Позывной Осень завесила все зеркала и налила простоквашею дали. Брат, столько лет сопутствовавший мне, ты укутался в небо, как в детстве, не забыв подоткнуть под бока и под плечи, в тех обещанных антикраях, где ни-ни: ни болезни тебе, ни печали и ни воздыхания. Молчит обманутый эфир на частоте развоплощений, паяльник с ручкой голубой не плавит под лампой канифоль с коротеньким дымком над полувековым гроссбухом аккуратно отмеченных почерком умницы связей эфирно-посюсторонних, и ты ушёл, куда мы все идём, любимый радиолюбитель и щукой пахнущий рыбак, а мы вещаем, мы всё вещаем, себе не веря, на тех частотах, окоченевших над черно-бурым обрывом ямы: у-ве-девять-ве-эм! у-ве-девять-ве-эм! Валерик! у-ве-девять-ве-эм! Приём… 2009. Уфа 3 октября Буксуют шины и юлят в кладбищенской грязи, и липнет она с травой пожухшей на подошвы. «Memento mori» 2 орёт дебелая ворона на дальнем свеженьком кресте, и хлеб крадут у хладных постояльцев увёртливые кошки, переворачивая рюмки, и не внушает тени смысла то, что питало смысла тень. Так помоги поверить, братик, что это мы, что это с нами, что так и должно было быть. А этот мир, что мы вовсю любили, он к нам кромешно равнодушен. Как вор, как шлюха, он никогда нас не любил, и осени безмолвье золотое нас учит больше спать, нас учит меньше жить. Густые сны торят дороги, и лунных вод отлив лавинный несёт в глухие небеса, а звёздочка в календаре ещё кому-то никому из никогда напоминает: поздравить брата с днём рожденья. А ты уж небо, а ты уж берег и ветер в облаках, и птица на ветру, а ты уж белая молитва из детских чаяний Христа. 2009 «Терять всё то, терять всех тех…» Терять всё то, терять всех тех ударит сирый час, и нет тогда слабее, сильных, нас и нет безбожнее с бескрылой птицей имени на стынущих устах и небом, рухнувшим на глиняные плечи. Не верю. Не хочу. Пусти меня в назад, где живо всё, где живы все и нет нужды в побасенках надежды. Но эти зимы больше не пройдут, не стает лёд с побегов вешних, лишь звоны хладнодушных звёзд напомнят ангелам, как мы любили в пустой канве тех сказок безнадёжных, что нас не научили терять всех тех, терять всё то, кого-чего, чему-кому, о ком-о чём теперь уж ни к чему. 2009 Календарное
Привычка свыше нам дана: Замена счастию она. Пушкин По уходящей в иное привычке заполняю календарик на год, о котором известно, что он настал вчера: дни рождения – колкие звёздочки, другие – крестики недоуменные, как и положено в генеалогии… А в этом небе разъянварском всё гуще крестиков хрустящих, всё меньше наших зябких звёзд. И что за номер – две тыщи десять, и что за век – двадцать один? Я ничего о них не знаю, они, увы, не вспомнили меня. Летят и лгут зелёные снега в чужом окне внекалендарно, в сиренях рвутся соловьи, столь склонные к инфаркту, дорогу пеплом стелет осень, смывает лес июльский ветер, набухли в водорослях степи, ушли в песок и глину города. Пролетая вслед за ланью через речку Лимпопо, с новым годом номер ноль поимённо поздравляю, заполняя тощий календарик на послезавтрашние позавчера, на все века, что канули в грядущем в этом худом и нечаянном мире, меж явью снов и снами яви, где пахнет звёздами, тоской вещей, земляникой и крепким чаем, пока не сбудется речённое иль не забудется пока по восходящей в пустое привычке, что свыше нам, конечно же, дана. Несомненно лишь одно, прошлогоднейших снегов никомуненужность, и стелется за облачком почившая мечта, как тот старинный хор про скуку, нежность, лето, урожай и ниначтонепохожесть. 2010 Диптих февраля I Из пустоты я извлекаю себя, вставляя нехотя в подрамник утра, в порожний полдень и вечер, тающий в теснинах полой ночи. Как все, бестрепетно я утекаю сквозь собственные пальцы в песок иль в снег, и дышит мне в затылок безбрежное-безбожное- безглазое ничто из полости развоплощений, и след бы чем-нибудь забыться, да жаль, не вспомнить ничего, да жаль, не жаль уж никого. Ах, полноте, пустое… Тогда я за руку беру себя и вывожу прилежно жить, укладываю спать и кофием опять пою в положенный неверный час, когда целуют в губы пустоту и улыбаются, уставившись куда-то, чему неведомо, неведомо кому. II Какая боль и грусть – в надежде Ещё одну весну узнать! Бунин |
