– Знаешь, недурственное сравнение, – отозвался Физ, смакуя свою порцию виски. – Даже я не сказал бы лучше, хотя дегустировал здесь много чего!
«Все страньше и страньше…»8, – сказала бы моя героиня, если бы кто-то вдруг прочитал ее мысли. Я же просто решил, что сказал это вслух, хотя и здесь уверенности у меня не было. Поэтому я просто выпил еще.
– Ну, давай познакомимся, что ли? – предложил мой новый друг, хотя я даже не знал, почему так его называю. – Макс Физ, музыкант, взявший безвременный отпуск.
После этих слов он вскочил со стула (и оказался гораздо выше меня), приложил ладони к губам, будто бы посылая невидимой публике воздушные поцелуи, затем карикатурно поклонился. Несмотря на то, что этот «музыкант» откровенно валял дурака, каждое его движение было исполнено того самого величия, присущего Стивену Тайлеру или Мику Джаггеру9, любой жест которых (вынужден это признать) выглядел ослепительно. Мой новый знакомый все еще находился в тени, и я не мог как следует его рассмотреть, но чувствовал, что в нем достаточно не только харизмы, но и самого высокого класса, который только можно встретить в людях.
– Теперь твоя очередь, – сказал Физ, чокаясь наполненной стопкой. – Язык, надеюсь, у тебя не отсох?
Я словно очнулся ото сна. Тряхнул головой, собирая мысли в кучу. Застыл в нерешительности, не зная, что сделать первым: выпить, или назвать свое имя. Странно, ведь никогда раньше за мной подобного не наблюдалось. Я легко сходился с людьми, и расставался с ними безболезненно. В основном.
– Алек Сомна, – наконец, определился я, – временный курьер United Company.
Затем я отправил новую порцию виски исследовать мои внутренности. На удивление, в этот раз все тело отозвалось благодарным теплом. Стало быть, подружились… Дальнейший диалог был, пожалуй, самым необычным в моей жизни. Но не единственным, как я смел надеяться.
– Любопытная у тебя фамилия, – оживился Физ. – На латыни это означает «Видящий»10, по крайней мере, корень тот же. Хотя слово искажено. Может, твой род ведется от сербов? Хотя нет. Скорее всего, ты какой-нибудь викинг…
– Не знаю. Не особо вникал во все это.
– Напрасно. Имя – то немногое, что дается нам в пожизненное пользование и имеет настоящую силу. Правильно распорядиться собственным именем – большой плюс на этом пути…
– Ну и какую же пользу вы извлекли из своего? Можете напугать кого-то до усрачки силой мысли?
Макс вперил в меня свои глаза, утопающие в тени лица, и ухмыльнулся:
– В том числе…
Я даже не стал это комментировать. Эксцентричность рок-звезд давно вошла в поговорку, и если парень имел хоть толику известности The Ramones11, то градусник его самолюбия должен зашкаливать. И отчего-то мне казалось, что я уже слышал имя Макса Физа…
Я пошарил глазами перед собой, не зная, что ответить. С удивлением обнаружил, что напротив меня висело огромное зеркало, в котором расположились предметы за стойкой, отраженные в полумраке. Затем я почувствовал мощное притяжение этой гладкой зеркальной поверхности. Мне до боли захотелось увидеть и свое отражение в ней.
Пытаясь сопротивляться, я перевел взгляд на бутылку. Та оказалась полной еще на две трети, хотя при таком темпе мы бы должны были ее ополовинить…
Взгляд на Физа. Затем на свои ногти. И опять на зеркало.
Не скажу, что я человек из пугливых. Совсем нет, наоборот даже – мне по барабану слишком многое. Может, поэтому меня так загружают на работе, ведь я езжу туда, где почти все остальные натурально очкуют появляться. Но в тот момент, когда я прошелся взглядом по такой манящей поверхности зеркала, я вдруг по-настоящему понял значение фразы «волосы зашевелились на голове». Я до мельчайших подробностей ощутил их движение, наверное, даже услышал треск электрических разрядов, с которым нейроны моего мозга лопались от страха. Это был истинный, неподдельный ужас, познать который мне еще не доводилось. Да и как вообще можно пережить ЭТО?
