Еще два выстрела с разных позиций, и можно отступать. Он отбежал к мосту и увидел, что Оливия Фарбер уже привязала один конец «спасательного каната» к дереву на краю обрыва.

— Док, вы первый! — приказал Степан. — Встанете внизу, будете держать канат и принимать женщин! Вперед!

Профессор снял свой плащ и бросил его вниз, после чего, поплевав на ладони, ухватился за скрученное одеяло и начал спускаться.

Степан видел, что предстоящий спуск нисколько не смутил женщин. Росита неистово перекрестилась, подтянула штанины своего комбинезона и встала на колени на краю обрыва, держась за одеяло.

— Давай, давай! — прозвучал снизу голос профессора. — Давай, Олли!

— Это я, сэр, Росита!

— Извини, но снизу вы все на одно лицо, — прокричал Фарбер.

Степан подобрал одну из срубленных вчера веток и прошелся с ней, заметая следы. Когда все женщины оказались внизу, он еще раз придирчиво оглядел место спуска. Никаких следов, если не считать гирлянды из одеял.

Наверно, можно было придумать что-нибудь другое. Но ничего другого не приходило в голову. И он, спустив вниз свои вещи и оружие, отвязал верхний конец от дерева и пропустил его под своим поясом. Наклонившись над обрывом, увидел, что все они смотрят на него.

— Док, держите канат покрепче. Не знаю, какая там глубина, но течение сильное. Вы готовы?

Он бросил вниз шляпу и сапоги. А потом оттолкнулся что было сил и полетел в зеленую воду.

Конечно, если ты не мастер спорта по прыжкам с вышки, то тебе подходит только один стиль — «солдатиком». Но Степан не успел распрямиться в полете и со всего маху саданулся по воде задницей. Хорошо еще, что глубина оказалась нормальная — он ушел под воду с головой, и течение опрокинуло его ногами кверху. Степан увидел перед собой белое песчаное дно с черными округлыми камнями и поразился прозрачности воды. Прямо перед его лицом редкие нити водорослей стелились над песком и синхронно колыхались влево-вправо.

Что-то сильно дернуло его за пояс, и он понял, что профессор решил все-таки вытянуть своего проводника из-под воды.

Степан вынырнул и в два гребка добрался до берега. Его пальцы и колени одновременно ударились о гальку, но встать он не смог, потому что течение опрокинуло его на бок. Если бы не цепкие руки профессора, так бы и отправился Степан по волнам Последней реки.

Но он все же выбрался, выжал рубаху и снова натянул ее на мокрое тело. Оливия Фарбер подала ему сапоги, а Милли надела шляпу.

— А теперь — вперед, и как можно быстрее. Не думаю, что за нами будут гнаться. Но все же не будем медлить. Нам давно пора быть дома.

Галька хрустела под ногами. Ее полоса вдоль отвесной стены становилась то уже, то шире, иногда полностью скрывалась, и приходилось идти по колено в воде. Но зато стены ущелья постепенно раздвигались и становились более пологими, и примерно через час дорогу перегородил первый куст, свисающий над водой.

— Как думаете, здесь мы уже можем подняться? — крикнул профессор, перекрывая шум воды.

— Может быть. — Степан, держась за гибкие ветки, обошел куст и посмотрел вверх по склону, покрытому каменной осыпью. — Только зачем? Будем идти до долины. Вдоль реки.

Он увидел, как на осыпи вдруг с громким щелчком подпрыгнул камень. Подпрыгнул и покатился вниз.

— Что за черт! — удивился Степан Гончар.

И услышал далекий раскат выстрела.

— Быстрее! — закричал он, кидаясь навстречу Мелиссе. — Быстро всем залечь за кустом!

Он успел увидеть облачко, которое расплывалось над краем обрыва у самого дальнего поворота.

«Плохо, если у них есть снайперский прицел», — подумал Степан, оглядывая через бинокль скалы и верхушки кустов над линией обрыва.

Среди желтых ветвей вдруг вырос четкий силуэт — голова в шляпе с высокой тульей.

Гончар бросил бинокль и навел винтовку на куст. Он был один такой желтый. И Степану даже казалось, что он видит в прорези прицела черную голову под высокой шляпой.

Он выпустил по этому кусту четыре патрона подряд. И с ликованием увидел, как что-то бесформенное, кувыркаясь, слетело с обрыва в реку.

