– Если хотите, я могу позвонить. И сюда приедут! – В голосе незнакомца появилась угроза.

– Давайте я сейчас тоже парням позвоню, и посмотрим, кто здесь быстрее появится – наши или ваши.

– Молодой человек, с вами невозможно вести разговор! Не хотите заработать – ваше дело. Доброго вам вечера.

– И вам.

Незнакомец ушел быстрым шагом.

Рустам вырос в опасном районе. Правилами словесного поединка он владел в совершенстве, всеми тремя: не лезть за словом в карман, не показывать страха и, если надо, блефовать.

Как всегда, сработало. Правда, узнать ничего не удалось.

Главное – Рустам так и не понял, нужно ли ему и остальным ребятам волноваться. Скорее всего – нет, ведь среди них пятерых нет никого, кто нужен этому незнакомцу.

Стоп. Их не пятеро, а шестеро. Еще эта девушка, Изольда, которую он даже толком не успел рассмотреть. Девушка как девушка. По ней видно, что в депрессии – а Светка к ней зачем-то со своими шуточками лезет. И одета она не в серый комбинезон, а в старый спортивный костюм – а в чем еще по деревне ходить?

Стоит ли говорить ребятам о встрече с незнакомцем? Рустам, подпрыгнув, ухватился за турник, согнул ноги под углом девяносто градусов и задумался. Нет, не нужно беспокоить людей. Они сюда отдыхать приехали.

– Здравствуйте. Вы здесь живете?

– Ну как вы думаете? – нелюбезно ответила Света, которая сразу поняла, что ничего хорошего ждать от этого противного лысого мужика в черной куртке не придется.

Тот сунул ей под нос мобильный телефон с фотографией на экране:

– Вы не видели здесь кого-нибудь одетого вот так? Информация оплачивается.

На экране – две женщины в полный рост. Обеим сильно за сорок. Выглядят подтянутыми и здоровыми, улыбаются. У обеих – короткие стрижки. На обеих – серые комбинезоны.

– Не, мужик, ваще не знаю, кто это, – сказала Света развязно, решив сыграть под дурочку, чтобы этот человек побыстрее убрался восвояси.

– А так, видели кого-нибудь поблизости?

– Нет. Все тихо, как на кладбище.

– Вы одна в доме?

– Нет, с подругой.

– А ваша подруга никого не видела? Можно с ней поговорить?

– Она спит. Мы бухали всю ночь. А у нее здоровье слабое. Слушай, у нас скоро мужики с охоты вернутся – может, они кого видели. Дождешься?

– А вы сами точно никого не видели?

– А что, есть сомнения?

– В деревне сказали, что видели девушку в сером комбинезоне, которая шла сюда.

– Если что – это не я. Я такое не ношу.

– Я знаю, что не вы. Брюнетка с короткими волосами. С ней был молодой человек.

Этот разговор начал утомлять Свету:

– Тоже в сером комбинезоне?

– Нет. Обычно одетый. Возможно, местный.

– Я с местными не тусуюсь, прости. Серьезно: зря тратишь время.

– Подумайте хорошо! За информацию мы платим!

Света посмотрела на него с жалостью:

– Мужик, да у тебя нет столько денег, сколько мне надо…

– А за какую сумму вы разрешили бы осмотреть дом? – поинтересовался человек.

Света чуть воздухом не поперхнулась от такой наглости:

– Мужик, да ты совсем охренел! Хочешь осмотреть дом – покажи удостоверение сотрудника полиции. А нету – вали отсюда.

Человек засмеялся:

– Ладно-ладно. Ухожу. До встречи!

– Да упаси боже, – сказала Света на прощание, захлопнула дверь и заперла ее.

Несколько раз выругалась вполголоса и вернулась к Изольде:

– Лапа моя, ты соскучилась?

– Кто приходил? – спросила та.

– Да какой-то придурок. Дорогу спрашивал. Понял с пятого раза, – в отличие от Рустама, просчитывавшего каждое слово, Света врала вдохновенно, совершенно не вдумываясь в сказанное. – Не бери в голову.

Она потрепала Изольду по волосам.

«Брюнетка с короткими волосами», – вспомнилось Свете. Надо же, какое совпадение. А обычно одетый молодой человек – это Славка, что ли?

Улыбнувшись этой мысли, она тут же забыла о ней.

