– Когда-нибудь она придёт за тобой, и никакого разума и сердца не останется, – произнёс Монтгомери. – Только твоё чёрное полное небытие. Бей.
Дьявол его побери! Да где же Мо?! Тело Шерли, скованное ледяной одеждой и болью в мышцах, повиновалось медленно и неохотно. От постоянной смены мглы и мертвенного света начала кружиться голова, и с новой силой дала о себе знать травма на затылке. Пустой желудок отзывался тошнотой. Но разваливающийся организм не пугал мальчишку так, как набросившиеся на него мысли. Лязгая зубами, Шерли продолжал бить, и на перекошенное лицо летели капли багровой жижи из несчастной бездушной птицы, издохшей давным-давно, ещё на заре времён. Нет, не издохшей, а никогда не жившей, ибо смерть, безликая и равнодушная – это и есть её сущность. Чавкающая и неотвратимая трясина.
– Что такое смерть – не важно, – снова заговорил Монтгомери. – Имеет значение только путь к ней. Будешь ты к ней идти, как баран на бойню, втайне надеясь, что, может быть, вместо ножа тебя там ждёт кормушка с зерном. Или совершишь искрометное путешествие, а потом с ясной головой встретишься со своей птицей, как с доброй подругой. Неотвратимое знание лишает страха. Ты точно знаешь, что никуда не денешься – так почему бы не повеселиться по пути? Короче говоря, с умом распорядиться отпущенным временем без глупой надежды на посмертное существование.
Повеселиться по пути?! Выдохнув, Шерли перестал терзать чучело, развернулся и воззрился на Монтгомери мутными покрасневшими глазами, не выпуская из рук дубинку. Хватит с него! Громоподобная вспышка в лицо – огня или света, он не разобрал, – и мальчишка упал на землю, с облегчением утыкаясь щекой в лужу. Далёкий смех Монти возвестил о том, что Шерли рановато собрался на тот свет. Мужчина всё говорил и говорил о тепле керосиновой лампы в ангаре и о горячем чае. О музыкальной комнате в Хэвишем-холле, где прекрасная акустика и коллекция редких старинных инструментов. Об улучшенном реактиве, проявляющем пятна крови, который Шерли пока не изобрёл. О Париже, опиумных притонах, варьете и убийствах за кулисами. О том, что Шерли всего четырнадцать, и у него полно времени, если, конечно, он сумеет распорядиться им с толком.
Вымотанный, выпотрошенный Шерли к этому времени был уже такой сговорчивый, аж тошно. Слова Монти вливались в уши, перед глазами яркой веселой радугой выстраивались образы возможных приключений и лукаво подмигивали, сильно смахивая на бред душевнобольного. Тонкий привкус безумия привносил и свист в ушах. Это ветер так разгулялся, или просто галлюцинация? Шерли прислушался и с изумлением обнаружил, что где-то недалеко действительно дуют в свисток.
Мальчишка приподнялся на четвереньки, а потом вскочил на ноги, слегка покачнувшись. Их с Мо ищут! Ещё никогда поиски его неугомонной личности не вызывали у мальчишки столько возбуждения. Шерли попытался разобраться, испытывает он радость или гнев в связи с надеждой на спасение.
– Даже не думай, – нахмурившись, покачал головой Монтгомери и поднял руку с пистолетом. – Я разберусь.
Разберётся?! Ещё посмотрим, кто с кем разберётся. Шерли наклонился, чтобы подобрать дубинку, жалея, что столько усилий потратил понапрасну, и в душе приготовился получить пулю – в ногу или в лицо, как повезёт. Но, подняв голову, на мгновение остолбенел.
Лицо Монтгомери было искажено немыслимой гримасой, на раскинутых руках, плечах и полах одежды плясало весёлое пламя, вгрызаясь в ткань и в плоть.
Последовал ли за этим гром, мальчишка не узнал, так как всё потонуло в гортанном рёве взвившегося мужчины…
Альпы, Австрия, 20**-й год.
Тонкий дрожащий голос щекотал слух, словно слизывал белый дурманный порошок с зеркальной поверхности, изрядно нервируя Холмса. Надломленность, растерянность до призрачного звона в ушах – подобных ощущений детектив давно не испытывал и впредь не желал бы. Одно дело – ощущать лёгкий трепет нетерпения перед нерешённой задачей, и совсем другое – прискорбные бытовые ситуации, когда детектив не понимал происходящего. К примеру, как абсолютно гладкая стена могла отверзнуться и ударить его наотмашь, заставив отшатнуться и врезаться в зеркало? И тонкий царапающий звон, что плескался в ушах, в данном случае был вполне реальный – естественное следствие сияющего вихря осколков вокруг.
