. Наш организм по-разному реагирует на стресс. Но если вы сумели выйти из комы, то и видеть сможете.
– Последний вопрос, – отчаянно завопил я.
– Да?
– Скажите, кто делит со мной палату?
Сестра задумалась над ответом. По ее голосу я понял, что она улыбается:
– Скорее это вас отправили на подселение. К мистеру Максимилиану Физу, тому самому, что пел в группе F.O.P16 (Flea Opera Performer; англ. «Вошь Оперного Исполнителя»). Три года назад он впал в наркотическую кому, и теперь числится среди наших VIP-клиентов. Поэтому наслаждайтесь обществом рок-звезды, пока можете. Фанаты всего Королевства продали бы свою почку, чтобы оказаться на вашем месте…
Так я познакомился со своим новым другом еще раз.
***
Меня выписали из муниципальной больницы спустя шесть дней. С восстановленным зрением, кашей в голове и обнуленной медицинской страховкой. Когда я вернулся домой, среди вороха нераспечатанных писем (в основном со счетами) я нашел и акт о своем увольнении. В службе доставки United Company, видите ли, нужны ОТВЕТСТВЕННЫЕ и ВНИМАТЕЛЬНЫЕ молодые люди, а поскольку нынешняя авария – третья в моем послужном списке, они рекомендуют мне поискать работу где-то еще.
Выплаченной мне двухнедельной компенсации не хватало даже на то, чтобы погасить долг за квартиру, не говоря уже о том, чтобы как-то продолжать свое существование в этом проклятом городе.
Однако была и хорошая новость: я обзавелся подружкой. Элис Роуз, моя почти персональная медсестра, оказалась слишком горячей штучкой. Она оставила номер своего телефона на моем животе, когда последний раз обтирала меня влажными салфетками (к сожалению, в тот момент я еще пребывал в мире грез).
Видимо, она решила, что я поэт или какой-нибудь чудак, рисующий картины пальцами. Я не стал ее разубеждать в этом и пообещал пригласить на «творческое» свидание. Боги, какой же я мудак! Вряд ли настоящие поэты, приглашая своих дам, называют это «творческим свиданием». Но все-таки она клюнула, и мне придется прыгнуть выше головы, чтобы ее удивить.
Раздавленный грузом этих проблем, я не нашел ничего лучше, как пойти знакомой дорожкой, и утопить горе в бутылке. Избегая случайных пабов, я отправился в винный магазин, и, прикупив на последние деньги литровую бутылку бурбона (на виски я даже смотреть не мог), вернулся домой.
Вечер прошел за поглощением алкоголя, жалостью к себе и разбором почты. В одном из нераспечатанных пакетов я обнаружил поэтический сборник некоего Джакомо Леопарди17, который, видимо, достался мне от недобросовестного клиента. Пытаясь продраться через все эти поэтические метафоры, я так и уснул – с книгой на пузе.
И сон был удивителен. Какое-то время я летал по ночному городу в неведомом поиске. Я нуждался в своей новой подружке и нашел ее по запаху мокрых трусиков, хотя даже не мог представить, как именно они пахнут.