— А теперь уносим ноги, — весело крикнул Степан, убедившись, что противник не отвечает огнем на огонь. — Всем держаться за канат! Пустите меня вперед! И — бегом марш!

Он бежал по воде, в одной руке — «спрингфилд», в другой — веревка, за которую он тянул за собой Милли. Больше всего ему хотелось бросить винтовку, поднять девчонку на руки и... Что дальше? Например, взмыть в небо, взять курс на север и спокойно набирать высоту, плавно взмахивая могучими крыльями.

Он забежал за выступ скалы и увидел впереди на реке что-то длинное, серое, стоящее на одном месте, но слегка качающее кормой вправо-влево. Кормой, потому что это была лодка.

От носа лодки к берегу протянулся шнур. Он заканчивался несколькими витками вокруг запястья Харви Дрейка. Сам Харви лежал лицом вниз. Но даже издалека Степан узнал его рыжие непокорные кудри.

— Стивен, это ты? Милли с тобой? — спросил Харви Дрейк, не открывая глаз, когда Степан перевернул его на спину.

— Да, Харви, все в порядке. Ты ранен?

— Стивен, привяжи ее к себе. Береги девочку... Дальше река кончается. Но еще дальше шумит вода. Ты уйдешь по реке. Привяжи ее к себе, Стивен.

Он бормотал, не открывая глаз, и лицо его было серым, как галька, на которой он лежал.

Вместе с Фарбером Степан перенес друга в каноэ, где уже сидели женщины. Вдвоем они столкнули лодку с галечника и едва успели забраться в нее на быстром течении.

Голова Дрейка покоилась на коленях Роситы.

— Он просит пить, — жалобно проговорила негритянка.

— Не давать! — крикнул профессор, яростно выгребая коротким веслом, чтобы развернуть нос по течению. — Питерс, табань!

Стоя на коленях и перегнувшись над кормой, Степан изо всех сил работал веслом. Каноэ нехотя развернулось и понеслось бортом на отвесную стену.

— Отталкивай!

Фарбер успел подставить свое весло одновременно с Гончаром, и вдвоем они оттолкнулись от гранита. Дальше лодку вынесло на середину потока, и она заскользила по течению.

Оливия Фарбер и Мелисса вычерпывали воду из-под ног своими шляпами.

— О, Боже, здесь кости! — вскрикнула Милли.

— За борт! — невозмутимо приказал профессор. — Питерс, корму вправо! Впереди камень! Выгребаем к левому берегу!

Неповоротливая тяжелая лодка все же чиркнула бортом о гладкий валун, над которым переливалась радужная пленка, но дальше пошла ровно, потому что ущелье опять раздалось в стороны и река вдруг успокоилась. На ее зеленой глади уже не было ни гребешков, ни оспинок водоворотов, и шум воды становился все мягче.

А за поворотом, оттолкнувшись от крутой скалы, Степан увидел широкий сверкающий плес между отвесными стенами.

Здесь кончалась Последняя река.

Каноэ вынесло носом на крупную гальку. Вода тут бурлила, словно кипяток, и накатывалась на пологий берег прозрачными длинными волнами.

— Прыгайте на берег с носа! — командовал Фарбер. — Неизвестно, какая тут глубина у берега, весло не достает! Это козырек! Река уходит под землю!

На берегу лежали еще три лодки, серые, с зияющими дырами, через которые проглядывали прутья каркаса, словно ребра скелета.

Вытянув свое каноэ до середины на берег, они смогли осторожно вытащить Харви.

— Кровь, много крови, — проговорила Росита. — Сэр, он истекает кровью.

Оливия Фарбер разодрала рубашку на спине Дрейка и, сорвав с себя нашейный платок, приложила его к ране между лопатками.

— Его ударили ножом в спину, — сказала она. — Это чудо, что он до сих пор жив.

— Штерн, — проговорил Харви. — Ничего толком не умеет этот ваш белоручка... Я думал, он хочет помочь... Он пырнул меня тесаком и столкнул с моста. Пить, дайте хоть глоток воды...

Жена профессора приложила горлышко фляги к его серым губам и тут же отняла, как только Харви сделал глоток.

— Вам нельзя много пить. Росита, дай что-нибудь!