Непростительно долгий – целых десять секунд – анализ ситуации помог Шерлоку, наконец, обрести душевное равновесие. Искусно замаскированные дверные петли и почти незаметные щели свидетельствовали о том, что в стене в конце коридора 3 этажа номерного комплекса «Алого Эдельвейса» находилась потайная дверь. Холмс сразу не обратил на неё внимания только потому, что был погружён в размышления. Тень любопытства тут же встрепенулась в сыщике, почуяв намёк на загадку, задвигая досаду подальше.
– Шерлок!? Шерлок, ты жив? – вновь взволнованно прошелестел знакомый голос в сопровождении слабого аромата подгнивших лепестков орхидеи, характерного для Calvin Klein Euphoria Blossom, пудры и более сильного горьковатого шлейфа от Pall Mall.
Ах, вот оно что. Ну, от неё можно было бы ожидать подобного.
– Да, – хрипло отозвался детектив.
– Вот и славно.
Голос исчез, потонув в клубах дыма, так что Холмс закашлялся, впрочем, дым быстро рассеялся. Интересное, кстати, приспособление, следует учесть его на будущее.
Сыщик помотал головой, надавил подушечками пальцев на веки и попробовал подняться, отмечая, что слишком часто в последнее время он оказывается на лопатках. Затылок отозвался тупым болезненным гулом и зудом, но Шерлок лишь досадливо отмахнулся, ринувшись к двери, чтобы вскорости разочароваться. Никаких особых механизмов, обыкновенная маскировка под стену, без каких бы то ни было любопытных деталей. Возможно, хотя бы то, что окажется за дверью, будет более примечательным. Шерлок потянул створку на себя, однако долетевший до слуха детектива отдалённый топот за дверью заставил его повременить. Особенности этой походки – короткого, лёгкого и заполошного топота, – сыщик бы ни с чем не перепутал, и озабоченно нахмурил брови в ожидании владелицы походки.
Оставить Молли Хупер одну, когда она обнаружила улики в его гардеробе и сделала соответствующие выводы о его пребывании в Восточной башне, было необходимо, размышлял Шерлок. Ужас и горечь в глазах Молли – пронзительный вой одинокой струны, – заставили тогда Холмса остановиться, пригвоздили его к полу, а после толкнули прочь из номера, прочь от перепуганного белого лица и огромных почерневших глаз. Молли нуждалась в одиночестве, точнее, Холмс чувствовал, что обязан был на время оставить её в покое.
Выскочив в коридор, детектив сразу же скрылся в одном из номеров курорта, которые они с патологоанатом взламывали накануне и, конечно же, не потрудились запереть обратно. Однако надолго выпускать Молли из поля зрения, конечно же, не следовало ни при каких обстоятельствах. Выждав достаточно времени, Холмс вернулся в свою комнату, но та оказалась пуста. Детектив набросил на себя одежду (полотенце соскользнуло с бёдер, очень своевременно напомнив мужчине, что разгуливать по замку нагишом было бы не совсем практично), покинул номер и проследовал по коридору, где и его встретил коварный удар дверью.
Впрочем, теперь этот инцидент уже не казался Холмсу прискорбным. Напротив, подбросил идею. Молли испугалась его, заподозрила чёрт знает в чём, и не без оснований, и детектив не видел простого способа погасить этот страх. Зато непростых – хоть отбавляй. Тупая боль в бедре, отяжелевший затылок и острый зуд от пореза на руке (видимо, его задел один из осколков) вдобавок к нелепому падению напомнили детективу о побоище в роще, которое он благополучно пропустил. Хупер тогда преобразилась после ранения сыщика, вынужденная опека благотворно сказалась на её решимости. Кроме того, следует учитывать, что поверженный человек обычно не внушает страха.
Размышления эти отняли у сыщика не больше пары секунд. Коротко вздохнув, Шерлок подобрал один из осколков, пачкая зеркальную поверхность мутно-красными разводами, и полоснул им по ноге рядом с раной, прорезая ткань и плоть. Затем, игнорируя новый эпицентр боли, вернулся к потайной двери и, когда шаги достигли последней ступени (ритм шагов и время, затраченное на дорогу, навели детектива на мысль, что за потайной дверью находится именно лестница), а на створку с обратной стороны легли руки, Шерлок подобрался и вновь отлетел спиной на зеркало ровно в тот момент, когда дверь распахнулась. Получилось весьма натурально (чёрт бы всё побрал).
