– Ты же сам распугивал всех молодых людей, которых я приводила знакомиться!
– Все верно. А теперь постарайся понять, почему.
Хупер промолчала, только грудь её под свитером вздымалась часто-часто. А вот душе внезапно стало несказанно легче, точно стеблю, с которого, наконец, сорвали душивший его вьюн.
– Почему ты мне не сказала?
– Ты не спрашивал.
– Откуда я мог знать?
– Ты не маленький, Шерлок. Мы занимались любовью дважды. Без контрацептивов. Ты здоровый мужчина, а я здоровая женщина. Этого следовало ожидать. Ты достаточно наблюдателен, чтобы заметить наличие помады на моих губах, изменения в моём весе, настроении, аппетите и нижнем белье, но продолжение рода человеческого остаётся для тебя загадкой.
Зелёные глаза остались такими же холодными, но голос смягчился:
– Тебе нет нужды так рьяно защищаться, потому что я не нападаю.
– Правда? – горько усмехнулась Молли. – Ну и что бы произошло, если бы ты узнал? Знаю я тебя. Ты упрямо отпираешься от звания героя, но порядочность и благородство крепко сидят в тебе, как нимб вокруг сердца. Ребёнок от тебя – чем не повод для меня добиться вожделенной цели, верно? Шантажистам и не снилась подобная удача. Вот только я не хомут, а ты не лошадь, чтобы виснуть у тебя на шее.
Хупер попыталась шагнуть в сторону, чувствуя, что глаза могут подвести её самым подлым образом, оказавшись на мокром месте. Однако Холмс не дал ей уйти.
– Иными словами, твоё молчание не связано с тем, что, по мнению близких людей, я бесчувственный робот? – в голосе Шерлока эхом прокатилось недоверие, но лёд во взгляде стремительно таял.
– Хочешь сказать, ты обиделся?! – не поверила ушам Молли. – Думаешь, я не призналась, потому что считала тебя чудовищем, который прогонит беременную женщину или, хуже того, отправит делать аборт? Хорошо же ты обо мне думаешь. Если тебе интересно, я сказала миссис Хадсон. Она должна была поставить тебя в известность в случае непредвиденных обстоятельств, конца света, к примеру.
«Скорей бы он отошёл с дороги, хоть на дюйм сдвинулся, и тогда можно будет протиснуться и бежать, бежать в любую комнату, запереться там и сгореть от навалившихся чувств».
– Трудно поверить, – произнёс Шерлок, и Молли на секунду оледенела. – Миссис Хадсон умеет молчать – невиданное дело.
Смешок вырвался из горла женщины. У Молли не осталось больше сил на зрительный контакт, голова опустилась, уткнувшись в плечо сыщика, как тогда, в душе. Ровный огонь пылал у неё в груди и в висках.
– Прежде, чем сбежать, выполни для меня ещё одно поручение.
– Пожалуйста, Шерлок… не заставляй меня… находиться здесь…
– Я хочу, чтобы ты проявила дедукцию. Прямо сейчас, давай.
Шерлок решил устроить для неё пытку в наказание?!
Детектив тем временем жарко зашептал:
– Моя память – жёсткий диск, на котором я храню действительно полезную информацию, а прочий мусор, вроде знаний о солнечной системе, сексуальных похождениях кинозвёзд или имени нашего инспектора, удаляю. Однако, как ты сама заметила, детали твоей интимной жизни я помню прекрасно. Даже имена всех твоих немногочисленных бойфрендов. (Для сведения, девушек Джона я всегда путал). Это раз. Я был отлично осведомлён о делах Элен и располагал не меньшей информацией о деле, чем ты, к моменту Свечного бала. Однако, под предлогом танца, устроил тебе допрос, пользы от которого ждать не стоило. Это два. В Восточной башне я уже бывал и обстановку оценил, тем не менее, настойчиво вёл тебя туда, невзирая на твоё нежелание и нецелесообразность, и вспомни, во что плавно вылились наши препирательства. Это три. Полагаю, ты замечала моё отчуждение временами, а также приступы трепетного внимания, в которых подозревала корысть. Моё настроение и правда порой подвластно бессмысленным переменам, однако холод и расположение я чередовал намеренно, зная, как на тебя это повлияет. Это четыре. Я мало разбираюсь в иррациональной сфере эмоций, поэтому иногда прибегал к инструкции – Ник однажды упоминал о твоих любимых произведениях, так почему бы не воспользоваться опытом, скажем, Эдварда Рочестера*?
