Порядочные люди так не поступают, единодушно заявляли девушки из «Золотой Мечты». Порядочные люди нанимают проводников на весь сезон и ни от кого не прячутся. Порядочные люди не появляются внезапно в тех местах, где их никто не ждет. И порядочные люди не просят показать им дорогу туда, куда никто не ходит.

— Ты выяснил, где они уже побывали? — спросил Степан Гончар.

— Выяснил. Даже записал, чтоб ты потом не придирался. Но я ничего не понял. Их начальник, этот профессор Фарбер, странный тип. Просто чокнутый. Что ты скажешь об их маршруте?

Харви развернул на столе розовую салфетку с еле заметными следами карандаша. Гончар глянул на нее и сказал:

— Да, странно. Это не маршрут, а путь слепого пьяницы.

— Смотри, в Саратоге он нанимает проводника до Крэйга и отправляется на юг, так? Но потом он вдруг оказывается в Рок Спрингс, то есть на севере, и оттуда движется в Ивенстон. А перед тем как попасть в наши края, его экспедиция целый месяц топталась в Юте. Я же говорю, профессор — чокнутый!

— Но знаешь, в Конгрессе думают, что он здоров. Я слышал, экспедиция оплачена из кармана правительства.

— Неудивительно, — ухмыльнулся Харви. — В Конгрессе сидят такие же мудрецы, как мистер Фарбер. Мало того что он мечется из стороны в сторону. Он еще забирается в самые непригодные для людей уголки. Вот рассуди сам, Стивен. Даже если он найдет золото, или серебро, или хотя бы свинец там, где нет ни одной тропинки, — что с того? Много ли пользы от золота, которое нельзя вывезти?

— Тропинку протоптать недолго. А за золотом потянутся другие чокнутые и натопчут дорогу. Никакие скалы их не остановят.

— Значит, ты думаешь, они ищут золото?

— Ничего я не думаю. Мне нет никакого дела до этого.

— Мне тоже все равно, — сказал Харви. — Я не знаю, что ищет профессор Фарбер. Но мы с тобой найдем это раньше, чем он.

— Я не собираюсь ничего искать, — отрезал Гончар.

— Искать? Разве я предлагаю тебе искать? Искать будет профессор, ему за это деньги платят. А мы будем незаметно держаться у него на хвосте. И как только он выведет нас на золотоносный район, мы с тобой живо застолбим там свои участки. Ну что, как тебе моя идея?

— Это твоя идея.

— Ты что, отказываешься? Погоди, не отвечай. — Харви возбужденно прошелся из угла в угол. — Я не понимаю, что с тобой творится в последнее время. Ты сидишь на одном месте. Не навещаешь даже старых подружек. Если бы ты пьянствовал, мне было бы легче понять тебя. Но я уже забыл, когда видел тебя пьяным, Стивен! А сегодня ты отказываешься от золотой жилы! Ага, ты, видно, не хочешь обставить этого Фарбера? Да кто он такой, этот профессор? Мы спасли его шкуру, а он уехал и даже спасибо не сказал!

— Он сказал.

Их разговор был прерван стуком в дверь.

— Стивен, ты можешь поговорить с шерифом? — спросил Мартин Китс. — Он искал тебя.

Харви быстро спрятал свою розовую салфетку с картой, и Гончар открыл дверь.

— Почему же ты не отправил его ко мне?

— Не хотел мешать. Шериф Коннели просил передать, что он ждет тебя в доме Уоллеса.

Дождавшись, когда затихнут шаги на лестнице, Харви Дрейк насмешливо протянул:

— Вот это да! Стив, ты хорошо устроился. Меня, например, шериф может схватить за шиворот в любое время дня и ночи. А к тебе он скоро будет записываться на прием.

— Брось. Вчера Уоллес был совсем плох. Как бы не начал буянить. Ты пойдешь со мной?

— Конечно, пойду. Я не бросаю друзей, даже когда их вызывает шериф.

Возле дома Уоллеса они увидели нескольких лошадей, среди которых выделялась пегая кобыла шерифа. У крыльца переговаривались двое старожилов Эшфорда — доктор и гробовщик.

Когда-то они даже жили в соседних палатках. Тогда на месте города стоял палаточный лагерь, окруженный фургонами. Доктор долго скрывал свою истинную профессию, и вместе со всеми спозаранку уходил к реке, и вместе со всеми стоял по колено в воде, наклонившись над лотком, и вместе со всеми однажды перестал искать золото, которого здесь оказалось слишком мало. Но к тому времени вокруг поселка старателей уже появились лавки, трактиры и постоялые дворы, появилось множество людей, и люди калечились, люди болели, люди рожали — людям был нужен доктор. И Джозеф Аткинс достал из чемоданчика свои дипломы и лицензии. Он оказался искусным врачевателем, а его бывший партнер по истощенному участку оказался не менее искусным гробовщиком.

— Чудесный денек сегодня, — заметил доктор Аткинс, приветствуя Степана. — Мой барометр предсказывает, что такая погода еще продержится.

— А мои колени считают, что ваш барометр врет, как всегда, — сказал гробовщик. — К вечеру ждите дождя, джентльмены.

— Уж вы-то, старина, не должны жаловаться на дождь.

— Я и не жалуюсь. Мокрую землю копать гораздо приятнее.

В открытом окне показался шериф Коннели.

— Питерс, заходи, — попросил он озабоченно. — Есть пара вопросов к тебе.

Зайдя в дом, Степан Гончар увидел почти ту же самую картину, какую оставил здесь вчера ночью. Старый Уоллес сидел за столом, уткнувшись лицом в локоть согнутой руки. Разница была только в том, что сейчас он был не мертвецки пьяным, а просто мертвым.

Стол был залит кровью, на полу тоже блестела красная лужа. Правая рука Уоллеса свисала, и под ней на полу валялся револьвер.

— Видишь, до чего доводит пьянство? — с суровой назидательностью произнес шериф. — Говорят, ты вчера привел к Уоллесу гостя?

— Да.

— Кто такой?

Степан Гончар пожал плечами:

— Бродяга.

— Что ему было нужно?

— Проводник.

Шериф держал в руках визитную карточку.

— Этот бродяга кое-что забыл, — сказал он. — Я нашел это на столе, под фляжкой. И десять долларов в дырявом кармане Билла. Похоже, что бродяга выдает себя за Фредерика Штерна из Смитсоновского института. И привык оставлять щедрый задаток. Люди говорят, что вы с ним долго сидели в салуне. Это правда?

— Не так долго.

— О чем вы говорили?

— О музыке.

— О музыке, — с сомнением в голосе повторил Коннели. — Это его фляжка?

— Да. Он угостил Уоллеса.

— Щедрый бродяга, очень щедрый. А как вел себя Билл, когда вы пришли?

— Как обычно. Глотнул и свалился. Этот человек остался ждать, пока он очухается. А я ушел.

— Ты догадываешься, что случилось? — спросил шериф.

— Нет. А ты?

— Нетрудно догадаться. Щедрому бродяге надоело ждать. Он оставил свою карточку и задаток, а сам ушел. Наверняка он скоро вернется сюда. Только вот Билл его подвел. Не знаю, что ему привиделось, но он допил бренди и выстрелил себе в ухо.

— Не думал я, что старик на такое способен, — сказал Степан Гончар.

— Все пьяницы кончают одинаково, — заключил Коннели. — Ты, наверно, не знаешь, что Билл давно к этому катился. С тех самых пор, как его полковник застрелился в день капитуляции Роберта Ли [17]. Вот с того самого дня Билл и начал пить так, как никто больше не пил. Бедняга пьянствовал, чтобы не отправиться за командиром. Он сам мне рассказывал. Все хотел объяснить, что такое честь и гордость настоящего южанина. Жалко... Жалко, что он не прострелил себе башку где-нибудь в другом месте.

Шериф вышел вместе со Степаном из комнаты и сказал гробовщику:

— Можете приступать. За все услуги платит Билл. Думаю, десяти долларов хватит.

— Он большего и не стоит. Но за ним остался еще старый должок на сорок долларов, — проворчал гробовщик.

— Ты их получишь после продажи дома, — ответил шериф.

— Вряд ли мы найдем покупателя на эту лачугу, — сказал Степан. — Знаешь, Брайан, на станции появилась кучка китайцев. Похоже, что это те самые, что работали на прокладке железной дороги. Сейчас они остались без работы, вот я и думаю, чем они станут заниматься в Эшфорде.

— Есть идеи?

— Если ты случайно будешь на станции, загляни к ним, — предложил Степан. — Возможно, их вполне устроит дом Билла. Пусть живут здесь. Они могли бы открыть прачечную. Или харчевню. Или и то и другое. Те, кто будет останавливаться у нас по пути в Дакоту, смогут привести в порядок одежду. А городская казна получит еще несколько долларов.