Поблагодарив Веню, она направляется к выходу из гостиной.

– Люда, можно я тебя провожу? – спрашивает ее Сергей Маратович.

Этот вопрос привлекает внимание Славика, но он не успевает что-либо сказать, так как его опережает Зиборова:

– Нет, Сергей, не надо. Зачем меня провожать? Я же у себя дома.

Я посидела еще некоторое время, но почувствовала, что могу уснуть прямо за столом, поэтому поднимаюсь со своего места.

– Надежда Николаевна, вы тоже хотите уйти? – спрашивает меня Филипп. – А я хотел вам предложить перейти на ты, надеялся, что мы сможем с вами потанцевать.

– Филипп, если вы подождете с танцами до завтра, то я разрешу вам называть меня просто по имени.

– Предложение принимается, если мы перестанем друг другу выкать.

Точку в этом споре ставит Веня:

– Вкусная пища делает людей добрее, веселее и…

– И толще! – смеется Анаида, поглаживая мужа по животу.

Пожелав всем доброй ночи, я направляюсь в свою комнату. Глаза слипаются, но я решила постоять под теплым душем хотя бы десять минут.

Натянув на себя халат, я выхожу из ванной. В это время по лестнице поднимаются супруги Шулеповы, и я слышу, как Рита говорит мужу:

– Я что, должна всегда терпеть, когда он меня задевает и оскорбляет? Достаточно того, что ты воспринимаешь все его пошлости с улыбкой.

– По-твоему, я должен его избить? Ты же знаешь, что это расстроит маму. При ее состоянии здоровья я не имею на это морального права, ты это должна понимать, – укоряет Славик жену.

– Конечно, твоя мамочка души не чает в маленьком Филе. Не удивлюсь, если в один прекрасный день он станет главой фирмы и очень богатым человеком, а ты останешься с голой задницей!

– Да тише ты! – шипит Славик. – Разоралась на полдома. Можешь не беспокоиться: финансовые вопросы у нас с мамой решены.

– Я бы не беспокоилась, если бы тебя не любила, а ты весь вечер пялился на эту рыжую дурочку.

– Не выдумывай, Марго. Я просто старался быть вежливым.

Не дослушав перепалку супругов, я направляюсь в свою комнату, хотя мне и интересно, чем она закончится.

Утром я проснулась необычно поздно для себя. Наверное, поздний ужин и тишина в доме сделали свое дело. Я быстро умываюсь. Потом еще пятнадцать минут у зеркала, и я в полном порядке.

Первый, кого я вижу в коридоре, это Женя:

– Привет, ты в гостиную идешь? – спрашивает меня девочка.

Я пропускаю мимо ушей ее «ты».

– Нет, хотела на улице немного постоять.

– Я с тобой, можно? Только подожди, пока я возьму куртку.

Из своей комнаты выходит Рита, которая приветствует нас, а потом интересуется:

– Куда собралась, Надя?

– Решила глотнуть свежего воздуха.

– Хорошая идея, составлю тебе компанию.

К нам присоединяется Женя, и мы втроем спускаемся по лестнице.

– Давайте позовем с нами Филиппа и Славика, – предлагает Женечка.

– Обойдешься, – отрезает Рита.

Около библиотеки мы видим Шулепова, который кому-то говорит:

– Можно с тобой пообщаться?

– Свекровь в это время всегда в библиотеке пьет чай, – догадывается Рита. – Он что, за ней по пятам ходит, что ли?

По хлопку двери мы понимаем, что Людмила Михайловна разрешила бывшему мужу составить ей компанию.

– Пойду послушаю, – говорит Рита.

– Не надо! – пытаюсь я остановить девушку.

– А мне кажется, очень надо. Славика беспокоит визит его родителя. Будет лучше, если он узнает, зачем сюда притащился Сергей Маратович.

Мы с Женей выходим во двор и минут десять молча дышим воздухом. Потом к нам выходит Рита.

– Неудобно было дальше торчать под дверью, – ворчит она. – Этот мужик несет какую-то ерунду, а Людмила ему даже не отвечает – и правильно делает. Я бы такого предательства тоже никогда не простила!

– А он просит у нее прощения? – любопытствует Женя.