Ведь там, в зеркале, вместо привычно отраженных предметов, вращался большущий ГЛАЗ! ОКО. Дергавшееся и подпрыгивающее на длинной ножке глазного нерва. Мерзкий зрительный орган без хозяина осмысленно вращался, демонстрируя сетку лопнувших кровеносных сосудов и обнаженную радужку карего цвета. Когда эта ЖУТЬ вперила свой взгляд в меня, то как будто прожгла насквозь, словно сделала рентгеновский снимок моей души (хотя до этого момента я даже не был уверен в существовании оной). Прочувствовав невыносимый взгляд этого… ГЛАЗА, я вдруг понял, откуда взялось название паба. «Роговица» – лучше не скажешь!
– Ну как, начинаешь понимать смысл услышанного? – голос Физа заставил меня оторваться от, пожалуй, самого страшного зрелища в моей жизни (наивный, если бы это было так!)
Мне едва удалось заставить себя посмотреть на моего нового друга. Я боялся, что вместо него увижу еще какой-нибудь гипертрофированный орган, но нет: передо мной сидел настоящий человек. Из плоти. И крови.
– Они что, из мухоморов эту бормотуху делают? – с надеждой прохрипел я.
– Не думаю, что тебе понравится полный состав ингредиентов. Я и сам владею не всей информацией. Еще накатим?
Конечно, мы выпили снова. По одной. По второй. По третьей. Еще и еще. Выпивка не пьянила, а наоборот, обостряла все чувства. Во мне опять проснулась страсть исследователя, но я как мог, сдерживался, чтобы не смотреть по сторонам: не хотелось еще раз встретиться с ГЛАЗОМ.
– Да ты не бойся, нет его больше! – сообщил мне Физ, заметив, как усердно я рассматриваю свои ногти. – Я бы обошелся без демонстрации, но другого способа тебя убедить просто не было.
Снова страх. Снова треск нейронов.
– Так это твоя работа?! – вспылил я, чувствуя, что меня поимели. – Типа хреновой иллюзии или кривых зеркал?
Макс слишком долго катал свою стопку с янтарной жидкостью, словно переваривая какую-то мысль. По его скулам даже желваки ходили от напряжения.
– Знаешь, Алек, тебе пора бы начать всерьез относится к тому, что я говорю. Иначе я просто потеряю интерес и оставлю тебя здесь, чтобы разгребать все дерьмо самостоятельно…
– Какое дерьмо? О чем ты?
– О том, что ты не совсем представляешь, в какой ситуации оказался.
– Ситуации? Я знаю, в какой я оказался ситуации – я бухаю с психом! Который к тому же хрень какую-то подмешал в это пойло, и у меня теперь глюки! Чего тебе от меня вообще надо, козел?!
Макс опустил глаза. Пробормотал что-то сквозь зубы. А когда я снова увидел его лицо, то едва сдержался, чтобы не закричать, ведь из его глазниц шипели раскаленные угли.
– Я спишу твою грубость на шок неприятия, – громыхал он жутким голосом, от звука которого у меня сморщились яйца. – Но впредь советую хорошенько подумать, прежде чем ТАК со мной разговаривать.
Мне хотелось провалиться сквозь чертов пол от пережитого страха. Я думал, что все это время пил с дьяволом. Но не успело мое бедное сердце отстучать и пяти ударов, как передо мной снова возник ухмыляющийся Макс Физ. И он опять предложил выпить.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – продолжил он своим раскатистым, с хрипотцой, баритоном. – К примеру, ты удивляешься потере своих документов. Спешу тебя обрадовать: они все так же при тебе, как и та покореженная Vespa12, за которую ты по глупости отвалил почти 29 сотен фунтов. Просто эти вещи не так ценны, чтобы взять их с собой, например, в ЭТО место…
Я понятия не имел, о каком месте говорит мой собутыльник, но осознание того, что он знает факты моей биографии, никому, кроме меня не известные, злило и пугало меня до усрачки. Может быть, даже сильнее долбанного ГЛАЗА.
– И почему эта тошниловка стала такой для тебя особенной, – отозвался я, шипя, как масло на сковородке, но выбирая, по возможности, выражения. Мне очень хотелось уйти, но задница была словно приклеена к стулу.
