– Я слыхал, бывают цветки, что бабочек да пчёл едят, когда те за нектаром на них садятся. Ваш не такой, случаем?

– А? Не знаю, возможно. Их осталось на земле так мало, что никто об этих цветках ничего точного не знает.

– Ну и бес с ними, верно? – оглушительно хохотнул водитель и вновь сосредоточился только на дороге. Разговоры о ботанике его совсем не развлекали, потому беседу он быстро забросил.

Хупер облегчённо выдохнула, когда снова спокойно смогла наблюдать за сменой пейзажа без назойливого допроса. Последние всполохи заката потухли над кромкой гор, и небо быстро наливалось синевой. Беловатая краюха луны, едва надкушенная сбоку, уже взошла на востоке. К тому времени, как жена водителя встрепенулась и сонно пробормотала, что они почти приехали, сумерки сгустились настолько, что Молли с трудом различала каменные вершины, плывущие в чернеющем воздухе. Грузовик миновал очередной поворот, и из-за отвесной стены справа показалось что-то вроде глубокой чуть не до неба ниши протяжённостью с полкилометра. Патологоанатом зачарованно разглядывала сколотые угловатые пики, на которых сверкал зловеще-синий лёд, и, казалось, подсвечивался изнутри самим сердцем горы. Величественная стена посредине выпирала в нишу щербатыми выступами, и в ней, хоть и с трудом, можно было угадать затейливый и до странности правильный рельеф.

– Приехали, – объявил водитель, глуша мотор.

Хупер непонимающе заозиралась по сторонам, ища хоть что-то похожее на здание респектабельного курорта, пока неожиданно в каменной стене не полыхнули томным оранжевым огнём два полубезумных глаза. Патологоанатом решила, что из-за высоты у неё начались галлюцинации.

И только спустя несколько мгновений она поняла, что свет льётся не из ожившего каменного массива, а просто-напросто из окон. Гора же щербатилась вовсе не выступами, а фасадом высокого здания из тёмного камня. Вот чего уж точно не ожидала увидеть Молли: выстоявшего сражение со временем и тьмой замка в качестве помещения для любителей горнолыжного спорта.

– Многие, бывая тут первый раз, теряются. Не стесняйтесь, не вы первая, – протянула жена водителя, с покряхтыванием выбираясь из кабины. – Этот замок стоит тут ещё со времён рыцарей. Не больно уж он и большой, так, владение какого-то мелкого дворянчика без титула. Однако всё ж таки достопримечательность.

Задирая голову, чтобы рассмотреть замок, пока они втроём преодолевали подъём до крыльца, Хупер готова была поспорить с женщиной. Строение, чьи башни терялись в бархате неба, отнюдь не казалось ей «скромным». В скудном лунном свете трудно было что-то детально рассмотреть, но тёмные бугристые громады двух боковых башен проступали отчётливо. Острый шпиль каждой уходил в головокружительную высоту, и казалось, что тускло отблёскивающие наконечники накололи на себя по далёкой звезде из чёрных глубин космоса. Между этими столпами монолитной стеной протянулся фасад, на котором зловеще серели в бледном свете выступы тяжёлых балконов и барельефы. А внизу в центре угадывался свод парадных двустворчатых дверей, словно запечатанная пасть всего этого чудовищного строения, пугающего и притягательного одновременно.

Миновав подъём, Хупер, не задумываясь, направилась к высоким парадным ступеням, проступающим в полумгле, однако водитель поспешно кашлянул ей вслед:

– Вы куда? Не достучитесь же не до кого. Все уж по постелям тёплым разбежались. Идёмте.

Вслед за супружеской парой патологоанатом свернула влево с тропинки к крыльцу на другую, которая привела их тыльной стороне каменной громады. Впереди, призывно скрипя, покачивался над дубовой дверью электрический фонарь, обещая, наконец, немного уюта и отдыха. Вскоре на стук водителя дерево устало заскрежетало на петлях, и в проходе возник высокий, вытянутый в струнку, тонкий мужчина с висками, которых уже коснулся иней времени. Затянутый в тёмно-зелёную форменную ливрею, он вдруг дико напомнил Молли почтенного кузнечика.

– Продукты привезли, – отчеканил водитель. – И девушку… как вас?

– Молли Хупер. Из Лондона. Я к мистеру Энтони Персивалю от мистера Крейвена Эббота. Сам мистер Эббот просил передать, что задержится в Лондоне по служебным делам.

