Томлинсон вскидывает руку. Он не уверен, сможет ли ударить Найла, лишь знает, что должен. Надеется, что не спасует в последнюю секунду, глядя в злые, полыхающие злобой глаза. Но его кулак не достигает цели, замирает в воздухе, остановленный крепкой хваткой холодных пальцев.

Глаза Гарри ясные, словно лучи летнего солнца, отражающееся в каплях воды. Эти глаза обещают очищение, свободу от гнева и страха. Они обещают Луи изменения.

Томлинсон ведётся на этот уговаривающий взгляд. Кулак разжимается, но Гарри не отпускает руку. Луи выдыхает, его плечи отпускает напряжение, а потом блуждающий по подростку взгляд цепляется за тату, недавно набитое на левой руке.

Якорь.

Луи зажмуривается, не зная, как реагировать. Татуировка Стайлса может быть всего лишь рисунком, без смысла и посыла, или это может быть тонкая насмешка над ситуацией. Луи кривит рот в ухмылке, потому что на руке, вокруг которой всё ещё обёрнуты пальцы Гарри, набита морская верёвка.

— Мне не нужна твоя защита, Стайлс, — раздражённо бросает Хоран.

Гарри лишь устало прикрывает глаза, отпуская руку Луи. Он поворачивается к Найлу, прикладывает свою ладонь к месту над его сердцем, и тихо шепчет, так, чтобы жаждущая зрелищ толпа не могла услышать его хриплый голос:

— Ты сам знаешь, что не прав. Просто доверься своему другу в последний раз: Луи не подведёт.

Найл недоверчиво ведёт бровями, отступает на шаг, и Луи чувствует вспышку злости, когда рука Гарри безвольно падает вниз.

— Откуда ты можешь знать?

Стайлс лишь загадочно улыбается и качает головой из стороны в сторону. Луи ловит себя на страшной, ломающей его образ, его защиту мысли — он может смотреть на то, как золотятся волосы Гарри в свете осеннего солнца бесконечно долго. Но толпа вокруг удивлённо шумит, шепчет. Ученики обсуждают их.

Это выводит Томлинсона из ступора. Он закатывает глаза, громко издевательски смеётся:

— Что за цирк вы устроили здесь? — Луи проходит мимо Гарри, задевая плечом. — Я не против, но мне по душе быть зрителем, а не клоуном.

Он покидает коридор, высоко подняв голову, саркастически усмехаясь, а в груди колет осознание того, что он оставил за спиной Стайлса. Он бы хотел забрать его с собой. Луи прищуривается и выбрасывает эти мысли из головы, но Гарри забрался гораздо глубже, чем Томлинсон может предположить.

Луи сжимает лямку своего рюкзака чуть сильнее, чем стоило бы, и побелевшие костяшки выдают его напряжение. К счастью, никто не способен прочесть этот жест, кроме молодой учительницы литературы.

Но в этот раз она смотрит на Гарри.

***

Соприкосновение плечами чувствуется, словно столкновение скал: внутренний мир Гарри дрожит, взрывается, и мелкие осколки летят в разные стороны, уничтожая всё на своём пути, разрывая и раскалывая. Отказ Луи вновь очевиден: Томлинсон уходит, бросая на прощание обидную колкость. У Гарри нет желания разговаривать с Найлом, нет сил, чтобы стоять в толпе удивлённых взглядов, тихого шёпота, причиной которого является его странное поведение. Он опускает глаза в пол, ненавидя себя за несдержанность, за глупый импульс, толкнувший вперёд. Он думал, что Луи совершит ошибку. Ведомый своей вспыльчивостью, он порвёт остатки привязанностей, и Гарри хотел лишь помешать ему совершить непоправимое.

Смешно, как Гарри не мог собрать свою жизнь в более или менее целый кусок, но упорно старался спасти жизнь Томлинсона, что, судя по его довольному смеху, и так шла по плану.

Стайлс расстроенно потирает висок, когда тонкая женская рука обхватывает его плечи, прижимая к себе с нежностью, а в нос бьёт лёгкий запах тюльпанов вперемешку с подтаявшим снегом. Шерил пахнет ранней весной.

— Идём со мной, Гарри, — произносит она, утягивая его с места столкновения к своему тёмному кабинету, что кардинально отличается от светлого класса Бена, но несёт в себе то же чувство домашнего покоя.

Гладкий деревянный стол, за который присаживается мисс Коул, отражает неяркий свет из окна, а Гарри мысленно уплывает прочь из этого осеннего городка, в прошлое, пропитанное заботой и вниманием. Туда, где он не испытывал боль при каждом вдохе.

— Гарри, — Шерил пристально смотрит в его глаза, и он вдруг вздрагивает, возвращаясь, коря себя за рассеянное внимание. Гарри ненавидит выпадать из реальности, он кажется ещё более странным, чем есть на самом деле. Он устал от косых взглядов.

— Простите, — шепчет он. — Для чего я понадобился вам?

Молодая учительница неловко перебирает пальцами, смущённо поглядывая из-под ресниц. Её лицо принимает то самое выражение, и Гарри знает, сейчас он услышит просьбу. Но в чём она заключается?

— Гарри, — вновь проговаривает женщина. Глаза цвета морской гальки смотрят с надеждой. — Луи… Он… У вас странные отношения, но они есть. Поэтому я прошу о помощи именно тебя.

Кислород закручивается в лёгких, конденсируясь на тонких стенках, впитываясь в мягкие ткани. Гарри не дышит несколько секунд — его постоянная реакция на имя Томлинсона. Первые несколько мгновений сочетание определённых букв алфавита рушит действительность вокруг него. Но потом его отпускает, и грудная клетка вновь приходит в движение, состояние приходит в норму. Он кивает, поощряя учительницу продолжать.

— Пейн принял в команду не того игрока, не знаю, чем он руководствовался. Марко неплохой ученик, но как человек он оставляет желать лучшего. Я прислушиваюсь, знаешь, к тому, о чём шепчут ученики. Всегда интересно, что в головах у подрастающих умов, — Шерил неловко улыбается, будто пытаясь оправдать свою заинтересованность в делах школьников, но Гарри думает, что это классно. Он чувствует всё более сильную симпатию, но, в отличие от чувства к Томлинсону, привязанность к мисс Коул не грозит ему болью. — Я слышала, как Марко поставил кругленькую сумму в споре с ребятами не из команды, что испортит игру, и даже Хоран не сможет вытащить. К сожалению, это слышал и Луи.

Уголок губ дёргается кверху, и Гарри едва удаётся контролировать своё лицо.

— Что с ним сейчас?

Шерил медленно кивает, соглашаясь с собственными мыслями, и Гарри видит на её лице интерес, а также довольство. Он знает, о чём она думает: Гарри и Луи понимают друг друга, несмотря на холодную стену отчуждения от мира у обоих, друг от друга они спрятаться не могут.

Но всё гораздо сложнее между ними.

— Луи угрожал ему и, кажется, что-то сломал, — Гарри вздрагивает, но учительница накрывает его сжатые в кулак пальцы. — Не волнуйся, я думаю, это просто слухи, насчёт поломанных конечностей. Но, конечно, парень отказывается выходить на поле.

В голове Гарри роятся предположения. Он знает Томлинсона уже достаточно, чтобы понять: тот бы ни за что не стал объясняться перед командой, слишком похоже на оправдание. Томлинсон не оправдывается. Ещё и Найл подлил масла в огонь.

Гарри раздражённо цокает языком и обращается к Шерил.

— Что я должен сделать?

— Луи не станет слушать тебя? — спрашивает девушка. Стайлс смеётся, но горько, кашляюще, и отрицательно мотает головой. — Нет, конечно, нет. Тогда поговори с Найлом, вы вроде приятели.

Гарри кивает, поднимаясь с деревянного стула. Мисс Коул тоже порывисто встаёт. Она тянет к нему руки, и Гарри позволяет ей обнять себя за плечи, осторожно сжимая мягкую кофту на талии женщины.

Они одного роста, и он смотрит в её взволнованное лицо так близко от своего, пока Шерил продолжает благодарно тараторить:

— Мало кто видит, но он хороший. Слишком честный, чересчур решительный, поэтому такая реакция. Он рушит то, что считает несправедливым, не замечая, как разрушает себя, отталкивая тех, кто всё ещё рядом. И я так благодарна, что ты готов помочь. Хоть он и пугает тебя. Но…

— Шшш, — Гарри сжимает чуть крепче, прерывая поток эмоций. — Я всё сделаю. Я тоже забочусь о нём.

Учительница пытается стереть одинокую слезинку в уголке глаза, но Гарри замечает. Ему грустно и в то же время хорошо: такая забота стала для него лишь мечтой. Но для Луи это реальность. Для Луи ещё не всё потеряно.