Я за тобой пойду во тьму-

Мне только шанс оставь пойти.

Конец тебе - конец всему.

Остаться, чтоб потом уйти?

И я тебя жестоким не назвала.

Мы не совпали, и кого винить?

Ты пропадешь, уйдешь, я знала,

Но все же попыталась сохранить...

Я спутником потерянной планеты

По-прежнему вращаюсь по орбите

И пусть пропал ты, пусть и нету

Ты остаешься в сердце, мой губитель.

И словно памятью я скована навеки:

Благодарю за счастье в считанные дни.

На расстоянии космических парсеков

Убей мыслями, накажи меня, казни.

И может быть в другой счастливой жизни

Нормальной стану, прошенной, желанной.

В пространстве времени влечение зависнет

А здесь я буду верной, в меру странной.

Мне важно: существует ли он? Дышит?

Мне важно помнить, усмирив свою гордыню.

И может кто-нибудь когда-нибудь услышит

Глас вопиющего в желтеющей пустыне...

Я, уже в который раз, проснулась с воплем и резко включила свет. Готова поклясться, что здесь кто-то был. Раньше меня не посещали такие сны, но с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать (а мне исполнилось пятнадцать ровно две недели назад), они навещают меня каждую ночь.

Я взглянула на часы и с ужасом поняла, что придется снова засыпать. Стрелка показывала два часа ночи. Воспоминание последней картинки перед пробуждением погнало меня в ванную, где висит огромное, во весь рост, зеркало. Я судорожно ощупала лицо, шею и руки, ища признаки нападения, но, конечно же, ничего не обнаружила. Только пара царапин на руке, но я отлично помню где их получила.

Присев на край табуретки, я зажала пальцами переносицу и немного потерла, приводя нервы в относительный порядок.

-Вита, все хорошо, успокойся, - пробубнила я себе под нос и, нехотя, отправилась в постель, но уже не стала выключать лампу, при свете чувствуя себя в большей безопасности.

Мой кошмар связан с  детскими воспоминаниями. Когда мне было пять лет, папа впервые повел меня в зоопарк. Может кому-то это покажется удивительным, потому что я живу в маленьком городке Майами, штат Аризона, цифра постоянного населения  которого не дотягивает даже до двух тысяч. Конечно, тут бывает много туристов, но тогда еще оставалось очень много до начала сезона отпусков, а в это время, как правило, найти развлечение для себя и своих детей практически невозможно. Так вот, мы бродили между загонами и клетками, поедая сахарную вату и мороженое. Зоопарк был приезжим и потому, никаких крупных животных, вроде слонов и прочего, не наблюдалось. Папа встретил свою знакомую и разговорился. А вокруг оставалось так много того, чего мы еще не видели! Я дергала папу за подол пиджака, но он лишь отмахивался, увлеченно продолжая беседу. Ничего удивительного, что я отправилась к приглянувшейся клетке сама, незаметно ускользнув.

Большая пятнистая кошка сидела возле цельной задней стены и смотрела на меня по-человечески умными глазами. Я сунула руку между прутьями, желая угостить киску мороженым, но в этот момент меня подхватил на руки отец и пообещал, что больше никогда в жизни не поведет в зоопарк. Тогда я расплакалась, объясняя ему, что всего лишь хотела покормить животное. Самое ужасное то, что он исполнил свое обещание: через два дня его нашли в сточной канаве со свернутой шеей и он действительно уже никогда не сводит меня в зоопарк. Убийцу обнаружить не удалось и мама ушла в себя, напрочь забыв о моем существовании. И вот уже 10 лет, как я живу самостоятельной жизнью при матери, постепенно теряющей рассудок.

Завтра опять буду ходить как вареная макаронина из-за этого дурацкого сна. Мне снится все та же кошка, а если быть точной, ягуар, только там нет решетки, там вообще ничего нет, будто кроме меня и него ничего больше и не существует вовсе. Ягуар по-прежнему смотрит на меня разумными глазами, ничего не предпринимая, а стоит мне подумать, что в этот раз все обойдется, как он бросается на меня, раздирая в клочья лицо и руки, а в последнюю очередь — хватает за горло.

