Смех Найла рассеивает тьму, охватившую сознание. По первым звонким нотам, звучащим в его ответе, Луи понимает, что друг на его стороне. Томлинсон ощущает поддержку, которой так не хватало всё это время.

— Ты это ты, Луи. Кого бы ни выбрало твоё сердце.

Они молчат какое-то время, оба занятые собственными мыслями. Первым тишину нарушает Хоран, и, хотя голос его звучит довольно равнодушно, он поощряет Луи взглядом, полным интереса.

— Как получилось, что ты оказался в постели самого опасного человека в штате?

Луи морщится, как от зубной боли, вспоминая постыдный первый раз, и отрицательно качает головой, не произнося ни слова.

— Полагаю, я был прав, когда говорил, что наши временные неприятности связаны с мафией?

— Да.

Взволнованность слышно по хриплому низкому тембру, так не свойственному Луи. Он нервно откашливается, стараясь убрать из голоса смятение, и Найл даёт ему передышку, отворачивается к комоду, в котором они хранят спички. Ночь опускается на город, и в сумраке больше не видно лиц. Луи предпочел бы продолжить этот разговор в темноте, но друг зажигает свечу, подсвечивая стены золотом огня.

— А как обстоят дела сейчас?

— Прямо сейчас я хотел бы оказаться там, — Луи кивает за окно, в разливающуюся чернилами ночь, подразумевая комнаты над бильярдной. — Но, похоже, меня ждёт билет в Ирландию.

Найл удивлённо приподнимает бровь, услышав о своей родине.

— Ты хотел вернуться домой, помнишь? — поясняет Томлинсон. — Нас с тобой ничто не держит в этой стране. И мистер Стайлс любезно предложил оплатить нам дорогу, когда во мне отпадёт надобность.

Горечь легко спрятать за саркастичной ухмылкой, и он надеется, что радость Найла сгладит его боль. Она рождается из пустоты под рёбрами от мысли, что ночей в круглой кровати больше не будет. После разговора с Соней чувства Луи меняют оттенки, становясь глубже, доверие проникает в кровь, тянет за собой привязанность. И именно в этот момент мистер Стайлс обрывает связь.

Жестоко.

— К чёрту Ирландию! — восклицает Найл, пугая ушедшего в собственные мысли Луи. — Там нет того, что тебе нужно.

— А что мне нужно?

Луи чувствует себя использованным, изорванным пёрышком, подхваченным ураганом желания короля мафии. Он не властен над своей жизнью с момента их встречи, а теперь, после разговора с Соней, не властен над собственным сердцем.

— Тебе нужен он, — припечатывает Найл. — Поэтому иди и добейся того, что тебе нужно.

Свеча колеблется от сквозняка, проникающего в щели деревянной рамы, рождая причудливые тени на стенах. У Луи пересохло в горле и устали ноги, но он упорно продолжает стоять у окна, не предпринимая ничего. Не решаясь закончить разговор, ведь в конце него придётся принять решение. Страх сковывает волю.

— Если ты не понял из моего рассказа, — произносит Луи сквозь скопившуюся во рту горечь, — мне дали отставку.

Но друг лишь фыркает в ответ.

— Ты всегда привлекал слишком много внимания. Будто светился изнутри, — Найл подходит ближе, приглаживает волосы Луи, но лишь для того, чтобы в следующий момент вновь растрепать их. — Не верю, что он может найти в этом прогнившем городе кого-то более яркого. Просто иди и покажи ему, от чего он пытается отказаться.

— Кое-что случилось недавно, и мисс Фернандез сказала, он немного не в себе, сказала, я должен быть рядом. Но я засомневался, а потом Лиам сказал мне держаться подальше, — кулаки сжимаются против воли, но Найл перебивает громким раздражённым выдохом.

— Луи. Просто пойди и скажи ему в лицо всё, что считаешь нужным озвучить, — он стаскивает брюки и свитер, ныряет в холодную кровать, с головой накрываясь одеялом. Из-под плотной ткани голос звучит приглушённо. — Честность и прямолинейность — лучшая политика.

Свеча гаснет, когда Луи сдувает хрупкое пламя, и комната погружается в темноту. На ощупь он добирается до кровати, раздевается, дрожа от холода. Слова Найла занимают его мысли, но тело ноет от усталости. Пережитые за день эмоции и беспокойства валят с ног.

