– Пристрелить я вас пока не собираюсь, – объявил Монти, – поэтому в следующий раз целить буду в ногу. Но учтите, что в темноте вполне могу промахнуться.

Шерли узнал беретту, которую беглец в день знакомства отдал случайно обнаружившей его Мо, чтобы та не видела в нём угрозы и не подняла шум. Сердце колотилось, глаза мальчишки засверкали, но не из-за страха или гнева, а скорее от азарта.

На мгновение на Обрыве вновь стало светло, как днём. Только как днём на другой планете или в параллельной вселенной, где гангренно-сиреневое небо и мёртвый прозрачный воздух. Холмс отчётливо увидел тот самый огромный скелет птицы, который когда-то совершенно очаровал Мо, что раскинул крылья на одной виселиц, словно распятый преступник, и грозно и бездумно взирал на людей с высоты шести футов. Шерли давно разгадал, что хоть отдельные кости и были настоящие, но собирали их вместе явно человеческие руки.

Однако сегодня кошмарная птица была не одинока – словно члены проклятого экипажа вокруг капитана, собрались немыслимые истуканы. Тёмные драные балахоны плясали на ветру, крупные костяные клювы птичьих черепов белели в ночи. Пространство под черепами было утыкано белыми перьями, создавая иллюзию воротника вокруг голой шеи. Пугала, словно живые, окружили подростков, и с равнодушным любопытством уставились на них, паря в воздухе. Из пустых глазниц, казалось, сгустками стекали дождь и темнота. И только спустя пару мгновений понимаешь, что тут и там из земли торчат столбы с прибитыми к ним перекладинами, и лохмотья свисают с них, а черепа просто насажены сверху вместо соломенных голов.

Молния угасла, и все ослепли на несколько секунд, но в глазах уже навсегда отпечаталась увиденная картина.

- Ты псих, – заключил Шерли. – Зачем ты поставил все эти чучела? Неужели, правда, для наглядности? Или чтобы запугать нас? Запутать кого-то? Или просто выделываешься?

- Всего понемногу, – осклабился Монти. – У меня выдались на редкость длинные, скучные дни, когда вам вздумалось меня избегать.

Шерли чувствовал, как Мо прижалась щекой к его лицу, как стучали её зубы от холода, и как она вертела головой, жадно всматриваясь в костяные лица невиданных гостей. Черепа, правда, были мельче, чем у их «предводителя». Первый испуг прошёл, и Шерли стало любопытно, где и как Монти раздобыл черепа и перья? Хотя, тут же внутренне помрачнел мальчишка, ощущая мерзкое волнение в сердце, будь это не птичьи, а собачьи черепа, ему было бы совсем не любопытно. Шерли обернулся к Монтгомери, точнее, взгляд мальчишки прикипел к его сонной артерии.

– Что, всё ещё хочешь меня убить? – догадался мужчина. – Видишь ли, именно сейчас у меня другие планы. Поэтому наберись терпения.

– Только не слишком тяни. Я могу и передумать, – неожиданно для себя едко отозвался Шерли.

Монтгомери расхохотался, подставляя лицо дождю. На мгновение ярко вздулись, засияли артерии неба, вновь ослепляя всех троих.

– Вот клоуны! – громко проворчала Мо, отступая от Шерли.

Холмс обернулся к девчонке, но вместо её лица в глазах ещё стояла разветвлённая в черноте молния. Накатил громовой раскат, и мальчишка чувствовал, как дождевые капли струятся с чуть приподнятых уголков губ. Сумасшествие.

– Ты когда-нибудь задумывался о собственной смерти, мальчик? – внезапно спросил Монтгомери.

Как ни странно, Шерли действительно об этом задумывался. Его не волновали боль или дряхлость, но однажды он представил себе, что полностью перестанет видеть, слышать и обонять, и все мысли исчезнуть из умершего разума. Что он просто перестанет существовать, канет в чёрное небытие, и точка. От мысли о невозможности существования Шерли тогда охватила такая жуть, что не приведи господи. Страх, однако, быстро прошёл, но память о нём осталась.

– Не ожидал, – отозвался Монти, выслушав ответ мальчишки. – Странные мысли для подростка. Но похвально трезвые.

– Но это же нечестно! – вспылил Шерли, пользуясь тем, что, наконец, с кем-то можно поговорить по-человечески. – Не может такого быть – чтобы меня не было!

– Экий ты эгоист, – хохотнул Монти. – Впрочем, ты имел в виду не конкретно себя любимого, а полное исчезновение личности, как таковой, правильно?

