В этот момент как раз закончилась какая-то классическая композиция и на смену ей пришла песня Анны Татанджело “Часть тебя”, явно для молодых мафиози. Бельфегор вывел меня в центр зала и крепко притянул к себе. Я обхватила руками его шею, и мы просто отдались музыке.
Бел-семпай стал выше меня на голову и, чего греха таить, гораздо красивее и сексуальнее, чем прежде. Его объятия были невероятно приятны, а наш танец вкупе с музыкой, по-итальянски чувственной и страстной, горячил моё тело и вгонял в сладкую дрожь. Я ощущала на себе каждую строчку песни, я кружилась и тяжело дышала, словно после долгого бега. Мои пальчики, мечтавшие зарыться в его золотых волосах, вцепились в его идеальный и наверняка дорогущий пиджак, да так сильно, что костяшки побелели. Любовь или одержимость? Я всё ещё не знала ответа, но в тот момент мне было просто приятно тонуть во страсти, танце и чувственности момента. Ощущения были такими, словно я множественное количество раз сгорала изнутри и прыгала в леденящую саму душу воду, и мне это определенно нравилось.
Но вот музыка закончилась, танец был дарован, и волшебство момента оказалось растоптано моей пришедшей в себя гордостью. Я неохотно отстранилась от Бельфегора, полной грудь вдохнула аромат его легкого парфюма и поспешила покинуть зал, потому что если и разговаривать, то явно не здесь и не в таком возбужденном состоянии.
Стоило мне выйти на балкон, как моё разгоряченное тело обдало прохладным ветерком, и я блаженно выдохнула, опершись ладонями о перила. Вид отсюда открывался великолепный! Темно-синее полотно небес, усыпанное россыпью звезд, блестящих подобно маленькие бриллианты, плавно сливалось с неспокойной морской гладью. Ужасающее красота, но манящая, словно готовящаяся прыгнуть и разорвать жертву черная пантера.
- Тсунаеши, - я вздрогнула от неожиданности, услышав мягкий, немного низкий, для многих пугающий голос лучшего друга.
- Кея, - он встал рядом, и я легонько облокотилась на него. Другим бы он такого никогда не позволил, но я была его подругой с младшей школы и, наверное, единственной, кому он по-настоящему доверял. Впрочем, это было взаимно. Никому я так не верила и ни с кем не чувствовала себя так спокойно, кроме как с Кеей.
Некоторое время мы просто стояли и смотрели куда-то вдаль под звуки доносящейся из зала музыки, ветра и далекого шума волн. С Хибари было комфортно просто стоять и молчать, в то время как с Бельфегором мне всегда было неспокойно, хотелось разговаривать и как можно больше язвить.
- Как долго это еще будет продолжаться, Тсунаеши? - его вопрос разрезал возникшую между нами идиллию, как ножницы лист бумаги.
- Что “это”? - я приблизительно догадывалась, о чем он, но хотела услышать вопрос лично. К горлу подступил комок.
- Не притворяйся. Я о нём. Как долго ты ещё будешь позволять ему ранить себя? - Хибари презрительно хмыкнул и посмотрел мне прямо в глаза. - Я думал, что ты забыла его за четыре года, но то, что произошло в зале, говорит об обратном. Не заставляй меня разочаровываться в тебе, прекрати всё это.
- Если бы я только могла… - уголки губ опустились вниз, в голосе сквозила горечь. - Кея, быть может, я ошибаюсь, но ты ведь… Ты ведь влюблен в меня, да?
Я должна была спросить. Просто должна.
- Ты уже знаешь ответ, - ответил Хибари, и я почти физически почувствовала, как множество холодных игл впивается мне в кожу. Это значит “да”? Все те взгляды, что он на меня бросал, этот разговор, его постоянная забота обо мне… Почему именно Кея?!
- Но ты ведь не готова его принять? - хмыкнул Кея и впервые я услышала в его голосе самую настоящую человеческую горечь.
Я тяжело вздохнула и обернулась в сторону зала: скоро должна начаться официальная часть Церемонии. У балконных дверей стоял Бел-семпай, невероятно красивый в золотом свете, льющемся из стеклянных дверей позади него.
========== Стадия 4. Глава 17. Церемония Наследования: речь Вонголы Дечимо ==========
Не знаю я, как вышло, что чем больше стерто слез,
Тем ты все ярче виден в грезах моих,
Не уходи, ведь ночь прошла и солнце день принёс,
Твоё тепло хочу узнать на пальцах моих.
Ты целый мир, моя судьба.
И сердце тобой живет и для тебя горит.
Я так хочу, открыв глаза,
Услышать мелодию твоей любви.
