Хупер задумалась. Образ, посетивший её в музыкальной комнате – летящие к луне клавиши, растревожил что-то у неё внутри и не отпускал. Почему бы не изобразить его? Стоило Молли вспомнить об этом образе, как её сразу же потянуло воплотить его и держать поближе к изголовью кровати и своим сновидениям.

Сперва женщина сделала набросок шариковой ручкой на страничке блокнота. Потом набросала карандашом основные контуры на большом холсте, взяла в руки тюбик густо-синей краски и поколебалась. Поменяла большой холст на маленький, решив потренироваться. Пастельные мелки были для Молли чем-то вроде добрых друзей, она знала их поведение на бумаге как свои пять пальцев; знала, что можно смело накладывать по три-четыре слоя разных цветов, чтобы добиться нужного оттенка и густоты; знала, что достаточно хорошенько растереть пальцем границу цветов, чтобы получить плавный переход; что в любой момент можно осветлить или затемнить нужный участок и легко стереть непонравившуюся деталь; как изобразить блик света и тень от предмета, добавить выпуклости или глубины. О масляных красках она ничего подобного не ведала. Молли ненавидела акварель и гуашь за то, что те мгновенно сохли, порой уже на кисточке, не оставляя возможности для манёвров, да и оттенки приходилось смешивать не на самой картине, а заранее в палитре, причём для плавных границ готовить довольно много. Поэтому Хупер побаивалась новой техники, хотя, теоретически, масло должно было принципиально отличаться от водорастворимых красок.

Выдохнув, Молли взялась за широкую плоскую кисть и испробовала ультрамариновую краску для ночного неба, а поверх положила слой лазурной. Оттенок получился изумительный, только фон портили полосы от щетины кисти. Тогда Хупер применила старые навыки и принялась осторожно вмазывать пальцем лазурь в синеву. Эффект её удовлетворил, и патологоанатом перешла от черновика к большому холсту. Очень скоро на её лбу и переносице красовались синие пятна, а на губах и в глазах блуждало счастье, достойное пациентки психиатрической больницы. Какой же дурой она была, что раньше не попробовала масло! Ведь как же здорово изображать дымку вокруг звёзд и ореол облаков, растушёвывая микроскопическое количество белой или розовой краски в непросохшем фоне неба, отчего получается эффект полупрозрачного тумана или свечения. Формовать сугроб или след зверя на снегу, выписывать засохшие тёмные стебли трав и их лунные тени; короткими мазками положить на горизонте кромку соснового леса. Пластичность и податливость масла заворожили Молли, а уж понять и освоить его оказалось проще деревенского пирога.

Пока Молли с увлечением осваивала новый мир, Холмс несколько раз покидал бальную залу, чтобы наведаться в библиотеку за новой книгой, а под конец прихватил ноутбук, записи и фотографии по делу Свежевателя. Постепенно сыщик увлёкся настолько, что бормотал под нос что-то о микроволновке миссис Хадсон и просил Молли настроить его микроскоп. Патологоанатом запоздало сообразила, что сыщик перестал звать её Джоном, витая в своих Чертогах.

Когда Хупер почувствовала, что у неё начало ныть плечо от неудобной позы, и загудело в голове от запаха растворителя, то решила сделать перерыв. Принесла из кухни очередной чайник цветочно-фруктового чая и печенье и, немного подумав, расстелила скатерть прямо на полу, бросив рядом пару подушек и плед. Холмс присоединился к импровизированному пикнику, не расставаясь с материалами дела и бутылкой вина, захваченной из гостиной. У патологоанатома мелькнула мысль, что раньше сыщик не отличался пристрастием к алкоголю. Неужто он так вжился в образ сытого обывателя?

– Интересное дело? – поинтересовалась Молли – Я ведь толком в нём не поучаствовала, только исследовала одно из тел и провела пару анализов. – Шерлок промолчал, и женщина предприняла новую попытку, – Поездка в Сидней прошла успешно? Извини, что тогда на балу допрашивала тебя, словно… Мне бы следовало просто тебе довериться.

– Сидней? А, ну да, – рассеянно отозвался Холмс. – На самом деле ничего стоящего там не было. Полезнее я провёл время здесь со своим старинным приятелем. Точнее, приятельницей, с некоторых пор нашей общей.

Молли опустила глаза, не ответив. Оба помолчали немного, каждый занимаясь своим делом.

– Пейзаж? – вдруг спросил Шерлок.

Хупер подняла изумленный взгляд на сыщика:

– Не поняла?