Но прежде, чем Луи удаётся заснуть, Найл выкручивается из одеяла, чтобы спросить восторженным шёпотом:

— Мисс Фернандез? Это Соня Фернандез, я же правильно понял?

— Спи, — шикает на него Луи сквозь смех. — Я расскажу тебе в подробностях завтра. Уже слишком поздно.

— Чёртово везение Томмо в действии, — сокрушается Найл, но Луи слышит в его голосе благоговение и радость. Он закрывает глаза, пытаясь выбросить все мучающие его мысли прочь, в темноту, и может лишь уповать на то, что его врождённая удача сработает и в этот раз.

Он боится разбить своё сердце о неприступность луизианского короля.

***

Ноябрь, 7, 1949 год.

Тишина и тепло — всё, о чём мечтает Гарри, открывая дверь в бильярдную. Он кивает ребятам в знак приветствия, забирает увесистый пакет документов из рук Лиама, бросив короткое «завтра», и поднимается к себе. Деревянные ступени поскрипывают под его тяжёлыми шагами.

Осенний дождь остаётся на плечах, впитываясь в драп пальто крупными каплями. Гарри снимает шляпу, отпирая дверь, и останавливается, не решаясь войти в собственную комнату.

На его рабочем столе лежит Луи. Растолкав документы по углам, он вытянулся на животе, листая какую-то книгу.

Гарри стряхивает секундное оцепенение, входит, хлопнув дверью. Плечи Луи вздрагивают едва заметно под кипенно-белой тканью рубашки, но гангстер замечает это испуганное движение. Мальчишка не отводит глаз от книги, но Гарри видит притворство насквозь.

Настроения на игры нет, поэтому он бросает пакет с документами в своё кресло, аккуратно вешает шляпу на приоткрытую дверцу шкафа.

— Луи.

Голос гангстера грубее, чем обычно. В нём звучат рокочущие нотки угрозы, от которых по телу мальчика бегут мурашки страха. Гарри видит их с расстояния в пару шагов и наслаждается этим, расстёгивая крупные пуговицы пальто.

— Я ослушался вашего приказа, мистер Стайлс, — Луи садится на пятки в середине дубового стола, покрытого блестящим лаком, и убирает чёлку со лба подрагивающими пальцами.

Гарри знает, что должен быть в ярости, и она клокочет глубоко внутри, но не вырывается из-под контроля. Возможно, виной тому вид мальчишки.

— Почему на тебе моя одежда? — с деланным безразличием спрашивает гангстер, оглядывая собственную шёлковую рубашку, которая свисает с худых плеч. Он старается игнорировать голые бёдра Луи, едва прикрытые тканью. — И кто тебя пустил?

Тот медленно поднимается, оказываясь на коленях, тянет хрупкие руки к Гарри. Мужчина подходит ближе, убирает мешающие волосы со лба мальчишки. Только коснувшись, он понимает, что они влажные.

— Никто не впускал меня. Я залез в окно, — мягко говорит Луи, разглаживая пальцами тёмную ткань пальто. — Вымок под дождём и рискнул взять одну из ваших рубашек.

В голосе Луи звучит странная решимость, а бледные губы поджаты. Гарри чувствует его горячее дыхание на своём подбородке и отворачивается, но не отступает, отчего пальцы мальчишки сильнее впиваются в ткань, пытаясь удержать.

— Я просил тебя не приходить, — холодно произносит мужчина. Он обхватывает тонкие запястья, убирая чужие руки прочь от собственной одежды. — Если кто-то видел, как ты лезешь по стене, мне придётся выставить тебя мелким воришкой и, скорее всего, убить.

Луи кивает, но как-то заторможенно, и только сейчас гангстер видит, насколько тёмные у него зрачки. Он отпускает дрожащие руки, обходит стол. Мальчишка поворачивается следом, настороженно наблюдая, и, когда Гарри протягивает руку к ящику под столешницей, едва слышно просит:

— Не надо.

Несмотря на мольбу в голосе, Гарри открывает ящик.

— Боишься, что это пистолет? — спрашивает он, но в голосе нет угрозы. Ему нравится разбитый вид Луи, его едва заметный румянец и дрожь по телу.

— Боюсь, что это билет в Ирландию.

Воздух покидает лёгкие со свистом, когда Гарри осознаёт сказанное. Его запутанные, невнятные мысли выстраиваются в логичные цепочки, тянут за собой ответы на незаданные вопросы. Своим откровением Луи дарит смысл тлеющим в глубине гангстера чувствам.