До самого вечера я таскаю эти здоровенные коробки по коридору на склад. Когда возвращаюсь – меня уже ждет новая. Что внутри – неизвестно, на коробках ничего не написано.

Во время минутного отдыха мой напарник жмет мне руку и представляется Димой, меня называет Митей.

– Только при наставнике меня так не называй, лады, братан? – просит он.

На сектанта он меньше всего похож. Разве что на повзрослевшего пэтэушника.

– Давно здесь? – спрашиваю.

– Да не, с месяцок… – Он понижает голос и сообщает, многозначительно вытаращив глаза: – Ищут меня!

– А ты типа здесь спрятался?

– Ага. Все ж лучше, чем на нарах…

– Да я бы не сказал…

– Да нельзя мне в тюрьму! Я по пьяни подрался, пацана случайно завалил – ну бывает, да кто ж знал, что это пацан авторитетный! Если сяду – меня там в первый же день убьют, и это в лучшем случае!

Взял и все выложил как на духу. Наверное, потому, что до сих пор чувствует себя новичком – а я тоже новичок… Стоп. Ловлю себя на том, что не могу думать о Диме как об актере, даже очень талантливом. Передо мной живой человек с настоящими проблемами.

– И как ты сюда попал?

– Да просто шел по улице и увидел объявление на столбе: «Проблемы? Поможем!» – и телефон.

– И тебя не смутило, что это секта?

– Тс-с! – Он подносит палец к губам. – Забудь это слово!

– Так, что за разговоры? – звучит за спиной строгий голос.

– Ничего, уважаемый наставник, у нас перерыв – одна минута! – тут же отвечает Дима, вытянувшись по швам.

Наставник подходит к нам. Немолодой, коренастый, лысый – от природы, а не от бритья.

Смотрит на меня уничтожающим взглядом:

– Новенький? Номер!

Я называю свой номер.

– Что такое эссенция? – спрашивает наставник.

Отвечаю без запинки, слово в слово, как в Словаре. Дима смотрит на меня с уважением.

Наставник пробегается по мне взглядом. Ищет, к чему прикопаться.

– Ты бережешь свою эссенцию, МТ-5738? – спрашивает он.

– Да. Держу в чистоте.

– Чистота эссенции – это здоровый разум плюс здоровое тело. Отжимайся.

– Сколько? – уточняю я.

– Тридцать раз. – Наверное, по его мнению, это много.

Опускаюсь на пол и начинаю отжиматься.

Спокойно, Яник, спокойно. Не теряй самообладания. Только не сейчас.

Вскоре слышу строгий девичий голос:

– Что здесь происходит, наставник?

Наставник объясняет ситуацию. Я продолжаю отжиматься.

– Вам не кажется, что вы зря тратите силы этого сотрудника, наставник? – спрашивает тот же голос.

– А вам не кажется, что вы лезете не в свое дело, наставник? – отвечает лысый.

– Давайте я позову координатора, и он решит, кто прав?

Лысый что-то бурчит и уходит.

Я встаю и говорю:

– Спасибо, Викусик!

– Что вы себе позволяете, сотрудник? Какая я вам Викусик? Я ГЛ-4902! Еще раз – и в карцер!

Она старательно отыгрывает роль, но перед тем, как уйти, успевает прошептать:

– Ты отжиматься умеешь, не знала!

Мне плевать на ее восторги. Я думаю, что делать дальше.

С каждой секундой, проведенной здесь, я все больше убеждаюсь, что это не совсем спектакль. Точнее, совсем не спектакль.

Забавно, кстати: даже если все это – не спектакль, то это все равно спектакль, участники которого пытаются меня убедить, что это спектакль, хотя это не спектакль… Башку можно сломать.

Самое простое в моем случае – прожить здесь пять дней и подождать, чем все кончится. Если меня не отпустят – то других доказательств не надо.

А если отпустят? Если вдуматься, это ничего не значит. Допустим, они пускают сюда пожить всех желающих – за скромную плату, эквивалентную стоимости билета. Если человеку здесь не понравилось – его отпускают, и он искренне верит, что побывал в игре. А вот если понравилось… а здесь может понравиться? Почему бы и нет! Люди же уходят жить в монастыри, хотя там условия в сто раз тяжелее.

Нет, правда, больно хорошо: чисто, тепло, кормят, одежду выдают, а что до работы – то работать и во внешнем мире придется, но опасностей там больше, а здесь хотя бы какая- то стабильность. Ну и ну, этак я их и защищать начну!