Когда я распахнула глаза, на улице уже светило солнце. Сегодня первое июня, официальное начало сезона отпусков, а значит в городе появится много новых людей, о которых я не знаю всей подноготной вроде того, с кем спит наша соседка тетя Джуди и почему Том из пятнадцатого дома не смотрит на девушек. Начало лета означает так же, что наступили школьные каникулы и в городе, помимо новых людей, появятся и новые развлечения.

Я спустилась вниз и приготовила завтрак. Мама, в последнее время, совсем не хочет есть и я просто ношу ей свежевыжатый, как написано на пакете, сок. А еще, из вредности, усаживаюсь завтракать прямо в ее комнате, в  надежде, что у нее появится аппетит. Однако, сегодня этого не случилось, а мне остается надеяться, что мама поест завтра. Не будь я такой самостоятельной, меня уже давно бы забрали представители органов опеки, а так они совершенно ни о чем не догадываются, предполагая, что моя мать — просто замкнутый человек. Я, конечно, уговаривала ее обратиться к психологу, но она просто расплакалась.

-Мам, я сегодня пойду с друзьями на пляж. Если что, я оставлю ключи тете Джуди, она присмотрит за тобой.

Зная, что она ничего не ответит, я чмокнула ее в лоб и унесла поднос с остатками завтрака, плотно прикрыв за собой дверь. Мама не любит, когда в комнату просачиваются посторонние звуки, вроде звона посуды или музыки.

На самом деле, я не собиралась идти на пляж, тем более с друзьями. Не люблю шумных вечеринок, а мои подруги - Клариса и Мия — вовсе не умеют просто гулять по парку. Наверное, не стоило обманывать маму, но, думаю, даже если бы я сказала, что иду работать в стриптиз-клуб, никакой реакции не последовало бы. Просто мне иногда кажется, что мамино выражение лица немного меняется, когда я говорю, что собираюсь бродить где-то одна. Лицо немного вытягивается, а губы совсем чуточку сжимаются, будто она стискивает зубы.

Я посмотрела в зеркало, висевшее в холле возле входной двери, немного поправила волосы и выскользнула на улицу, затворив дом на ключ. Нет, я вовсе не думаю, что мама сбежит, просто сегодня в городе окажется много незнакомых людей, и кто знает, что может произойти. В обычные дни я бы не стала запирать маму.

Тетя Джуди работала во дворе, состригая садовыми ножницами лишние ветки с любимого куста акации. Я громко поприветствовала ее и попросила об услуге, на что она любезно согласилась. Она единственная знает, что у моей мамы не в порядке с психикой, но не распространяется об этом. Я отдала ей ключи и двинулась вверх по улице, рассматривая свое движущееся отражение в окнах домов, машин и витринах магазинов.

Уже перевалило за полдень и солнце пекло так, будто хотело зажарить всех людей Майами заживо. Хорошо, что я захватила с собой шляпу и солнечные очки — верные атрибуты любого местного жителя. Туристические автобусы целыми стаями осаждали улицы города и, я, наверняка, попадала в кадры сотен вспыхивающих фотоаппаратов. Кстати, это еще одна причина, по которой я ни за что не пойду на пляж. Дефилировать в купальнике перед, пускающими слюнки, туристами совершенно не входит в список моих излюбленных занятий. Уж лучше загорать тогда, когда сезон отпусков закончится. Клариса и Мия, конечно, не в восторге от этого, но все же соглашаются. Это совсем не значит, что они ходят на пляж только со мной, так что я не лишаю их радостей от внимания приезжих. Найти свободный лежак на пляже сейчас совершенно невозможно, а что мне еще делать, как не загорать, если я не умею плавать?

Я зашла в кафе, чтобы перекусить. В конце концов, я бродила по улицам уже несколько часов и изрядно проголодалась. Салат из шпината, чашка кофе и две порции маленького десерта обошлись мне в 17 долларов. Я всегда считаю деньги, потому что наша семья считается малообеспеченной. Отец, как единственный кормилец, погиб, а мать уже давно не работает. Других родственников у нас не было и, поэтому, государство взяло нас под свое крыло, а органы опеки навещают каждую неделю, при этом выжимая из моей матери силы, накопившиеся с прошлого визита. Иногда она даже улыбается, правда не обнажая зубов и как-то натужно.