Молли пропустила мимо ушей гневную тираду.
- О какой легенде шла речь в статье? Вы знаете о ней?
- Уж не думаете ли вы что я стану заниматься подобным абсурдом? Для этого я нанял вас.
– Но…, – скромно предположила патологоанатом, – это ведь может быть так захватывающе. Зарываться с головой в древние тайны, на мгновения поверить в существование сказочных тварей. Разве нет?
Эббот глянул на женщину как на еретика, которому давно пора на костёр.
– Так поясните, чего же конкретно хотите от нас? – потребовала Хупер. – Чтобы мы нашли пропавшего без вести постояльца? Или раз и навсегда пресекли деревенские сплетни?
– Ни то, ни другое, – мрачно покачал головой мужчина. – Чёрт возьми! Я хочу, чтобы вы, не приплетая чуши о ведьмах и оборотнях, объяснили мне вот это.
Эббот наклонился и, приложив усилие, сдвинул в сторону крышку второго гроба. Молли заглянула из-за его спины, и невысказанный вопрос повис у неё на языке.
Молодое бледное мужское лицо смотрело на Хупер. По фотографии в газете она поняла, что его владельца когда-то звали Фрэнк Монтгомери. «Не осталось ни одного не истерзанного клочка кожи на его бедном хлипком теле» – звучали в ушах строки из статьи. Как точно сказано, отстранённо подумала Молли, рассматривая запёкшиеся багровые капли на остовах огромных белоснежно-голубоватых перьев, что покрывали всё тело погибшего парня.
Истборн, Англия, 19**-й год.
Ангар на Остром Обрыве представлял собой грубую прямоугольную постройку из дерева и кирпича, благодаря наличию которого он ещё до сих пор окончательно не разрушился. В те времена, когда виселицы были действующими, здесь хранились мотки бечёвки, доски и инструменты для поддержания места казни в целости и исправности. Бывало, сюда заходили сопровождавшие заключённых солдаты, чтобы в непогоду согреться у крохотной металлической печки, что стояла в центре. Но даже когда Острый Обрыв не впал в запустение, ангар был малопривлекательным местом. Подвешенные на крючья в стенах кандалы, что были сняты с осуждённых после исполнения приговора, и забытые здесь, визгливо стенали всякий раз, когда ветер влетал в ангар сквозь щели. Холщовые мешки и другие тряпки колыхались на сквозняке, словно лохмотья мятежных душ преступников. Что же говорить об ангаре сейчас, когда силы природы проели бреши в его стенах и потолке, но даже самое яркое солнце не способно рассеять мертвенный полумрак внутри.
Подол девичьего платья весело развевался в воздухе, когда окрылённая находкой Мо подбегала к зловещей дыре в передней стене ангара, которая раньше была дверным проёмом. Ещё пара шагов, и она окажется внутри, где её ждёт очередная улика, подброшенная Шерли. Ещё один шаг…
Художница затормозила настолько резко, что носки лаковых башмаков вспороли землю у стены возле прогнившего дверного косяка. С колотящимся сердцем девочка покосилась внутрь. Нет, ей не показалось. На северной стене снова вспыхнула и пропала тень человека, а затем послышался лёгкий жестяной скрежет. Дневные лучи просачивались в ангар крайне скупо, а значит, источник света находился внутри. По тому, как тень дважды появлялась и пропадала, и по едва различимым звукам чирканья, Мо догадалась, что причиной появления теней были зажжённые спички. Интересно, зачем Шерли это делает? И вообще, как-то быстро он решил закончить игру, сразу спрятавшись в ангаре. Художница-то рассчитывала найти там только очередную ниточку, а не самого «беглеца». Ладно, как бы там ни было, хороша же она была, если бы полминуты назад с разбегу залетела внутрь и обнаружила себя, упуская возможность взять Шерли с поличным. А сейчас же Мо уже предвкушала, на что могла бы склонить Шерли после такой победы. Подкрадываясь к дыре в стене с колотящимся сердцем, художница заметила, как подрагивают от возбуждения её пальцы, казалось, покрасневшие от слабых всполохов огонька внутри ангара.
Ах, эта их игра в погоню за преступником, в последний полёт, в котором один скользит по лезвию, спасая свою оперённую душу, а другой ловит блаженство в том, чтобы её медленно и изящно отобрать…
Миг, и Мо уже стояла в проёме с суровым криком приговора, застывшем на губах. Миг, и сердце рухнуло её в пропасть с обрыва. Сидевший возле металлической печи человек молниеносно вскочил на ноги во весь свой почти двухметровый рост. Посеревшая грубая ткань мешковато висела на его отощавшем, но жилистом теле. Жесткая чёрная щетина покрывала щёки и раздвоенный подбородок, обрамляла расплывшиеся в следующую секунду в улыбке губы, из которых торчала сигарета.