Baek Ah Yun - Morning of Canon
Я не видела глаз Бельфегора, но сердцем чувствовала всю ту боль, что в них отражалась. И хотя было невероятно опасно оставлять Кею и Бела наедине, мне все же было необходимо это сделать: ни с тем, ни с другим разговаривать не хотелось. Хотелось поплакать, но плакать нельзя, потому что труды Киоко и Хару над моим макияжем могут пойти насмарку.
Когда я проходила мимо Принца, он схватил меня за руку, чуть выше локтя, и сжал так крепко, что наверняка проступят синяки. Наклонившись так, что его губы прикасались к моему уху, он прошептал:
- Ши-ши-ши, надо поговорить, Принцесса, - всю ту напускную вежливость в зале как рукой сняло. Мне захотелось пройтись кулаком по его физиономии. А ещё поцеловать как можно глубже.
- С минуты на минуту меня позовут на сцену. Поговорим позже, Бел-семпай, - приподняв подол платья, я с размаху наступила каблуком ему на ногу и выдернула руку, поспешив скрыться в полном мафиози помещении. На секунду обернувшись назад, Кею на балконе я не увидела.
***
Мне потребовалось некоторое время, чтобы привести мысли в порядок. Самой. Мой глаз способен анализировать мысли, но ни одной машине не подвластно разобраться в человеческих чувствах. Когда я спрашивала у протеза, любовь или одержимость у меня к Бельфегору, он выдавал мне какие-то определения этих терминов и анализы наших встреч с Белом, которые все равно ответа на вопрос не давали. Все это было похоже на любовь и одержимость одновременно.
Только сейчас я поняла, что речь, которую Реборн помогал мне готовить, не может быть произнесена: она не подходила мне. Я и раньше понимала, что это не мои слова, но отгоняла от себя эту мысль, так как Реборн лучший киллер в мире и всегда знает, как правильно. Однако то, что произошло на балконе и на танцполе помогло мне осознать, что мне не следует скрывать настоящую себя. От этого будет только больнее. И не только мне, но и людям, что меня окружают. К тому же, какая разница, если меня и так, и так будут хотеть убить?
- Тсуна, тебе пора, - в комнату за сценой вошёл Реборн. Привычной садистской улыбки не было, только глаза знакомо сверкали из-под шляпы. - Не подведи меня, Савада Тсунаеши.
- Не дождёшься, - я хмыкнула и решительно проследовала на сцену.
Отсюда хорошо было видно практически весь зал. На меня смотрели мужчины в дорогих костюмах, их жены, сыновья и дочери, выглядевшие как люди из иного мира в своих дизайнерских одеждах. Дороговизна их нарядов только подчеркивалась золотым светом от хрустальных люстр высокого под потолком. В бальном зале царила роскошь и атмосфера опасности. Каждый здесь был знаком с насилием и жестокостью этого мира, многие убивали, многим это ещё предстоит. Тем не менее я хочу видеть другую Вонголу.
- Здравствуйте. Все вы знаете, по какой причине мы сегодня здесь собрались и ждёте, что же скажет эта японская девчонка, которая волей судьбы сегодня официально стала наследницей Вонголы, - по залу прошлась волна шепотков, на что я лишь слегка улыбнулась. Держать эмоции под контролем я умела. - Признаться честно, я не хотела становиться Десятой, потому что это означало, что я всегда буду у всех на виду, - я мельком глянула в сторону Гокудеры, который обожающе смотрел на меня и улыбался, как ненормальный. Именно ему я впервые сказала, что приятнее быть теневым членом мафии. - Но учась и тренируясь, наблюдая за самыми разными мафиози, я поняла, что это шанс. Шанс все изменить, - я перевела дыхание и оглядела зал. Кто-то смотрел на меня заинтересованно, кто-то явно мечтал застрелить. - Мне не нравится мафия такой, какая она сейчас. Я хочу вернуться к истокам, ко временам Вонголы Примо, когда мафиози защищали людей. Когда не было бессмысленных убийств и кровопролития, - я отыскала глазами Бельфегора, Хибари, ребят. Верде и Реборна не было видно, но я знала, что они наблюдают. - Знаете, мой первый учитель как-то сказал мне, что все в этом мире можно решить с помощью логики и своего оружия, что чувствам не следует доверять. Однажды я даже поверила этим словам, но поняла, что он ошибался. Чувства - это то, чему должно доверять в первую очередь. Вонгола, во главе которой я встану, будет прислушиваться к чувствам других и никогда не будет следовать чужой указке только потому, что это считается правильным. Я принимаю Грех Вонголы, но не смиряюсь с ним. Как потомок Джотто Примо, я обещаю, что Вонгола и Альянс будут процветать, но не невинными жертвами. Мы же все с вами люди, поэтому давайте не будем забывать про свою человечность.