Шерли кивнул.

– И тебе хочется верить, что квинтэссенция твоего разума и сердца всё равно продолжит существовать?

Мальчишка неопределённо боднул головой.

– Этого я и боялся. Подобные мысли расслабляют и дают тупое успокоение. При таком подходе когда-нибудь настанет день, когда ты простишь религии её существование, а потом и вовсе захочешь укрыться под одним пыльным платком со старухами-богомолками.

– Никогда! – огрызнулся Шерли. Вязкое тяжкое ощущение наполнило грудь. Всколыхнулись воспоминания, и призрак былого страха напомнил о себе, слегка шевеля волосы на голове.

В этот раз Монтгомери обошёлся без снисходительных смешков.

– Держи, – мужчина сунул в руки Шерли некое подобие деревянной дубинки. Неужели дуэль собрался устроить?

– Обойдёшься, – словно прочитал его мысли Монти и дёрнул пистолетом в руке. Прокричал, указывая дулом на самое высокое чучело: – Сокруши его. Давай. Ударь.

– Что за глупость, – фыркнул мальчика.

Новый выстрел в воздух ненавязчиво поторопил Шерли. Мальчишка напряжённо взглянул в сторону Монти – за его спиной отчаянно жестикулировала Мо. За разговорами о смерти оба совсем позабыли о девчонке. О, хоть бы Монтгомери не вздумал о ней вспомнить. Мо пятилась к ангару, поймала взгляд Шерли и изобразила, что чиркает спичкой о коробок, всплеснула руками, иллюстрируя бурное пламя, и потом будто покрутила ручку невидимого прибора. Шерли осторожно кивнул.

– Вот и молодец, – Монтгомери принял кивок на свой счёт.

Делать нечего, придётся пойти у беглеца на поводу, иначе он может выдать Мо. Перехватив самодельную дубинку, Шерли приблизился к указанному чучелу, ступая по чавкающим лужам в траве, стараясь забыть о дрожи от холода, боли в ушибленном затылке и растравленной душе.

Череп на истукане был чуть больше остальных, с коротким крючковатым клювом и крупными круглыми глазницами. На концах перекладины, прибитой к столбу, торчали кожистые птичьи лапы и, казалось, манили когтистым пальцем мальчишку. На чёрном полотне, свисавшем с перекладины, виднелись красные пятна, похожие на вино или варенье. Шерли на миг задержал дыхание на вдохе – будто просто забыл выдохнуть. Чучело было одето в парус его судна! Точнее, парус плота из пластиковых бутылок с мачтой, который смастерил Шерли для водных прогулок с Мо. Мальчишка уставился в пустые глазницы, словно упрекая их владельца в воровстве.

– Бей, – приказал Монтгомери. – Ты вполне мог угробить себя, плавая на этой посудине. Ну, так посмотри в лицо тому, что тебя когда-нибудь ждёт.

Когда совсем рядом сверкают молнии, стоять под высоким столбом как минимум глупо и небезопасно. Естественно, это предложение раззадорило Шерли. Досадно только, что его принуждают силой. Размахнувшись, мальчишка с силой хватил дубинкой по истукану, раз, другой, третий. Отер мокрый от дождя лоб, убирая волосы, взглянул на костяную голову и распахнул рот в немом крике. Из ноздрей и глазниц текла тёмная густая жижа, кошмарная птица накренилась над своим мучителем, и воющий ветер был её голосом.

– Как же это…? Как ты…?

– Элегантная метафора получилась, верно? Говорю же, помирал без вас от скуки. Продолжай.

Шерли колотил по чучелу, пока руки и спина не начали болеть. Одежда намокла и надулась, как мешок, в котором топят щенков. Птица высвечивалась молнией всё чаще и чаще, тряслась и стонала, и истекала темнотой. Гром почти не отставал от вспышек, взрываясь прямо над головой. Стоило Шерли опустить руки, и прогремел новый выстрел, на этот раз очень близко, полоснув болью по барабанным перепонкам. Остервенело сжав губы, мальчишка хватил дубинкой по основанию столба, и послышался ослепительно-белый сухой треск, но почему-то не в столбе, а поодаль. Небо над головой раскроилось в оглушительном раскате. От удивления ощущения Шерли перемешались. Мальчишка несколько секунд таращился на одинокое дерево невдалеке в редких лоскутах пламени, словно промокший факел, в которое ударила молния.