– Похоже на то. Опомнился на старости лет и решил вернуться в семью. Говорит, что понял свою ошибку и даже упрекает Людмилу в том, что она не предприняла в свое время мер для сохранения семьи. Вот нахал, да? Конечно, теперь ему захотелось в лоно семьи. Он же от Антона знает, что Людмила упакована деньгами. «Ты меня обрекла на вечную скорбь, как дерево», – копирует Рита подслушанные слова Сергея Маратовича.

– Какое дерево? – не понимает Женя.

– Наверное, кипарис, – догадываюсь я.

– Ага, кипарис, – подтверждает мою догадку Рита. – Надо же такую чушь придумать.

– Совсем даже не чушь, – возражает ей Женя. – Кипарис, если хочешь знать, это древнегреческий герой. Он убил любимого оленя Аполлона, и бог превратил его в дерево. Поэтому кипарис и считается деревом вечной скорби.

– Ну, я в Греции не была и таких подробностей не знаю, – дергает плечами Рита. – А вот бывший муженек точно решил к Людмиле подкатить.

– Это нас не касается, – говорит Женя. – А вот мифы Древней Греции знают даже дети, и для этого не надо путешествовать по всему миру.

– Слушай! – вспыхивает Рита. – Что ты ко мне цепляешься? Я уже начинаю думать, что ты ко мне ревнуешь своего мальчика. Так вот, успокойся ради бога. И не надо забывать, что я член семьи, а тебя здесь терпят только из-за Фила. Не надо губы раскатывать: сегодня его подружка ты, а завтра другая.

– Девочки, перестаньте ссориться, – вмешиваюсь я. – Вам делить нечего!

– Вот именно! – соглашается Рита. – А ты, Женя, зря думаешь, что Филиппа не касается приезд Сергея Маратовича. Старая любовь, как говорится, не ржавеет – вот и примет его Людмила обратно. Сегодня у нее Филипп в любимчиках ходит, а завтра…

С этими словами Рита заходит в дом.

– Какая она противная! – говорит ей вслед Женя.

Я понимаю, что девочке известно о прежних отношениях между Ритой и Филом.

– Женя, перестань злиться. Что было, то прошло.

– А я не злюсь. Я просто не понимаю, как она могла ему нравиться?! Она же как кукла Барби – красивая, но глупая. А ведь Филипп такой умница: много читает, любит музыку и живопись.

– Вы давно знакомы? – интересуюсь я.

– Нет, несколько месяцев. Я его увидела в агентстве, когда мы с папой приходили мне отдельную квартиру покупать. Так и познакомились. Он отцу понравился, иначе меня не отпустили бы сюда встречать Новый год.

– Да, Филипп производит впечатление умного и образованного человека, несмотря на юный возраст, – соглашаюсь я.

– Правильно, а эта Ритка корчит из себя важную особу. Подумаешь, шишка на ровном месте. Между прочим, мне Фил рассказывал, что Славик сам на нее прикрикивает, чтобы глупости не болтала. Он ее таскает, как красивую статуэтку, на приемы с важными людьми. Такая жена представительского класса полезна для бизнеса.

– Не надо так, Женя! Чужая семья, как душа, – сплошные потемки. Между мужем и женой бывают разные отношения, но остальных это не должно касаться. И вообще, человек – это тайна за семью печатями.

– Слишком много печатей, по-моему, хватит и одной. Нас в этом доме десять человек: ты, я с Филиппом, Людмила Михайловна и ее муж, Ритка со Славиком, Горловы и еще Веня. Если у каждого есть своя тайна, значит, всего десять печатей – вполне достаточно.

– Тут ты права, – говорю я, а про себя думаю: «Не такая уж простая девочка эта Женечка, как кажется».

– А вот у меня тайн нет, – продолжает Женя, – поэтому ко мне все так хорошо относятся.

– Правда? А Конфуций сказал: «Если человека ненавидит вся деревня – он плохой человек. Если человека любит вся деревня – он плохой человек. А вот если человека половина любит, а другая половина ненавидит – это хороший человек».

– Тогда у меня все в порядке, – смеется Женечка, – меня Марго ненавидит.

– Если бы все было так просто. Иногда, Женечка, мы не знаем, кто нас любит, а кто ненавидит.

– А я думаю, что женщина такие вещи всегда чувствует, – возражает мне девочка. – Я же видела, как на меня вчера смотрел Славик. Вот Марго на меня с самого утра и дуется, а Филипп здесь ни при чем.