Молли пошатнулась, словно внезапно получила удар подушкой по голове.
– Хочешь сказать, ты не пытался с помощью флирта использовать меня в расследовании, а, наоборот, под предлогом расследования флиртовал?! – Мо задыхалась. – Ты соблазнял меня, чёртов манипулятор?!
– Очень точная формулировка, – улыбнулся Холмс.
– Ну ты и хрен. Ты просто фантастический хрен!
Шерлок засмеялся ей в волосы. Молли мотала головой, в её сердце трепыхалось недоверие. Если она сейчас поверит и шагнёт вперед, а там окажется вырытая для неё яма, то Молли уже не соберёт себя по кусочкам. Если Шерлок лишь проявил сочувствие, пожалел её… Сыщик способен на многие преступления, но благородство – самое страшное из них.
– Я искренен в своих чувствах, – прошептал Холмс, угадав её колебания.
– Докажи, – голос Молли упал до надрывного шёпота. – Докажи, Шерлок.
Теперь Хупер не прятала лицо и снова смотрела детективу в прямо глаза.
Холмс промедлил. Колебания отразились в его взгляде, и этого оказалось достаточно, чтобы обратить Хупер в бегство. Женщина сама не поняла, как ноги понесли её прочь, когда её губы так и не ощутили заветного прикосновения.
Шерлок догнал её уже на нижних ступеньках лестницы. Его руки поймали её талию, его губы поймали её висок. Молли рухнула на грудь детектива, и Холмсу пришлось подхватить её на руки. Оба они каким-то чудом вернулись в зал, к скатерти и пледу, так и не убранной с пола.
Сам ли Шерлок раздевал их обоих, или это сделала Мо? Или, быть может, они раздевали друг друга? Мужчина не помнил точно. Просто он вдруг смог чувствовать Молли всем существом. Ладонями, губами, грудью, животом и бёдрами, ощущая прикосновения и встречные порывы. Смог почувствовать её мыслями, словно соприкасались не только их головы, но сами их разумы заполошно переплетались, перетекали один в другой. Желанием, восставшим из дремучих глубин плоти, и рванувшимся навстречу другому такому же желанию.
Влечению плоти Холмс всегда придавал, мягко выражаясь, малое значение. Увлечения разума являлись для него наркотиком. А вот влечение души – неизведанная тема, о которой Шерлок не взялся бы рассуждать. До сих пор. Душа у Холмса, вопреки распространённому мнению, всё-таки существовала. Изрядно потрёпанная, избалованная изысками криминального мира, она, наконец, обратилась к тому светлому, что скрывалось у него под самым носом. Молли Хупер воплощала те человеческие черты, которых был лишён сам детектив. Она порой толкала Шерлока к чему-то лучшему, поддерживала его и уравновешивала. Иногда ему просто необходим был кто-то подобный рядом. И вместе с тем Молли питала схожие интересы к жизни. И к загадке смерти. Оба временами бывали рассеянны до крайности. Оба отпускали неудачные шутки о смерти. В рабочем пространстве обоих можно было случайно наткнуться на глаз в стакане и мозг в тазу.
Утратив скованность, Молли предстала перед Шерлоком сильной и вместе с тем увлекательной личностью. К тому же, сыщику выпадал шанс ощутить в ней женщину, окутанную определённой прелестью, с поразительной гармонией подошедшей ему. В Молли было гораздо больше человеческого, чем в Ирэн Адлер. Она не стремилась подавить Холмса, но и не стелилась за ним безропотной тенью. Патологоанатом не была для Шерлока роковой страстью или безотказной поклонницей. Она стала Холмсу настоящей сообщницей.
Все мысли благополучно покинули голову Молли Хупер в тот счастливый момент, остались лишь мягкие неотчётливые образы. Наконец-то всё происходило само собой, а не по принуждению обстоятельств. Женщине казалось, что ни разу до сего момента им с детективом не удавалось сблизиться настолько. Молодые люди словно бы распахнули не одежду, а грудную клетку настежь, выпуская сердца скакать навстречу друг другу, а души лететь рука об руку, словно буйные горные ветры.
Шерлок всегда был для Молли светом в её мире, не за внешний лоск гения, и даже не за тот самый нимб вокруг сердца, а просто так. Чувства Молли не были привязаны ни к какой конкретной черте, но ко всей натуре Шерлока целиком. Если бы Хупер спросили, почему она любит, то Молли бы ответила наивно и глупо, но совершенно правдиво – ей с ним интересно. И дело не только в расследованиях, хотя без них, конечно, не обошлось.
