Теперь Молли знала это и смотрела на «Эдельвейс» другими глазами. Замок же отвечал ей взглядом узких окон башен, пустых и мертвенных… Постойте-ка! Молли дёрнулась, всматриваясь в башню слева. Что-то показалось ей неправильным. Если другие башенные окна были сквозными, и через них просматривалось небо, то эти были кофейно-чёрные. Приглядевшись, женщина разглядела на них слабый блеск и отражения – так и есть! Тонированное стекло. Зачем оно в пустующей башне?! Первой мыслью было, что у неё вновь начались галлюцинации, как в случае с Шерлоком. Но тонированное стекло никуда не делось, сколько бы Хупер ни сверлила его глазами.

Путь до возвышенности, даже бессознательный, отнял у Молли силы, но спуск она одолела на одном дыхании, в скором времени уже стоя у окованной железом массивной двери, наглухо запертой. Мало надеясь на успех, Молли в поисках ключа стала ощупывать щели между каменной кладкой вокруг двери, отодвигая сухие вьющиеся стебли. Пусто. В сердцах женщина пнула лежащий рядом валун. Пальцы на ноге обожгла боль, в уголках глаз снова навернулись слёзы. Хупер резко отпрыгнула на одной ноге и наклонилась, чтобы скинуть туфлю с ушибленной конечности. Наклонилась, да так и замерла. Камень сдвинулся не больше, чем на дюйм, но в слякотной земле под ним торчало что-то металлическое, похожее на дужку. Патологоанатом подцепила её ногтем и выудила из земли длинный тяжёлый ключ. Не веря такой удаче, Молли двумя руками вставила его в скважину, и тут женщину ждало очередное удивление. Если учитывать, сколько замку лет, дверь своим скрежетом должна была перебудить половину живности в округе. Но та подалась мягко и тихо, открывая проход в тёмное чрево башни. Выходит, ею регулярно пользовались и смазывали петли.

Хупер решительно ступила внутрь, раздумывая секунду, закрыть ли за собой дверь. Вдруг её обнаружат те, кто установил тут стекло? Но что если она здесь застрянет? В конце концов, Молли плотно притворила дверь, но взяла с собой ключ. В башне царила абсолютная чернота, и Хупер пришлось воспользоваться встроенным в мобильный фонариком, который оказался в кармане её пальто. Почти всё внутреннее пространство занимала центральная винтовая лестница. Ничего не оставалось, как подниматься по ней.

После очередного витка Молли тщательно осматривалась, но кроме щербатых стен да небольших ниш с железными макетами щитов и мечей, покрытых зелёным налётом, ничего примечательного не попадалось. Хупер быстро потеряла счёт виткам. Икры ног загудели с непривычки, и от однообразия стала кружиться голова. Иногда из-под ног с мерзким писком убегала мышь, иногда что-то шелестело у ниш, и Хупер даже не хотелось представлять, кто это. Внутри башни воздух был спёртый, и спустя какое-то время к нему стал примешиваться странный тошнотворный матовый запах, какой бывает на мясных рядах Смитфилда*.

Запах усиливался с каждой ступенькой, Хупер ускорила шаг, пока неожиданно не ткнулась головой в дерево. Потерев макушку, Молли посветила на преграду и поняла, что это люк. Запах здесь стал почти невыносимым, да ещё сверху доносился какой-то странный то ли гул, то ли звон. Женщина прижала к лицу носовой платок и взобралась повыше, сгибаясь пополам. Под каблуком вдруг что-то зашуршало, и, посветив вниз, Молли подобрала пожелтевший листок. Это оказалась выдранная из книги страница с каким-то стихотворением на родном английском. Пошарив ещё, Хупер обнаружила маленький окурок и крохотную перламутровую пуговицу, но больше ничего. С этим можно разобраться и позже, а пока надо выяснить, для чего же застеклили и закрыли от чужих глаз башню. Спрятав найденное, патологоанатом толкнула люк и резко выпрямилась, выше, чем по пояс, оказываясь в новом помещении.

Мухи. Вот кто издавал этот гул. Чёрное жужжащее месиво заполняло воздух круглой верхней комнаты башни. Резкий спазм сдавил желудок, и женщину скудно стошнило прямо на каменные ступени.

Лужи свежей крови заливали пол. Жирные насекомые облепили потёки на каменных стенах. Кровь наполняла широкие низкие бочки у узкого окна и вдоль стен. На грязном боку ближайшей бочки налипли мелкие куски мяса, некоторые уже начали гнить.

Ноги Молли одеревенели. Убийственный запах оседал на языке, мешаясь с кислым вкусом рвоты. Прямо напротив женщины, в нескольких шагах от люка, стоял алюминиевый таз. Свернутая шея лебедя свисала из него почти до пола, мёртвые глаза таращились на Хупер. Над другим тазом кружили мухи, привлечённые внутренностями, вывалившимися из вскрытого птичьего живота. Одна с жужжанием мокро шлёпнулась о женскую щёку. Молли качнулась назад, поскользнулась на склизких ступенях и едва не свернула себе шею, но успела расставить руки. Локти заскользили на липком полу, вспугнув звенящее облако, шаль съехала с плеч, но женщина удержалась.

Тихая короткая трель внезапно раздалась в комнате. Хупер тупо посмотрела на мобильный, который продолжала сжимать в безумной хватке. Бледный луч блеснул на окошке камеры. В башне было два узких тонированных окна, и в одном форточка была слегка приоткрыта. Сердце колотилось в горле, внутри опять болезненно крутило, но патологоанатом задавила в себе желание бежать. Если она это сделает, то не докажет себе потом, что эта бойня – не бред.

Оскальзываясь, барахтаясь, Молли взобралась на несколько ступеней и встала на липкий деревянный настил. Нетвёрдой рукой она держала перед собой устройство, обводя помещение и делая снимки. Бадья с тёмной жидкостью на фоне замаранной стены. Птичьи туши в тазах, некоторые уже ощипаны. Выдранные с мясом остовы и белые оперения, торчащие из подставок. Палец Молли бегло скользил по монитору, оставляя нём блёкло-алые разводы.

Трррррррррррррр!

Хупер едва не выронила телефон, когда поступил входящий вызов.

– Где вас черти носят? – прокричал в ухо визгливый голос Персиваля, когда Молли приняла вызов. – Я уже битый час вас дожидаюсь. Вы всё время вне зоны доступа!

– Я…, – Молли схватилась за горло, подавляя панику. – Я на восточном склоне. Присела отдохнуть, и…

– Что вы там пищите? Ступайте на крыльцо немедленно. Нам третий труп на курорте не нужен!

Хупер со смертным страхом посмотрела на свои окровавленные рукава, на замаранный подол и туфли.

– Не молчите! Где вы точно? Что у вас там за звон?

– Я точно не знаю… Я была так подавлена, брела в роще, а потом по склону. Я сейчас приду.

– Нет, стойте! Я сам вас найду, пока вы ещё во что-нибудь не вляпались. Опишите место.

– Тут… тут ещё лежит снег, – Молли судорожно сглотнула, вспоминая хоть какой-то ориентир, мимо которого проходила на восточном склоне. – Я сижу на тумбе из валунов под засохшим орешником, кажется.

– Не вставайте! Я иду.

Хупер вскрикнула:

– Постойте! Мне, кажется, стало нехорошо. Голова кружится. Не могли бы вы захватить аптечку?

Хозяин курорта ругнулся в трубку, согласился и нажал отбой.

Вихрем Молли летела по ступеням башни, молясь, чтобы выигранного времени хватило. Персиваль не дождался её когда-то в Фюгене, чтобы встретить в незнакомом месте и отвезти далеко в горы, зато теперь спешит забрать её из исхоженных окрестностей замка как можно скорее. Хупер навалилась плечом на дверь, заперла замок, а ключ торопливо сунула обратно под камень. Только бы успеть! Где же она видела эту чёртову тумбу? Пачкая подол, Молли напрямик сошла с возвышенности прямо на каменную спину лесистого дракона и старалась держаться поближе к замковой стене, чтобы не сбиться с дороги. Быть не может, чтобы после смерти постояльца, Фрэнка Монтгомери, и прочих инцидентов владельцы не прочесали «Алый Эдельвейс» вдоль и поперёк! Не могли они пропустить башню! В таком случае, зачем же было приглашать сюда их с Шерлоком? Но что если, если…

Краем глаза женщина увидела мелькнувшую в зарослях серую горку и на бегу свернула к ней. Слава богу, это похоже на место, которое она описала Персивалю. Молли свалилась на каменную тумбу и вскрикнула, ушибившись. Голова раскалывалась ещё больше, в носу до сих пор мерещился сладковатый матовый запах крови. Но переводить дух было рано. Туфли успели запачкаться во время бега, но на рукавах и подоле ещё оставались пятна крови. Слава богу, земля вокруг была влажная и рыхлая.