Ох уж эти его дела, вздохнула Молли. Если бы Эббот перестал темнить и отправился вместе с ней в «Эдельвейс», Хупер уже давно была бы на месте, а не скиталась, словно потерявшийся щенок.

– О, мисс Хупер, рады вас видеть! – почти пропел «кузнечик», пропуская гостей внутрь. – Мистер Персиваль просто места себе не находит из-за того, что не сумел встретить вас в Фюгене. Чудесно, что вы удачно добрались. Мы так беспокоились!

«Да неужели», – подумала про себя Молли, вспоминая все безуспешные попытки связаться с курортом из деревушки.

– Надеюсь, по пути вы успели насладиться чудом цветущей весны в снежных горах. Я сейчас пришлю к вам Джека, – обратился «кузнечик» уже к супружеской паре. – Можете подождать на кухне. А вы, мисс Хупер, следуйте за мной. Меня зовут Альберт Лоури, мисс, к вашим услугам.

- Рада знакомству, мистер Лоури. Вы, э… - Молли пыталась подобрать нужное слово, - портье?

- Я предпочту скромное звание дворецкого, если вы не возражаете, мисс.

Когда дела с продуктами были окончены, Альберт повёл Хупер в приготовленный для неё номер. Её чемоданы дворецкий сразу отправил наверх с каким-то мальчиком. Сам же, рассыпаясь в извинениях и мольбах, настоял, чтобы женщина пошла в его сопровождении, и он мог посвятить её в таинства истории замка.

Молли жалела, что кругом полутьма, и она не может рассмотреть гобелены и доспехи у стен коридоров, но мысли об уютной кровати в самом ближайшем будущем быстро лишили её всяких сожалений. Да и дворецкий не давал ей скучать, мелодичным голосом выдавая исторические ремарки обо всех знаменитых гостях и жителях этого замка:

– Осторожнее, мисс, не запнитесь о доспехи справа. Они когда-то принадлежали сэру Маверику, вашему соотечественнику, который останавливался здесь в 1764 году, когда…, – и так далее.

Наконец, после того, как Мо, уже засыпая на ходу, прослушала краткую историю жизни брата жены предпоследнего дворянина, жившего здесь, Альберт невзначай заметил, что комната, приготовленная для мисс Хупер, будет уже за следующим поворотом в конце коридора.

– Думаю, теперь я сама смогу дойти до своей комнаты, – подавляя зевок, произнесла патологоанатом. – Благодарю, мистер Лоури.

– Просто Альберт, прошу вас. Держите, мисс. Глубоко извиняюсь, но вам придётся воспользоваться вот этим, – дворецкий протянул Хупер громоздкий бронзовый подсвечник. – К сожалению, незадолго до вашего приезда молния ударила в трансформатор, и «Эдельвейс» временно остался без электричества. Но не тревожьтесь, скоро всё починят. И потом, в подобной обстановке романтика, присущая времени рождения этого замка, чувствуется острее. Скромно надеюсь, что вы останетесь удовлетворённой этим сумрачным вечером.

Хупер кивнула и приняла из рук Лоури источник света, в первый момент едва не выронив его.

– Ох, как я не подумал! Для такой хрупкой девушки это должно быть тяжело. Давайте я вас провожу? Сам-то я не заблужусь здесь, уже столько лет наслаждаюсь работой в «Эдельвейсе». Эти коридоры стали практически мне родными. Знаете, вот также живший здесь Фабиан Бюркель в 1843 году…

– Нет, нет, нет, – поспешно пробормотала женщина, перебивая мечтательный монолог Альберта. – Я сама справлюсь. Не буду больше вас задерживать, доброй ночи.

– Доброй ночи.

Когда Молли уже обернулась уходить, Альберт позвал её тихим покашливанием:

– Последнее слово, мисс. Вы позволите? Вам необыкновенно идёт ваш наряд. С первого взгляда, как я вас увидел, мне показалось, что благородные дамы вновь вернулись сюда, позабыв крикливую современную моду. Что вновь сюда вернулась неспешная, печально-задумчивая красота.

Хупер взглянула на своё неброское палевое пальто и на испачкавшийся подол длинной юбки, которую она мужественно надела накануне, и внезапно женщине стало совестно за тон своей последней фразы: