- От человека в ней нет ничего, кроме имени, - процедил Гарри. - Это не женщина, а исчадие ада. Туда ей и дорога - ей и той блохастой шавке, которая, как и её хозяйка, круглые сутки не показывается мне на глаза.

- Так вы что, ни разу не встречались с соседкой этой? И собаку не приметили? Хм, не понимаю, как такое возможно. И всё же, мистер Максвелл, не стоит вам... - принялся отговаривать его Чез, но тут же запнулся.

В темноте скрипнуло инвалидное кресло. Холодный белый луч вспыхнул и пронзил мастерскую от дальней стены до рабочей столешницы, на которой поблёскивали ружьё, выложенные в ряд патроны и старое долото с блестящим кольцом на торце.

Чез скользнул растерянным взглядом по разоблачившему себя арсеналу и сощурился, когда Гарри навёл свет фонаря ему на лицо.

- Разузнай, что там происходит - и ты свободен. Лишнего не болтай. И вот, прихвати с собой хоть что-то, помимо ключа - на всякий случай.

Он накрыл ладонью долото и пододвинул его Спрауту. Тот непроизвольно отпрянул, будто солдат взял его на прицел:

- Вы серьёзно, мистер Максвелл?

- Серьёзно, - кивнул Гарри. - Обещаю, я тебя не задержу.

Чез оставил продукты в мастерской, сунул долото в задний карман бесформенных джинсов и побрёл за Гарри к дому.

Очутившись внутри, он нехотя поднялся по скрипящим ступеням.

Наверху валялись шахматные фигуры, до которых Гарри не смог дотянуться. Спраут подобрал их и спрятал в карман толстовки.

Когда обшарпанная дверь загородила парню дорогу к покоям арендаторши, Гарри потерял его из виду. Наконец Чез постучался.

- М-мисс Филлз? Я к вам по поручению владельца, - неуверенно начал он.

Комната ответила на это гробовым молчанием.

- Меня зовут Чез, Чез Спраут. Я помогаю мистеру Максвеллу...

«Чёрт подери этого малого! - сокрушался про себя Гарри, прильнув к лестничной балясине. - Кто бы мог подумать, что из бесшабашного неформала парень так быстро перевоплотится в скромного и учтивого джентльмена. Вот кому бы не помешала военная подготовка».

- Ну же, Чез, отпирай, - поторопил он вслух помощника.

Тот послушно вставил ключ в замочную скважину, но дверь не поддалась. Провозившись не меньше минуты, Спраут подытожил изнывающему от нетерпения солдату:

- Гостья поменяла замок. И ключ ваш не подходит.

Гарри досадно хмыкнул. Личность таинственной соседки интриговала его всё сильнее. Ради чего она устраивает весь этот спектакль? Как и когда умудряется проворачивать такие фокусы у него под носом? Наверняка и замок-то этот спёрла из ящика со старьём в его мастерской.

- Будь эта бандитка поумнее, она бы обзавелась новой дверью, - шепнул он себе в успокоение и громко скомандовал Чезу: - Взламывай!

- Но, мистер Максвелл, сэр. То есть, Гарри... - запротестовал было тот.

- Не вынуждай меня повторять дважды!

Парень пожал плечами, извлёк из кармана долото и, примостив его в раме на манер рычага, с силой навалился на дверь. Пяти толчков оказалось достаточно, чтобы продавить рассохшуюся доску.

Гарри поборол подступившее волнение, поднял глаза к потолку и как можно спокойнее спросил:

- Что там, Чез?

В ответ донеслось шарканье, удаляющиеся шаги, затем шаги снова стали чётче и довольная физиономия Спраута замаячила в лестничном пролёте.

- Нет здесь никого. Пара кресел в чехлах, на них фут пыли. Незастланная кровать. Большой пакет с собачьим кормом у порога. И парик, - крякнул парень, еле сдерживая смех.

- Парик? - насторожился Гарри.

- Ага. Так что дамочка ваша либо от кого-то скрывается, либо скрывает, что у неё липеция.

- Алопеция3, - машинально поправил его солдат, осмысливая услышанное.

- Вот-вот, она самая, - хохотнул Чез и добавил, спускаясь: - Но я готов поспорить, что это не мужик. Букетик свежих полевых цветов - явно женских рук дело.

- Ц-цветов? - оторопел Гарри. - Каких цветов?

- Говорю же вам, полевых. Белых, жёлтых, всяких... У зеркала, на том старом комоде. По-моему, ваша лысеющая соседка передумала от него избавляться.

Чез долго смеялся, а потом ещё что-то бормотал, возвращая солдату долото, ключ и шахматные фигуры с верхних ступеней. Но Гарри пришёл в себя, когда его помощник уже уселся в скрипучий синий пикап и завёл мотор.

- Я заеду к вам завтра. Мистер Максвелл? Эй, с вами всё хорошо?

- Да-да... Спасибо.

- И ружьё, уберите его подальше. Бьюсь об заклад, что оно вам не понадобится. Вертихвостка струсила и в срочном порядке ищет новый угол. Точно вам говорю, ага.

Гарри нахмурился и молча кивнул, а парень расплылся в сочувственной улыбке - на всегда сосредоточенном Рэмбо из Палмера нынче не было лица.

Чез пожалел, что смалодушничал. Он уже был готов заночевать у Гарри и помочь ему образумить взбалмошную соседку, как только та объявится, но озвучить свой план не осмелился. Понурый вид солдата давал понять, что эта идея вряд ли привела бы его в восторг.

Когда рокот форда стих во тьме, Гарри вернулся в мастерскую за дробовиком - надолго ли он остался один и какие ещё фокусы выкинет эта дама с собачкой, неизвестно. Он караулил её весь вечер и не мог объяснить, как она улизнула из комнаты. А может, она спряталась под кровать или притаилась в платяном шкафу? Догадался ли растяпа Чез заглянуть туда? Или, может, она выскочила в окно и скрылась в поле, просочилась сквозь стены или вовсе растворилась в воздухе, как навязчивый ночной кошмар?

На пороге дома Гарри в очередной раз посмотрел по сторонам, прислушался к темноте и запер входную дверь. Стянув с себя рабочую одежду, он облачился в чистые брюки и серую клетчатую рубаху и перебрался в постель.

Виски и челюсть у него по-прежнему гудели, на языке осел вязкий химический привкус. Он целый день ничего не ел - кусок не лез ему в горло. Нервы были на пределе, но принимать таблетки, о существовании которых разведала ловкая проныра, Гарри отказывался.

Найденные Чезом конь, слон и пешка взирали на него с края матраса. Конь уцелел, слон отделался неглубокими царапинами на боку, а вот пешке был нанесён непоправимый ущерб: её гладкая макушка превратилась в раскорёженный огрызок.

«Что дальше?» - размышлял Гарри, сжимая испорченную фигурку в ладони.

Чудачества соседки вконец его вымотали - и ни одному из них он не находил убедительного объяснения.

Сначала она послала ему приветливое письмо и выказала желание познакомиться, но в итоге проникла на его территорию, устроила бардак и принялась угрожать. Когда Гарри был уверен, что засёк её, она умудрилась выскользнуть незамеченной. А теперь ещё эта нелепость с собакой и париком.

Барышня не удосужилась перевезти сюда свои вещи, но украшает комнату цветами - в точности, как это делала мама! Откуда ей знать про такие детали, которые и ему-то всё больше являются в сновидениях? Да что за намёки, в самом деле?

Мама... Сегодня Гарри не вспоминал о ней. О её бездонных серо-зелёных глазах, о волнистых волосах с золотинкой спелой пшеницы. О руках, пахнущих лавандовым кремом. О пёстрых летних платьях, что шуршали, когда она хлопотала по дому.

Он прикрыл веки и попытался воззвать в памяти её образ, но неожиданно провалился в глубокую дрёму.

Ему снова восемь. Июль.

Стоя на обочине дороги, Гарри щурится на яркое солнце, в лучах которого большое кукурузное поле купает наливающиеся початки. Сквозь приспущенные ресницы он видит, как качается бескрайнее жёлто-зелёное море.

- Безим! - четырёхлетний Дейл хлопает брата по спине и, хохоча, несётся вперёд во всю прыть.

Пухлые ножки в коротких штанишках мелькают у Гарри перед глазами.

Но радость сорванца длится недолго - он тут же оказывается на земле:

- Ай!

Лицо Дейла застывает в печальной гримасе, белёсые брови сбегаются к переносице. Схватившись за колено, он принимается голосить:

- А-а-а! Ма-ма! Ма-а-а-м!..

Она откликается на зов и торопится на выручку «неуклюжему косолапке». Ветер подхватывает и проносит мимо её приглушённый смех и душистый запах лаванды, играет подолом летящей цветастой юбки.