– Ну, привет, детка! – с облегчением выдохнул мужчина вместе с дымом и двинулся к Мо, вытягивая вперёд обожжённую, будто окровавленную, руку. – Присоединишься ко мне?
_________________________________________________________
Примечания автора:
* Циллерталь (нем. Zillertal) — долина в Тироле, Австрия. В долине Циллерталь расположены небольшие деревушки и городки — Фюген, Целль ам Циллер, Финкенберг и Майрхофен. Все они образуют единое горнолыжное пространство трасс, подъемников, альпийских отелей.
========== Глава 3. “Алый Эдельвейс” ==========
Комментарий к Глава 3. “Алый Эдельвейс”
Внимание читателям - в части появились небольшие изменения/дополнения касательно Фюгена и долины Циллерталь в связи со свежими впечатлениями автора, который недавно там побывал:)
Истборн, Англия, 19**-й год.
Уже добрых три четверти часа прошло с тех пор, как Шерли затаился около огромного валуна в западной части Обрыва, где тот переходил в «материковую часть». То и дело осторожно высовываясь из-за каменной громады, мальчик наблюдал за зарослями жёлтых весенних примул, где оставил для Мо вторую улику, но его подруга всё не появлялась. Неужели Мо до сих пор не обнаружила перочинный нож под скелетом? Шерли грызло странное беспокойство – что бы он ни говорил художнице в лицо, мальчик всё же был более высокого мнения об её умственных способностях. Хотя часто он как раз высказывал девочке вслух обратное. И чтобы заслужить потом прощение, Холмсу приходилось позировать художнице в различных вариациях, отвечая её прихотливой фантазии. Шерли поежился, вспомнив последнюю угрозу Мо. Если она в ближайшее время не явится, то он точно не сможет держать язык за зубами, ведь первая подсказка совершенно очевидная! А если мальчишка опять скажет Мо, что думает, то тогда ему придётся прямо здесь, на Обрыве, снять с себя всё, и злой ветер будет прогуливаться по его абсолютно голому…
Бррр! Шерли, с трудом выждав ещё пару минут, пулей выскочил из укрытия и, подгоняемый пугающе-ярким образом, отправился по следам своих подсказок. Скелет гигантской птицы всё также мерно покачивался в воздухе рядом с кромкой обрыва. Мальчик наклонился и, порывшись в траве под ним, быстро отыскал свой перочинный ножик. Очень странно. Земля кругом была усеяна слабыми отпечатками туфель Мо. Что же стряслось с этой девчонкой? Шерли начинал сердиться всерьёз, но сквозь это чувство пробивалась ещё тревога за подругу. Холмс принялся рыскать вокруг, словно гончая, изучая каждый клочок земли. Ведь должно же быть объяснение, где-то здесь наверняка кроется разгадка…
Внезапно Шерли встал как вкопанный, увидев один след на твёрдом грунте. Это был свежий отпечаток грубого мужского ботинка. Мальчику был знаком этот характерный рисунок протектора. Такую обувь носили заключённые Клинктонской тюрьмы, что находилась в десяти милях от Истборна.*
Через несколько секунд над землёй возле скелета колыхалось только облачко пыли, взвитое в воздух ботинками Шерли, а сам мальчик мчался без оглядки к ангару, куда вели две дорожки следов…
В голове Холмса билось одно слово: «Доигрались». Изображая день ото дня головорезов и отравителей, они с Молли, в конце концов, наткнулись на одного из них. Шерли прижался к стене ветхой постройки, с лисьей осторожностью заглядывая внутрь и прислушиваясь, так же как и Мо за полчаса до него. Из глубины до него долетал горловой, немного гнусавый мужской тенор и, боже, тихий слабый возглас юной художницы. Вот дурёха! Даже наедине сам с собой мальчик старательно маскировал рассерженностью дикую тревогу за Мо. Вывернув голову ещё, Шерли сумел увидеть спину своей подруги, робко, если не испуганно ссутулившуюся за металлической печкой. А напротив вольготно развалился долговязый небритый тип, одетый в истёртое форменное трико Клинктона. Мальчишеские кулаки непроизвольно сжались, когда мерзавец, небрежно сжимая спичку в зубах, наклонился через печку и отпустил Мо какую-то фразу. Та вздрогнула и издала какой-то странный прыскающий звук.
