— Может, если тебе удастся докопаться до всего, что скрыто под маской безразличия и жестокости, он сможет открыться и впустить тебя глубже. Несмотря на то, кем является Гарри Стайлс, несмотря на всё, что он сделал ради гонки за власть, внутри него всё равно бьётся сердце. И, кажется, оно похоже на твоё гораздо больше, чем кто-либо из нас мог предполагать.

Её рука касается свитера на груди, ведёт чуть в сторону. Луи ощущает биение собственного сердца где-то в горле и боится захлебнуться этим неистовым стуком.

— Чтобы спасти мою жизнь, ему пришлось стереть с лица Земли целую семью. Семью, которая была рядом с ним на протяжении долгих трудных лет. И теперь я волнуюсь за него, Луи.

Автомобиль останавливается недалеко от типографии, и Луи понимает, что разговор окончен, остальное Соня оставляет на его усмотрение. Перед глазами стоит расплывающееся на белой ткани платья алое пятно и смерть в глубине тёмно-зелёного взгляда гангстера. Страх всё ещё присутствует, каждый раз, когда Луи идёт в комнаты над бильярдной, но день ото дня он бледнеет всё сильнее, растворяясь в ворохе других, новых эмоций.

Уже покинув салон, Луи вдруг оборачивается, наклоняется ниже, чтобы лишь Сониных ушей коснулись его слова, и спрашивает, уже зная ответ:

— Он спас вашу жизнь, ведь так? Эти убийства… Они были не ради смерти, верно? Ради жизни.

В сгустившемся сумраке лицо Сони печально, будто высечено из мрамора талантливым скульптором древности. Она молча тянется, вытаскивает газету из зажатой под мышкой Луи пачки. Долгие мгновения её глаза бегают по строчкам, женщина собирается с духом, вдыхает больше прохладного осеннего воздуха в грудь.

Кивок подобен финальной точке во всех сомнениях и страхах Луи. Он вдруг видит Гарри другим. Не королём гангстеров, но мужчиной. Одиноким.

Томлинсон захлопывает дверь, и автомобиль трогается с места. Секунды сливаются вместе, утягивая за собой минуты. Вечер опускается всё ниже на город. Луи продолжает смотреть вслед давно исчезнувшему автомобилю, подбирая слова, выстраивая из них признание, которое он обрушит на Гарри завтра, но тяжёлая рука опускается на его плечо, и запах печёных яблок, а также отголоски дорогого табака Гарри окутывают вокруг.

— Здравствуй, Лиам, — спокойно произносит Луи, не предполагая, насколько плохие вести принёс Пейн. Его голова целиком занята Гарри Стайлсом.

Гарри Стайлсом, который больше не желает его видеть.

***

Ноябрь, 5, 1949 год.

Хоть и разгорячённая опасной смесью портвейна и аплодисментов Соня остаётся собой. Блеск её глаз не могут затмить даже самые яркие софиты. Гарри сжимает протянутую ему ладонь, любуясь силой этой женщины, её жаждой жизни.

Ночь подходит к концу, концерт отыгран, и публика разбредается по домам, почтительно кивая спустившейся со сцены звезде. Но мисс Фернандез смотрит лишь на своего покровителя. Шея и линия кожи вдоль волос блестят от пота в неясном свете клуба, и для Гарри легко представить себе, как меньше часа назад она стояла на сцене, обхватив пальцами микрофон. Дарила всю себя слушателям.

Сейчас она принадлежит лишь Гарри. И впервые мысль об этом продиктована не жадным эгоизмом и желанием обладать, а глубокой потребностью защитить.

— Идём, — мужчина осторожно берёт запястье в кольцо пальцев и тянет к дальнему столику. — Как ты?

Скрип отодвигаемых стульев дополняет умиротворяющую тишину зала. Помещение отдыхает от громкой музыки и будоражащих эмоций, тихо дыша вместе последними немногими людьми, заканчивающими свою работу.

— Я в порядке, мистер Стайлс, — кивает Соня.

Гангстер подаёт едва заметный знак, и они оба молчат, пока на столике не появляются запотевшие стаканы. Лиам кивает, двигает терпкое виски в сторону босса, в то время как певице достаётся высокий стакан воды.

Пока ассистент мистера Стайлса удаляется, чтобы занять своё место у дверей, сам мужчина следит за крупными каплями на стенках стакана Сони.

— А вы?

