– Спасибо вам, Альберт… спасибо за всё.

С полминуты Молли провожала взглядом теряющуюся во мраке лестницы тёмно-зелёную ливрею, а затем направилась вглубь коридора. Стук женских ботинок скрадывал плотный палас на каменном полу. Ореол свечного пламени выхватывал на правой стене портреты суровых мужей и дам, жутковато приплясывая отблесками на золочёных рамах. Слева же тянулся ряд широких окон, из которых впереди стелилось голубоватое свечение. После ухода Альберта в коридоре воцарилась мёртвая тишина, и сейчас истории об оборотнях и прочие легенды уже не казались Хупер глупыми байками. Ругая себя за трусость, Молли всё же ощущала некий трепет перед этой первозданной стариной.

Жгучая капля свечного воска припечатала кожу на руке Молли, и женщина замешкалась на повороте, отвлекшись на возню с подсвечником. Краем глаза она заметила, что, когда повернула, на стене слева полыхнула огненная вспышка. Новая бисеринка воска отлетела патологоанатому на щёку, та ругнулась, вскинула голову, и в следующую секунду в тёмной зеркальной глади на левой стене увидела себя в рыжем огненном ореоле.

А за спиной отражения, напротив одной из глухих дверей, колыхался в воздухе бледно-фарфоровый силуэт.

Не помня себя, Мо с придушенным вскриком рефлекторно шарахнулась назад. Уже в пол оборота женщина столкнулась с чем-то белым, выронила подсвечник (благо, отлетел он на камень, а не на палас) и по инерции повалилась на пол. Фарфоровый призрак оказался как раз придавленным Молли. Хупер разомкнула глаза и в полумраке пыталась разглядеть, что же материализовалось за её спиной, судорожно шаря руками по призраку. Дух же оказался отнюдь не бесплотным, и через пару мгновений Молли поняла, что чувствует под ладонями мягкий изгиб женского бюста, а в паре сантиментов от своего носа видит абрис полных, вовсе не прозрачных губ и маленького подбородка.

– Оу, – сорвался с этих губ тихий укоризненный стон. – Мне, конечно, лестно такое внимание. Но всё-таки я предпочитаю вначале знакомиться.

Хупер, как могла, быстро вскочила на ноги и протянула «фарфоровому видению» руку. Узкая тёплая ладонь ухватилась за неё, и девушка, чуть ниже Молли ростом, встала, наконец, на ноги перед ней. Поверх ночной сорочки на ней был наброшен белый шёлковый халат. Ноги, начиная от тёмных тапочек, затягивали чёрные шерстяные гольфы, потому и казалось, что фигура девушки парит над полом.

– Ради бога, извините мою выходку. Мне так неудобно. Я просто…, – робко пролепетала патологоанатом, отводя глаза. Она поблагодарила полумрак, в котором не было видно прихлынувшей к её лицу краски.

– Приняли меня за привидение? – закончила за неё незнакомка, и невесомый переливчатый смех тихо расстелился по коридору. – В таком случае, и вы меня простите, что напугала. В подобном месте, да после тяжёлой дороги, и не такое может привидеться.

– Как вы угадали о дороге?

– Ну, у вас лондонский выговор, я вас здесь раньше не видела, да и прибыли вы ночью. А дорога сюда, в любом случае, нелёгкая.

– Боже мой! – вдруг опомнилась Хупер, кидаясь к подсвечнику на полу. – Надо же затушить пламя!

«Фарфоровая» незнакомка поспешила ей помочь, но когда после Молли попыталась собрать огарки вместе и стала прикидывать, куда бы это пристроить, девушка мягко удержала её за запястье:

– Оставьте, как есть. Вот, давайте положим на эту металлическую подставку. Альберт завтра всё уберёт. Если что, у меня есть карманный фонарь.

– Нехорошо это.

- Глупости, – отмахнулась девушка. – Он обожает свою работу. Хотя, в общем-то, вы правы. Постояльцы курорта сразу поняли, какой Альберт услужливый, и быстро сели ему на шею. Я потому не стала беспокоить его, чтобы выпить воды. Решила сама прогуляться до кухни. И, честно говоря, – Мо проследила, как незнакомка скользнула ладонью по халату чуть ниже груди, – у меня желудок подвело от голода. Обед закончился аж в шесть часов, и с того момента не видали мы больше еды.