– Ты решила написать пейзаж? – пояснил Холмс. – Необычно для тебя. Раньше ты предпочитала этюды и натюрморты. Я помню карандашный набросок лица престарелой женщины в гробу и мёртвого альбатроса.

– Ну ты даёшь! Даже я их с трудом помню!

– Выпей ещё чаю, кажется, он оказывает благотворное действие, – ухмыльнулся сыщик, прихлёбывая из чашки. – Скажи, как получилось, что тебе позволили сидеть около мёртвого тела с альбомом в руках? Мне в своё время не позволяли провести досмотр тел, мотивируя тем, что для начала я должен бы отвыкнуть от памперсов и окончить высшую школу. Это были наиболее вежливые отказы. К юным художникам-криминалистам, выходит, отношение было более лояльное?

Молли покачала головой:

– Не думаю. Просто на портрете была моя бабушка.

– Соболезную.

– Не стоит. Она сейчас живёт в Дувре и для своих восьмидесяти шести бодро себя чувствует.

Холмс недоверчиво вздёрнул бровь:

– Она согласилась позировать тебе в подобном качестве?

– Не совсем. Родители матери жили в загородном доме и хранили на чердаке заранее купленные гробы. Время от времени бабушка с дедушкой поднимались на чердак и, перебрасываясь шутками, расчехляли гробы и ложились внутрь – «примеряли», в пору ли гробы и не стали ли велики. Когда я вертелась рядом с карандашом, меня не гнали.

– Неплохое отношение к смерти, – задумчиво проговорил Шерлок. – За это стоит выпить.

Детектив потянулся к бутылке на полу, плеснул немного в бокалы и протянул один Молли.

– Спасибо, мне не хочется. Сейчас разумно оставаться трезвыми, разве нет?

– Вряд ли мы начнём крушить мебель и распевать моряцкие песни, сидя на крыше замка, после одного бокала.

Хупер только пожала плечами. Ноги затекли от неудобной позы, пришлось встать и размяться, прибирая бардак около мольберта. Проходя мимо окна, Молли зябко передёрнула плечами и чихнула, почуяв сквозняк. Холмс помог ей собрать грязные тарелки, исчез с ними на минут на пятнадцать, а вернулся со стаканом уже подогретого вина.

– Тебе не помешает согреться.

Патологоанатом едва не в врезалась в Холмса – мужчина застал её врасплох, возникнув на её пути.

Хупер взглянула на сыщика исподлобья, растерянно теребя в руках салфетку. Стакан брать она не спешила. Да что вдруг нашло на Шерлока? Что за внезапный приступ заботы?!

– Неужели всё ещё считаешь меня отравителем? – шутливо поинтересовался Шерлок и демонстративно отхлебнул половину из стакана. – Если в стакане яд, у нас есть шанс умереть вместе в один день. Если, конечно, ты мне доверишься, – стальные ноты промелькнули в его баритоне.

Хупер нехотя взяла стакан и пытливо заглянула в холодные изумрудные глаза. Раньше за Шерлоком не водилось такой откровенной тяги к издевательствам. Молли поднесла напиток к губам, помедлила, потом отвела руку от себя. Глядя Холмсу в глаза, женщина опрокинула стакан, выливая его содержимое на ботинки сыщика. Сердце Молли колотилось вовсю, кровь хлынула к лицу и обожгла щёки.

– Когда ты догадался?

– Я никогда не гадаю, я анализирую. А в данном случае ты сама мне всё сказала. В библиотеке, на утро после исчезновения постояльцев, когда думала, что я был поглощён справочником о галлюциногенах.

– Боже, я ведь тогда шутила! – уши Молли вспыхнули, словно факел. – Неужели ты принял всё, что я тогда наговорила, всерьёз?!

– Порой лучшие шутки получаются из правды, – спокойно парировал Шерлок. – Впрочем, анализа фактов тоже никто не отменял. Ты раздражаешься, язвишь, стыдишься, возбуждённо радуешься и проявляешь безмятежную нежность в кратчайшие сроки. (Впрочем, возможно, перепады в настроении – это дурное влияние ближайшего окружения, то есть меня). Ты отказываешься от любых лекарств и спиртного. Тебе дурно при виде крови и освежёванных тел, хотя раньше ты блестяще справлялась с обязанностями патологоанатома. Ты ешь, даже когда приходится идти наперекор простуженному организму и отсутствию аппетита. А недавнее пиршество в подвалах «Эдельвейса» достойно отдельного упоминания. Судя по макияжу и нижнему белью, свиданий у тебя в последние полгода ни с кем не было. Перечисленного хватит, чтобы сделать определённые выводы.