Юрию Кобрину, поэту и портрету Когда отливает несущая на фиг и сущая волна, риторика, о да, трезва и норовиста, но ждёшь доверчиво, что из-за стёртого, обмызганного бесами угла, из-за себя, из-за меня, объявится повеса и поэт, остатнее же облетит, как ветошь вчерашних раздумий. С шейным платком, в мокасинах гусиных, бритый опасною бритвой Тарковского – он, элегантно-безысходный, шагнёт со своего портрета, прикуривая эфемерно на заднике поздней сирени, которая пахнет разлукой. Лифляндия, Курляндия, Руссляндия – обид не счесть, подмен не перемерить, и плещут волны умной нелюбви, и что-то из штанин упорно достаёт наш непростой советский человек в пятнистой кепке демократа из очень дорогого second-hand. А с Юрою, кто с ним не любит беззвучно отхлебнуть позднебарочного кофе, скажем, на Замковой улочке? Но какое же было б блаженство скушать с ним в непроглядном когда-то, крякнув, живительной водочки, видя в опрокинутом окне перламутровый дождик времени, отзанавесивший небо и душу. Самый литовский из русских или же самый наоборот, нас подружила нечаянно Грузия – бредом поэтов, ветром Гомера в чающем взоре колхидских коров. 2011 Музей романтической жизни Тьмы низких истин мне дороже Нас возвышающий обман… Пушкин Незаведённые часы и недописанный роман, как жемчуг бархатной горжетки, как чьи-то завитки в хрустальных медальонах, клочок обоев млечно-голубых, где тучный ангел с факелом дымящим, пейзаж руки великой Малибран и слепок шопеновских тающих пальцев под толстенным музейным стеклом, за коим облака и тёмные огни дрейфуют в оливковом взоре Жорж Санд, по адресу 16, рю Шапталь. За арками из возлетающих крон курчавый затылок королевы Гортензии в савойском Экс-ле-Бене, глядящей с мёртвым пуделем в амфитеатр синих грёз и отболевших далей, за раму в раме преданного сада, где крупы идиллических коров и дамы, подобные мраморным музам, и, может быть, закатный променад в розарии влюблённой Жозефины, в элизии всех статуй и колонн, по адресу, что ветер нашептал. Тут бюст усопшего младенца под стражей кипарисов и мать, что сетует, вживаясь в замершую жизнь и сладости печали: «мы свидимся», и ей кивает бюст, кипят немые небеса под байронической луной, а лестница сужается и ввинчивает нас, как в первую любовь, в непревзойдённые часы и недопрожитый роман, в пейзаж руки великой Малибран, в святые сны старинного обмана, по адресу 16, рю Шапталь. 18. III. 2011. Париж Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. |