При этих словах Хупер поняла, что и сама голодна как волк. Кроме закусок, что подавали на борту авиалайнера, да купленного и съеденного на скорую руку в Фюгене сандвича, за сутки у неё во рту ничего не было.

– Можно мне с вами?

– Нужно! – оживилась «фарфоровая» девушка. – В таком месте компания точно лишней не будет.

– Я мигом. Только проверю свою комнату и вещи…

Уже спустя пять минут женщины, следуя за пятном света от фонаря незнакомки, миновали несколько запутанных поворотов и подкрадывались к узкой стальной двустворчатой двери.

– За ней находится помещение кухни? – вопросительно шепнула Хупер. Кругом не было никого, кто бы мог подслушать их и поймать с поличным, однако женщине всё равно каждый звук в этой звонкой тиши мерещился разоблачающим криком.

Незнакомка наклонила к ней голову и с лёгким французским акцентом пояснила:

– Почти что. Это служебный лифт для официантов и повара. Основная-то дверь заперта, а вот для лифта персонал «Эдельвейса» не озаботился защитой. Не смотрите на меня так! Разве курорт сильно обеднеет, если раз за ночь лишится крохотной порции ужина?

Однако Молли и не думала осуждать девушку, когда они оказались в помещении, поблескивающем сталью разделочных столов и отливающем полировкой деревянных шкафов, наверняка, до краёв забитых едой. И в особенности, когда «фарфоровая» незнакомка, уже порядком освоившаяся здесь, достала из большого холодильника огромный, запечённый с пряностями и чесноком, окорок.

– Думаю, от постояльцев не убудет, если вы приготовите ещё и небольшой омлет, – подмигнула девушка, отрезая два ломтя с тонкой прослойкой сала. – Яйца хранятся в подвесном шкафу слева, а свежие овощи вы найдёте в ящике рядом с разделочным столом.

– И хто придумал, што вредно ешть пошле шешти? – удивлялась позже Молли, уплетая за обе щёки золотистые куски омлета с сочными ломтиками томатов.

– И не говорите, – согласно кивнула незнакомка, налегая на холодное мясо. – Глупое правило, которому, к сожалению, в этом курорте непреклонно следуют. Кстати, мы ведь так и не познакомились. Я Николь, томлюсь тут уже третью неделю.

– Молли. Молли Хупер. Вот, решила, мм, посмотреть, что такое чудо весны в горах.

– Это вам Альберт подсказал? – улыбнулась Николь. – Он раз сто повторял эту фразу, чтобы подбодрить постояльцев, приехавших сюда не в сезон. Ладно, а на самом деле?

Хупер помолчала, с задумчивой грустью глядя на открытую собеседницу:

– Я не могу сказать. Правда. Меня просили о полной конфиденциальности.

– Понимаю, – Николь опустила ресницы. – Но… может, я попробую угадать? Это как-то связано с неприятной историей, что разыгралась вокруг «Эдельвейса» и его владельцев?

Поколебавшись секунду, Хупер молча кивнула.

– Из-за пропавшего постояльца и витающих слухов о мистике? – продолжила Николь. – Некоторых это отпугивает, а, некоторых, наоборот, так и тянет. Бедный Фрэнк был как раз из разряда последних, так его увлекали здешние всколыхнувшиеся слухи. Он мне как-то признался, что буквально помешался на легендах, связанных с этой долиной. В деревне поговаривали, будто любопытство парня и сгубило – сам, мол, лез на рожон, вороша прошлое.

– Разве слухи пошли не из-за исчезновения Фрэнка? – удивилась Молли.

– Нет-нет, намного раньше, что вы! Парень как раз из-за них и приехал на курорт. Он мечтал написать какую-то литературную работу о полулюдях-полуптицах, о соприкосновении преданий и современной реальности и о роли «Алого Эдельвейса» во всём этом. Фрэнк активно собирал слухи воедино, зарылся в подноготную истории курорта, и тут-то, видимо, высшие силы его и накрыли.

Хупер мысленно крепко обозлилась на нанимателя – Крейвен Эббот ни словом не обмолвился об этом важном факте, просто выложил перед ней тело из разряда фантастики и потребовал рационального объяснения.

– А вы сами, Николь, верите в эти легенды? – спросила Молли, прерывая затянувшееся молчание.

– Не верю. Но это не значит, что легенды лгут, – пожала плечами девушка. – Истинное положение дел ведь совершенно не зависит от моей веры. В любом случае, читать легенды мне нравится.