Мужчина молча смотрит на неё, не торопясь отвечать на поставленный вопрос. Металлические пуговицы на его пальто гордо поблёскивают, придавая всему виду тайны. Соня склоняет голову в знак согласия — ответа на свой вопрос она не получит.

— Ты удивительная женщина, — медленно говорит Гарри без тени смущения в голосе. Его комплимент не кажется неловким, но едва уловимое напряжение в поведении Фернандез присутствует. — Ну давай, спроси. Тебя ведь интересует, зачем я здесь сегодня?

Тёмные глаза, будто наполненные до краёв сладким падевым мёдом, округляются. Певица облизывает губы, пересохшие в волнении, и кивает. Кричащие заголовки газет об ужасной резне в доме Хорнов мелькают перед её внутренним взором.

— Вы убили его, чтобы обезопасить меня, — тихо произносит она, перебирая беспокойными пальцами дерево столешницы. — Его… и других.

— Я здесь, чтобы сказать тебе, что я ни о чём не жалею, — Гарри приподнимает стакан, взглядом указывая на её воду. Она следует примеру, и спустя секунду стекло звонко соприкасается, когда они чокаются. — Ты не должна жалеть, как не жалею я.

Порядком нагревшийся виски дерёт горло, но встряхивает голову. Мистер Стайлс медленно поднимается из-за столика, дружески касаясь её плеча. Эта женщина стоит жизни всех, кого пришлось отправить на тот свет.

И тонкий писк совести о том, что Виктория могла бы стать такой, подсознание душит в зародыше, не позволяя сожалению вырваться из-под контроля. Гарри закрывает глаза, забывая девушку, погибшую от его руки, а когда открывает, то обнаруживает полную преданности улыбку.

— Спасибо, мистер Стайлс, — говорит певица, накрывая ладонью его руку на своём плече. — Я рада, что и у вас есть человек, способный защитить.

Гарри бегло осматривает её лицо, пытаясь понять ускользающий от него смысл её слов. Кажется, мисс Фернандез чувствует тонкие нити замешательства, натянувшиеся между ними, потому что поясняет.

— В этом мире каждому нужна поддержка со спины, даже столь крупному хищнику, — она указывает на него пальцем, а потом поднимается.

Рука Гарри скользит по её предплечью и бессильно повисает вдоль тела. В голове шумит от волнения: через секунду она скажет что-то важное. Что-то, что гангстер гнал от себя всё это время.

— Я рада, что есть Луи. Он сможет защитить вас.

***

С грустью глядя в мутное стекло, отделяющее его от сгущающегося тёмного тумана, наползающего с Миссисипи, Луи думает лишь о мистере Стайлсе, об опасной жизни короля луизианской мафии и своём месте в этом жестоком мире криминала. В голове застрял торопливый выговор Лиама, будто на повторе мозг прокручивает его слова о том, что мистер Стайлс не нуждается пока в его обществе.

Луи сжимает пальцами голову, оттягивая волосы, но боль от количества разрывающих на части мыслей пульсирует в висках лишь сильнее. Он даже не вздрагивает, когда в комнате, которую они делят с Найлом, хлопает дверь.

Наверное, видя его опущенные плечи, друг не спешит набрасываться с обвинениями. Он молча встаёт рядом, устремляя взгляд в заполненную туманом пустоту.

— Не хочешь поделиться?

Отрицательно качая головой, Луи вовсе не ожидает почувствовать холодную от промозглого осеннего ветра руку друга на свой пояснице. Он вздрагивает, поджимает покусанные губы, но Найл настойчиво поворачивает к себе. Обнимает. И Луи теряет остатки своих сил, утыкаясь другу в плечо носом.

— Я так вляпался, Ни, — шепчет он, на что ирландец чуть слышно хмыкает.

— Мистер Стайлс?

Луи выпрямляется, недоверчиво смотрит в светлые понимающие глаза друга.

— Откуда знаешь?

— Видел вас на улице пару недель назад, — пожимает плечами Найл. — Целующихся.

Стон Луи полон отчаяния и безнадёги. Тяжесть последних месяцев обрушивается подобно лавине, погребая под слоем камней и льда, но Найл внезапно сжимает плечи, отстраняет его от себя, чтобы заглянуть в лицо.

— Что волнует тебя?

— Разве тебе не противно? — спрашивает Луи, избегая смотреть в глаза. Его расфокусированный взгляд застывает над правым плечом друга. — Это же неправильно. Потому что он мужчина. Потому что старше. Потому что Гарри Стайлс, в конце концов.